Читать книгу "Канцлер Румянцев - Виктор Лопатников"

Кажется, пришло время присмотреться к нашему прошлому, пробраться сквозь препоны заблуждений и предубеждений, понять и утвердиться в том, что всё было не совсем так. Идеализация как царского, так советского периодов отвергается. Простые граждане пытаются по крохам добыть сведения о своих предках, краеведы — о своей земле и о том, что на ней происходило, этнографы и археологи — следы населявших их край цивилизаций, лингвисты — об истоках родной речи, культурологи—о происхождении обычаев и традиций, обществоведы и политологи — об идейных течениях. Прошлое, совсем недавнее и не столь близкое, интересует, волнует и будоражит, поскольку содержит много невыясненного, загадочного, а то, как оно отражалось прежде, вызывает недоверие, сомнение, отторжение. Подобные веяния можно отнести к некоему новому этапу развития национального самосознания, в эпицентре которого оказалось направление в исторической науке, анализирующее, насколько ход истории зависит от успеха или не успеха отдельных личностей, от возможности преодоления ими сложных обстоятельств в силу внутреннего превосходства. Это тем более важно, поскольку до последнего времени было принято считать, что творцами истории выступают народы, классы, партии и именно им человечество обязано своим движением по восходящей, а люди, оказавшиеся на вершине событий, — лишь случайное порождение стихии, когда «любой бы смог».

На самом деле это не так. Именно личность, наделенная волей, талантом, умом, темпераментом, во многом определяет историческое развитие как в мировом, так и в других масштабах, какими мы измеряем жизнь. Однако таким людям зачастую не находится места в нашей памяти — нет ни мемориалов, ни названных их именами улиц, городов. Пора приоткрывать завесу таинственности и неизвестности и над сферой государственного управления. Это особый вид человеческой деятельности, присущий коридорам власти, — мир, о котором немало написано и сказано. Но чаще всего господствуют литературные фантазии и художественный вымысел. Повествования, где преобладают документы, факты, свидетельства современников, имеют особую ценность. Познавая, чем жил и как служил Румянцев и ему подобные, приходишь к пониманию — в истории России были государственники, по своим качествам и складу характера более достойные, чем некоторые государи. Именно такие, как они, становились опорой Отечества, выступали выразителями его подлинных целей и интересов. Пройти, сохранив собственное достоинство, сквозь тернии, где тесно переплелось высокое и низкое, дается далеко не каждому.

Трудно, но необходимо сказать потомкам правдивое слово о графе Румянцеве. Слово это не переменит хода истории. Произнести его, однако, необходимо! Кое-кто скажет: поздно во всем разбираться. Может быть, это и так. Но с тех пор военное противостояние государств не только не ослабевает, а, наоборот, становится явлением системного порядка. Если не искать ответов на эти вопросы, человечество будет и далее обреченно следовать в тупик.

Знание, как говорили древние, умножает грусть. Но, как ни грустна была бы правда, проступающая сквозь пелену времени, она нужна. Это часть, быть может, горького, но живительного опыта. Обращение к личностям, подобным Румянцеву, позволяет развенчать исторические мифы, вернуть людям чувство национального достоинства. Знание о подлинных устроителях российской государственности — фундаментальная нравственная основа для поколений. Гражданский, научный долг мыслящей части общества состоит в том, чтобы опровергнуть ложь, выявить истину в том, что искажалось или предавалось забвению. Служение Румянцева и немногих ему подобных принадлежит не только истории, но и современности. Подлинное знание о жизни таких, как он, таит ключ к пониманию исторических причин, по которым Россия, несмотря на цепь трагических, порой катастрофических обстоятельств, находила силы не только выстоять, но и двигаться вперед.

Глава первая.
РУССКИЙ Д'АРТАНЬЯН

3(16) сентября 1721 года по пути в Выборг царь Петр получил известие, которое круто изменило его планы. В депеше, доставленной курьером из-за границы, российские уполномоченные Я.А. Брюс и А.И. Остерман докладывали о завершении переговоров, итогом которых стало подписание 30 августа (10 сентября) в городе Ништадте мирного договора. Оригинал документа был приложен к пакету. Сомнений не оставалось: в войне со Швецией, тянувшейся более двух десятилетий, поставлена точка. Более того, завершилась она «так хорошо, как лучше быть не возможно». Амбициозные цели, которые поставил перед собой еще совсем молодой российский самодержец, в осуществление которых мало кто верил, были достигнуты. Война эта, по словам Петра, стала «кровавой и весьма опасной школой». Однако жертвы, понесенные Россией, были, наконец, оправданны. Передача под юрисдикцию России приморских территорий и прилегающей к ним акватории Балтийского моря отныне открывала перед российским флотом возможность беспрепятственно прокладывать морские пути в Европу.

Утром следующего дня, стоя на палубе продвигавшейся по Неве бригантины, в перерывах в бесконечной череде пушечных залпов, Петр I извещал население о радостном событии. Весь сентябрь и далее в Петербурге праздновали, а с наступлением морозов и установлением санного пути торжества были перенесены в Москву. Там народное гулянье, вдохновляемое личным присутствием императора, продолжилось.

22 октября (3 ноября) в Троицком соборе после торжественного чтения текста договора и проповеди о деяниях и заслугах самодержца с речью выступил старейший из сенаторов канцлер Г.И. Головкин. Он объявил: приращение новых земель, а также полноправное вхождение России в сообщество морских держав служит убедительным основанием для объявления Российского государства империей, а самого царя — «Петром Великим, отцом Отечества и Императором Всероссийским».

Статус империи и провозглашение Петра I императором предопределяли новое качество, обретенное российской государственностью. Возвышался ее международный статус, по-иному открывались перспективы внутреннего развития.

Глубина преобразований, затеянных Петром, подходы к их осуществлению и поныне будоражат воображение. Петровская эпоха — предмет нескончаемых дискуссий, противоречивых исследований, книг, статей. Начало им было положено едва ли не при жизни самодержца. Были ли Петровские реформы закономерным для России продолжением исторического процесса или означали радикальный разрыв в его преемственности? Был ли Петр великим преобразователем или тираном? Эти разнополюсные взгляды известны давно, и по-прежнему им отводится одно из центральных мест в науке о Петре.

До сих пор идет спор о том, что позволило осуществить задуманное Петром? Почему его планы не остались плодом политических фантазий? Могли он, обладая тираническими наклонностями и репрессивным аппаратом, на одном только страхе воздвигнуть могущественную империю?

Время Петра, как и любой переломный период, таит в себе немало непознанного, неразгаданного. То же самое можно сказать и о противоречивой, необыкновенной натуре Петра, феномене его уникальной личности. Не только это, но и многое другое объясняет причины, по которым теперь, по прошествии трех веков, в современной России, в Петербурге создается научное учреждение — Институт Петра Великого. Петр I и его ярчайшая эпоха — реформы, события, свершения — их значение для истории и современности будут изучаться на системной основе. Особое место в тематике института займут исследования исторической роли сподвижников, единомышленников Петра. Кто они, ближайшее окружение царя? Чем были движимы его соратники? Безвыходностью своего положения, страхом перед неограниченной царской властью? Стремлением выслужиться, пробиться к вершинам успеха и богатства? Верой в неизбежность и необходимость преодоления отсталости и застоя? Наконец, вдохновением, которым одержим был Петр, уверенностью в правильности сделанного им выбора?