Читать книгу "Система (сборник) - Александр Саркисов"

Ужин в училище, впервые за последнее время потянуло в сон не от усталости, а от сытости.

Наконец наступил главный день – день торжественного принятия Присяги. Утром 6 сентября 1976 года на Марсовом поле в форме три, в белоснежных бескозырках, с автоматами на груди, построенные поротно, стояли курсанты первого курса. Гости с цветами, офицеры в парадной форме, начальник училища за трибуной.

И разносится над площадью многоголосьем: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь…».

И только старый, мудрый преподаватель, капитан I ранга, смотрит печальными, все понимающими глазами. Не вы у меня первые, не вы последние. Сколько же из вас могло получиться блестящих ученых, художников, музыкантов… а вы придете на флот и зароете свои таланты за изучением приказов, инструкций, наставлений, руководств…

КМБ

Сокращения на флоте любят, и это оправдано. Если, к примеру, вслух расшифровывать КВБД, ВМКГ, ТУЖК, РПКСН, ТАКР, НГГМО, РБИТС… это ж хрен сломать можно. А так коротко и ясно. Для своих ясно, а врагу ни в жизнь не расшифровать. Вот, к примеру, подслушает враг – «ГКП, ПЭЖ, включен ГОН, разрешите запустить КЛБ набить БВД», и что ему, бедному, со всем этим делать?

В соответствии с традицией и курс молодого бойца называли сокращенно – КМБ. Когда экзамены позади, ты зачислен и расслабился, вот тогда и настает КМБ. Не начинается, а именно настает!

На КМБ организм реагировал как на стихийное бедствие, а беда, как известно, сближает, сплачивает. Успевшие сдружиться Саня Мухин, Витюня Ермашов, Рашид Тепляков и Шурик Расписов держались вместе. Командиром роты к ним назначили милого, интеллигентного на вид капитана II ранга по кличке Коля Кровавый. Командиром взвода был мичман Боря. Это был мужичонка маленького роста с опереточно торчащим животиком и глазами камбалы. Когда он, перекошенный сколиозом, командовал перед строем, трудно было не расхохотаться. Но на этом все веселые моменты в период КМБ и заканчивались.

07.00. Рота, подъем! Выходи строиться на физзарядку! Форма одежды – трусы, ботинки!

Ежась от холода, досыпая на ходу, курсанты строились на плацу. Командовал процедурой подполковник Цильцей. Одетый в теплые спортивные штаны и свитер, он разъезжал на велосипеде вдоль строя и с легким прибалтийским акцентом тренировал свое чувство юмора:

– Что скукожились? Температура воздуха по Цильцею тридцать градусов.

Ну а дальше два километра к Финскому заливу, стирая прогарами ноги в кровь. На берегу очередная команда:

– Форма одежды ноль! Всем в воду и по десять приседаний!

Разгоряченный после бега, ты падал в холодную воду Финского залива. Цильцей считал приседания не спеша, смакуя, пока не видел, что мошонки начинают подпирать кадыки. Так закалялась сталь.

Перепуганный Саня Мухин с криком вылетел из воды:

– Мужики, у меня все пропало!

– А ты попробуй потри, только не увлекайся!

Мухин старался, как первобытный человек, добывающий огонь. Наконец разглядев появляющийся первичный половой признак, Саня с облегчением натянул трусы. Флотские трусы – это отдельная песня, когда холодно, они согревают колени.

Цильцей торопил, нужно было пробежать еще два километра до лагеря. Вообще Цильцей – это было не случайно. Уже тогда прозорливые начальники прививали будущим офицерам настороженное отношение к Прибалтике.

Однако все это было не так страшно, как постоянное чувство голода. Не спасал даже сворованный в столовой хлеб.

На обратном пути четверка дружно рванула в лес. Рассыпавшись по поляне, они спешно набивали рты черникой. Давясь подножным кормом, проламывая в чаще проход, Витюня, стокилограммовый розовощекий здоровяк, первым бросился догонять строй.

Ничто не ново под луной. Не они первые, не они последние. На построении перед завтраком с застывшей акульей улыбкой и немигающим взглядом Коля Кровавый скомандовал:

– Показать языки!

Это был залет. Фиолетовые языки выдали их с головой.

– Ермашов, Расписов, Тепляков и Мухин – наряд вне очереди на свинарник.

На свинарнике было две достопримечательности – хряк Мишка и дочь начальника Верка. Начальником на свинарнике был Казимирыч, мужик неопределенного возраста с одним ржавым зубом посреди рта. Казимирыч, как заправский фермер, вырулил из-за свинарника на тракторе:

– Харе курить! До обеда по плану прополка грядок, а после обеда будем забивать свинью.

Добросовестно отработав на грядках и наскоро перекусив, пошли отлавливать хрюшу. Казимирыч коротко распорядился:

– Колоть будем Изольду.

Это сильно усложняло процесс. Если свинья безымянная, то и хрен бы с ней, а когда знаешь имя, вроде уже как и знаком, вроде как что-то связывает. Изольда была девушка видная, грязно-розового цвета с черным ухом.

– Ну что встали, загоняй!

Четверка, первый раз в жизни увидев живую свинью так близко, несмело начала окружение. Изольда, поняв, что ничего хорошего ее не ждет, ринулась в атаку. Быстро разметав мелкокалиберных загонщиков, Изольда пошла на Ермашова. Витюня стоял бледный и, словно парализованный, не мог пошевелиться. Разогнавшись, свинья ударила его в ноги, и он как подкошенный рухнул на нее. Их вопли слились воедино. Подоспевший Казимирыч ловким ударом закончил дело.

Вечером он принес полную сковороду с жареной свининой и молодой картошкой. Рядом дефилировала Верка в новых резиновых сапогах и короткой юбке. Она нарезала уже третий круг, и ее намерения были понятны даже солисту хора мальчиков-кастратов. Уныло посмотрев на Верку, друзья накинулись на жратву, тем самым в пух разбив теорию Фрейда о главенстве сексуального инстинкта.

Наступила первая суббота КМБ. К Рашиду приехали родители и привезли полную сумку снеди. Естественно, сумку распанахали на четверых. И пирожки, и бекон, и молоко, и котлетки… К вечеру их скрутило. Гальюн был деревянный, на три очка, зайти вовнутрь мог только самоубийца. Сочетание хлорки и дерьма давало неожиданный эффект. Какой, к черту, иприт, какой зарин? Хлорка и дерьмо, никаких формул. Производить можно в любой воинской части, а поражающих факторов больше. И название могло бы быть красивое – хлордерьмин. Привычно углубились в лес до первой незагаженной поляны, расселись кругом. Сверху вековые сосны, снизу ковер из ягодников, рядом тужатся друзья, чем не жизнь? Был только один недостаток – комары. Зуд нейтрализовали, елозя задом по панцирной кровати.

В воскресенье всех привели в клуб на просмотр кинофильма. Название запомнилось – «Человек-амфибия», а когда в титрах появился директор картины, весь зал уже спал.