Читать книгу "Под сиренью - Луиза Мэй Олкотт"

— Мама разрешила мне испечь пирог в самый последний момент, и я очень старалась, чтоб он вышел на славу, но как-то не удалось мне справиться с буквой. Можно отдать этот кусочек Белинде, он ведь такой же вкусный, как и остальная часть пирога, — сообщила Бэтти, беря инициативу в свои руки, поскольку она королева сегодняшнего праздника.

— Давайка посадим их вокруг, чтобы все смогли его увидеть, — предложила Бэб, скача и подпрыгивая вперед с обручем, намереваясь собрать все молодое семейство.

Бэтти согласилась, и затем несколько минут они рассаживали кукол за столом; одни сидения оказались настолько мягкими, что куклы проваливались в них, другие, наоборот, настолько твердыми, что невозможно было на них сидеть, и во всех стульях нужно было наловчиться регулировать спинки. Эта неимоверно сложная задача была выполнена, увлеченные мамочки сделали пару шагов назад, чтобы насладиться созданной ими картиной, которая, могу вас смело заверить, была одной из самых впечатляющих. Во главе стола с достоинством сидела Белинда, в руках она держала свернутый карманный платочек из розового батиста. Лицо Джозефа, ее двоюродного брата, элегантно одетого в новый костюм из розового с зеленым пестротканого гринсбона[2], подчеркивавшего невозмутимость хозяина, было немного затемнено соломенной шляпой, на несколько размеров превосходившей размер его головы. На другой стороне стола сидели гости разного роста, размера, пропорций и в разнообразных нарядах, что придавало этой сцене еще более веселый вид, поскольку все были одеты в полном несоответствии с законами моды.

— Им бы хотелось, чтоб мы принесли чай. Ты не забыла о булочках? — взволнованно спросила Бэтти.

— Нет, не забыла. Они лежат у меня в кульке, — Бэб достала довольно подсохшие и крошащиеся, оставшиеся с праздничного обеда булочки. Впоследствии они были порезаны и аккуратно разложены по тарелкам, грациозно расставленным вокруг пирога, который все еще лежал в корзинке.

— Мама не смогла дать нам достаточно молока, поэтому мы нужно размешать его с водой. Она говорит, что крепкий чай не очень полезен для детей. — И Бэб, довольная, отмерила четверть пинты молока, предназначенного для утоления жажды всей этой компании.

— Пока чай настаивается и пирог остывает, давай присядем и отдохнем. Я неимоверно устала! — вздохнула Бэтти, опускаясь вниз на пороге и вытягивая крепкие маленькие ножки, которые безостановочно бегали по дорожкам целый день. Ведь даже в воскресенье, основными делами которого являются веселье и отдых, развлечениям предшествует работа. Бэб подошла и села позади сестры, рассеяно глядя вниз в сторону ворот, где в лучах полуденного солнца переливались нити паутины.

— Мама говорит, что собирается через день или два уехать в домик. Сейчас тепло, солнечно и сухо после урагана, и нам можно было бы поехать с ней. Ты знаешь, она не взяла бы нас осенью, потому что мы можем простудиться и заболеть из-за этой сырости. А сейчас мы увидим все самое лучшее; разве это не здорово? — спросила Бэб, выдержав паузу.

— Да, действительно! Мама говорит, что там есть комната, в которой много книг, и я могу посмотреть их, пока она занята. Возможно, у меня будет время прочесть какую-либо из них, и я тебе потом расскажу то, о чем прочла, — ответила Бэтти, которая отчаянно любила рассказы и самостоятельно их покупала.

— Я бы лучше взглянула на старое крутящееся колесо на чердаке и на здоровенные картины, и на странноватую одежду в голубом комоде. Меня раздражает, когда это все там закрывается, когда мы могли бы использовать эти вещи в наших играх. Мне просто ужасно нравится стучать в эту старую дверь! — Бэб закружилась, приглушенно топая ножками. — Тебе не следует смеяться; ты ведь сама знаешь, что обожаешь это так же, как и я, — добавила она, кружась обратно, немного смущенная своим нестерпимым мимолетным желанием.

— Я не смеялась.

— Смеялась! Или ты думаешь, я не знаю, что означает смеяться?

— Я думаю, что лучше знаю, что не смеялась.

— Да нет же, ты смеялась. Как можно говорить мне такую чепуху?

— Если ты это снова повторишь, тогда я заберу Белинду и уйду домой. Что ты тогда будешь делать?

— Тогда я буду есть пирог.

— Нет, ты не будешь его есть потому, что он мой! Мама так сказала. А ты единственная, кто сейчас со мной играет, поэтому лучше веди себя хорошо, а иначе я вовсе не буду с тобой играть и не будет никакого праздника.

Эта ужасная угроза погасила гнев Бэб, и она поспешила заговорить на другую тему.

— Не обращай внимания. Давай не будем ссориться в присутствии детей. Знаешь, мама говорит, что разрешит нам играть в экипаж в следующий раз, когда будет идти дождь, и придержит для нас ключи, если мы захотим.

— Просто здорово! Возможно, это потому, что мы обнаружили маленькое отверстие под жимолостью, но даже не пытались залезть туда, хотя запросто могли это сделать! — воскликнула Бэтти, успокаивая сестру. За десять лет она успела познакомиться со взрывным характером Бэб и хорошо изучить его.

— Я предполагаю, что карета будет вся в пыли, и у нее внутри будет много крыс и пауков, но мне все равно. Ты будешь лошадкой, куклы смогут быть пассажирами-путешественниками, а я сяду напротив.

— Ты всегда так делаешь. Мне больше нравится ездить, чем все время быть лошадкой, и держать эти старые деревянные удила во рту, когда ты то и дело тянешь меня за руки, — ответила бедняжка Бэтти, уставшая от постоянного пребывания в роли лошадки.

— Думаю, сейчас нам лучше пойти и принести воды, — предложила Бэб, опасаясь далее слушать жалобы сестры.

— Не многие бы посмели оставить своих деток совсем одних, без присмотра, с таким великолепным пирогом наедине и знать, что они даже не притронутся к нему, — горделиво сказала Бетти, в то время как они приближались к источнику, каждая с маленькой оловянной бадьей в руке.

Увы! К огорчению этих слишком доверчивых мамочек! Они отсутствовали в течение пяти минут, а когда возвратились обратно, то вид, встретивший эти две пары изумленных глаз, вызвал у них невольный одновременный визг ужаса. Прямо перед ними лежали все четырнадцать кукол, а пирог куда-то исчез.

Какое-то время девочки не могли пошелохнуться и стояли, уставившись на эту ужасную сцену, лишенные каких-либо эмоций. Затем Бэб резко отбросила свою бадью с водой и, сжав кулак, свирепо выкрикнула:

— Это все Сэлли! Она пообещала поплатиться со мной за то, что я ударила ее, когда она ущипнула Мэри Энн, и ей это-таки удалось. Я ей еще покажу! Беги в ту сторону, а я побегу в эту сторону. Скорее! Скорее!

Они ушли — Бэб прямо, а озадаченная Бэтти — послушно кружить в противоположном направлении так быстро, как только она могла, вследствие бега разбрызгивая повсюду за собой воду, поскольку в данных обстоятельствах она забыла поставить ведро наземь. Они обежали вокруг дома с разных сторон и встретились, столкнувшись у черного входа и не обнаружив никаких признаков присутствия вора.