Читать книгу "Такой чудесный день - Айра Левин"

Боб заглянул в комнату Скола. Мальчик лежал на кровати с книжкой комиксов, подперев подбородок рукой.

– Привет, Ли.

– Привет.

Боб вошел и сел на край кровати. Поставил телекомп на пол, придерживая ногами, потрогал лоб мальчика и потрепал его по волосам.

– Что читаешь?

– «Жизнь и борьба Вуда». – Скол показал обложку. Потом уронил книгу на кровать – она закрылась – и указательным пальцем принялся водить по толстой желтой букве «В» в слове «Вуда».

– Я слышал, кто-то наплел тебе ткань про неизлечимых.

– А это ткань? – спросил Скол, не отрывая глаз от пальца.

– Да, Ли. Когда-то давным-давно было правдой, а теперь нет, теперь – просто ткань.

Скол молчал, ведя пальцем по букве в обратную сторону.

– Медицина и химия теперь более развиты, – промолвил Боб, не сводя с него глаз. – Лет пятьдесят после Унификации товарищи – очень немногие – иногда заболевали, и им казалось, что они больше не товарищи. Некоторые убегали на пустынные острова, в горы, которые Семья не использовала, и жили там в одиночестве.

– Они снимали браслеты?

– Полагаю, да. Зачем браслеты, если все равно нет сканеров, куда их прикладывать? Верно?

– Иисус сказал: они… как это… «дрались».

Боб на секунду отвел глаза.

– Да. Только лучше говорить «вели себя агрессивно».

Скол поднял глаза.

– Они уже умерли?

– Умерли. Все до единого. – Боб пригладил его вихры. – Это было давным-давно. Сейчас такого не случается.

– Потому что теперь медицина и химия больше развиты, и терапия помогает.

– Правильно. И не забывай: в то время было пять разных компьютеров. Стоило только заболевшему товарищу оказаться на другом континенте, с ним полностью теряли связь.

– Мой дедушка помогал строить Уникомп.

– Знаю, Ли. Поэтому следующий раз, когда услышишь про неизлечимых, помни две вещи: во-первых, терапия сейчас гораздо эффективнее, чем много лет назад, а во-вторых, Уникомп следит за нами по всей Земле. По рукам?

– По рукам, – улыбнулся Скол.

– Давай-ка посмотрим, что он скажет про тебя. – Боб поднял на колени и открыл телекомп.

Скол сел и придвинулся, засучивая рукав пижамы над браслетом.

– У меня будет дополнительная терапия?

– Если нужно. Хочешь включить?

– Я? А можно?

– Конечно.

Скол осторожно повернул рычаг большим и указательным пальцами. Загорелись лампочки – голубая, оранжевая, еще оранжевая. Улыбнулся.

Боб, глядя на него, тоже улыбнулся.

– Коснись.

Скол приложил браслет к считывающей панели, и синий огонек рядом с ней превратился в красный.

Проворные пальцы наставника стучали по клавиатуре, потом нажали «ввод»; на экране загорелась одна зеленая строка, другая. Мальчик смотрел, как Боб читает.

Тот взглянул искоса и улыбнулся.

– Завтра в 12:25.

– Хорошо! Спасибо!

– Спасибо Уни! – Боб закрыл телекомп. – Кто сказал тебе про неизлечимых? Какой Иисус?

– Начинается с ДВ33… С двадцать четвертого этажа.

Щелкнули фиксаторы телекомпа.

– Он, наверное, разволновался не меньше тебя.

– Можно ему тоже дополнительную терапию?

– Если надо. Я сообщу его наставнику. А теперь спать, братец, завтра в школу. – Боб положил книгу комиксов на тумбочку.

Скол лег и с улыбкой уткнулся в подушку, а Боб погасил лампу, снова взъерошил волосы мальчика и поцеловал его в затылок.

– До пятницы, – пробормотал Скол.

– Да. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

В зале родители Скола взволнованно встали ему навстречу.

– Он успокоился. Уже почти спит. Завтра в обеденный перерыв дополнительная терапия. Вероятно, немного транквилизатора.

– Просто гора с плеч, – произнесла мать.

А отец добавил:

– Спасибо, Боб.

– Спасибо Уни, – ответил тот и направился к телефону. – Надо помочь другому мальчику, тому, кто ему рассказал. – Он коснулся браслетом телефонной панели.

На следующий день после обеда Скол спустился из школы на эскалаторе на три этажа. Когда он коснулся браслетом сканера на входе в медцентр, индикатор заморгал зеленым разрешительным огоньком; снова зеленое подмигивание перед отделением терапии, и еще раз – на двери процедурной.

Из пятнадцати кабинок работали четыре, и очередь скопилась приличная. Вскоре, однако, Скол уже взобрался на специальную детскую подножку и, высоко засучив рукав, протянул руку сквозь резиновое отверстие. Он, как большой, держал ее неподвижно, пока сканер на той стороне присоединялся к браслету, а теплый и гладкий инфузионный диск скользил по мягкому предплечью. В аппарате заурчало, забулькало. Синяя лампочка наверху загорелась красным, инфузионный диск защекотал, зажужжал и ужалил. Лампочка снова стала синей.

В тот же день Иисус ДВ, мальчик, который рассказал Сколу про неизлечимых, нашел его на игровой площадке и поблагодарил за помощь.

– Спасибо Уни, – ответил тот. – У меня была дополнительная терапия. А у тебя?

– Да. И у других ребят, и у Боба ЮТ. Это он мне рассказал про товарищей, которые болеют и убегают.

– Немножко страшно.

– Мне тоже, – сказал Иисус. – Но теперь такого нет, это было давным-давно.

– Терапия сейчас лучше, – добавил Скол.

– И Уникомп следит за нами по всей Земле.

– Ага.

Подошла воспитательница и подтолкнула их к огромному кругу из пятидесяти или шестидесяти детей, стоящих на расстоянии вытянутой руки и передающих друг другу мяч. Круг этот занял больше четверти всей оживленной площадки.

Глава 2

Имя Сколу дал дедушка. Он всем им придумывал имена вдобавок к настоящим: свою дочь, маму Скола, вместо Анны называл Сюзу; папа был у него Майком, а не Иисусом (и считал это полной глупостью), а Мира – Ивой. Она страшно сердилась: «Не называй меня так! Я Мира! Мира КД37Т 5002!»

Дедушка Ян был странным. Со странной внешностью. Естественно – все старшее поколение отличалось выраженными особенностями: на несколько сантиметров выше или ниже положенного, слишком светлая или темная кожа, крупные уши, кривой нос. Дедушка Ян был и выше, и смуглее других, с большими выпуклыми глазами и двумя рыжеватыми прядями на седеющей голове. Он не просто странно выглядел – он странно говорил, в этом-то и заключалась его главная странность. Хотя дедушка всегда разговаривал бодро и энергично, у Скола возникало чувство, что он так совсем не думает, а думает как раз наоборот. К вопросу об именах, например.