Читать книгу "Убийство в Тауэре - Виктория Холт"

Яков до сих пор слышит свой четкий детский голос, сообщающий собравшимся: «В этом парламенте образовалась дыра».

С тех пор его зауважали, потому что то, что для него являлось констатацией факта, было истолковано как зловещее пророчество. Регент Морей был убит, а графа Леннокса, деда Якова по линии отца, избранного следующим регентом, тоже быстро постигла насильственная смерть.

Шотландские лэрды были уверены, что их юный король – необычный ребенок.

Яков был доволен жизнью. Он не мог ходить, но пока у него были слуги, которые носили его, куда ему вздумается, какое это имело значение? Рано или поздно ноги должны были начать ему повиноваться, а в ожидании этого дня он мог читать, наблюдать и учиться.

Ему пришлось пройти долгий путь от парламента в Стерлинге до дворца Уайтхолл.

Глаза Якова загорелись, когда он стал следить за всадниками. Среди них был сэр Джеймс Хей. Он был красивым мальчиком, когда король привез его в Англию из Шотландии, а теперь превратился в изысканного джентльмена. Яков благоволил юному Хею и решил способствовать его продвижению. Приятный молодой человек, воспитывавшийся во Франции и потому обладавший хорошими манерами, нравился англичанам, более лощеным, нежели большинство шотландцев. Яков сделал его постельничим, и юный Хей оказался славным товарищем, характер у него был легкий, и раздражительность ему не была присуща.

«Конечно, он несколько тщеславен, но кто не лишен тщеславия, – снисходительно вопрошал себя король, – обладая таким очарованием?»

Молодой человек любил покрасоваться, а поскольку Якову доставляло удовольствие награждать деньгами своих друзей, ему не было никакого дела до того, на что они их тратили. Если их вкусы не шли дальше изысканных нарядов и демонстрации собственной расточительности, то пусть радуются, но помнят, чья щедрая, пусть даже несколько грязноватая рука даровала им все эти милости.

За сэром Джеймсом повсюду следовала свита пажей – все красиво одетые, хотя чуть менее изысканно, чем их хозяин. Они являли собой приятное зрелище.

Яков поймал на себе взгляд королевы. Выражение ее лица было укоризненным. Бедная королева Анна! Она здорово растолстела после семи беременностей, хотя до сих пор сохранила капризное выражение лица, которое, как ему когда-то казалось, не было лишено привлекательности. Но это было в дни романтической юности Якова, когда он, борясь со штормами, поплыл на ее родину и привез свою невесту назад в Шотландию. Теперь Яков с улыбкой вспоминал их первую встречу – то, как он был доволен своей юной датской принцессой и как он, вовремя приплыв с ней в Шотландию, свершил правосудие над ведьмами, которые, как ему казалось, хотели, чтобы она утонула по пути. Славные дни, но давно минувшие, а Яков был слишком мудр, чтобы желать вернуть свою молодость, – он обменял бы ее в любой момент на жизненный опыт, отдавая предпочтение знанию перед силой.

Их брак не был несчастливым, хотя они теперь время от времени держали раздельные дворы. Это было благоразумно, поскольку их интересы не совпадали. Анна была глупой женщиной – такой же легкомысленной, как по приезде, и все еще не сомневалась, что то, что было очаровательным в семнадцать, остается таковым и в тридцать два. Она держала при себе двух датчанок – Катрин Скинкел и Анну Кроас. Якову казалось, что их основное занятие – планировать балы, так как непреодолимой страстью королевы были танцы. Впрочем, нужно быть справедливым – танцы и ее дети.

Время от времени взгляд королевы с гордостью останавливался на их старшем сыне, принце Генрихе, и Яков разделял ее гордость. Он часто задавался вопросом, как у таких, как он и Анна, мог родиться такой мальчик. Придет день, и Генрих станет безупречным королем. Народ верил в это, каждый раз приветствуя его радостными криками. Генрих – настоящий английский принц, думали они, хотя и родился в Стирлинге. Несомненно, они не станут выражать недовольства, когда их старый папочка передаст свою корону ему.

«Но в старом болтуне еще теплится жизнь», – думал Яков.

Его внимание привлекла одна фигура в свите сэра Джеймса Хея. Это был высокий, стройный молодой человек, который пес щит и эмблему сэра Джеймса и чьей обязанностью было в соответствующий момент вручить их королю.

«Паренек кажется мне знакомым, – размышлял Яков. – Где я видел его раньше? При дворе? Возможно. Но неужели, увидев его один раз, я бы его не запомнил?»

Яков забыл о королеве, о юном Генрихе и о своих размышлениях о прошлом.

Его внимание было приковано к молодому незнакомцу, и Яков с нетерпением ждал, когда же, наконец, юноша подъедет к помосту и спешится, чтобы преклонить перед ним колена, протягивая щит и эмблему королевского фаворита.

Молодой человек, который привлек внимание короля, был бы доволен, знай он, что Яков подметил его, так как именно на это он возлагал свои надежды.

Он недавно вернулся из Франции, где наслышался о состоянии дел при английском дворе. Король, как говорили, окружил себя красивыми молодыми людьми, у которых, как казалось, не было других забот, как только хорошо выглядеть – что было довольно несложной задачей, если ты рожден красавцем, а ему, Роберту Карру, в этом отношении явно повезло.

Такое королевское пристрастие считалось предосудительным более серьезными государственными деятелями, но они мирились с этим, пока были в состоянии держать фаворитов под своим контролем. У королей бывают пороки и похуже.

Роберт Карр, высокий, стройный, с совершенными руками и ногами, прекрасной кожей, которой солнце Франции придало легкий золотистый загар, с такими точеными чертами лица, что люди на него оглядывались, с густыми, кудрявыми волосами, блестящими золотом на солнце, был исключительно красивым молодым человеком. Женщины постоянно липли к нему, но, несмотря на то, что ему доставляла удовольствие их компания, он не позволял им отнимать у него слишком много времени.

Роберт всегда был честолюбив, и то, что он являлся младшим сыном в не слишком состоятельном шотландском семействе, уже в раннем возрасте придало ему решимости добиться успеха в жизни, и он увидел свой шанс, когда его отец, сэр Томас Карр из Фернихерста, нашел ему место при королевском дворе.

Король с удовольствием принял юношу, поскольку сэр Томас Карр был преданным другом его матери, Марии Шотландской, во время ее длительного плена, и Яков чувствовал, что его семейство должно быть как-то вознаграждено.

Итак, юному Роберту было позволено прибыть ко двору, чтобы служить пажом, но он был юн и совершенно ничего не знал о дворцовых манерах, редко видел короля и тогда был слишком молод, чтобы привлечь к себе его интерес.

Он недолго пробыл при дворе, когда произошло то самое событие, которое должно было объединить две нации, веками находившиеся в состоянии войны друг с другом. Королева Елизавета умерла, и Яков был провозглашен королем Англии и Шотландии.

Естественно, Якову пришлось оставить меньшее королевство, чтобы управлять большим, хотя он и объявил в соборе Святого Джайла, что никогда не забудет о правах своей родной Шотландии и будет стремиться, чтобы она не только ничего не потеряла от этого союза, но и многое приобрела. Яков держал свое слово, и теперь многие шотландцы по ту сторону границы пользовались этим.