Читать книгу "Рождественское желание - Алекс Стрейн"

— Джона больше нет. Он погиб сегодня…

— …и иногда задерживается… что?!

— Джон погиб, его убили.

Она даже не поняла сначала, о чем Марк толкует, а когда ледяная действительность стала понемногу просачиваться в ее мозг, Дайана замерла, заледенела, а потом тишину комнаты разрезал пронзительный крик. Она тогда даже не поняла, что это ее крик. Она оказалась слишком слаба, чтобы перенести это потрясение. Больше Дайана ничего не помнила. Она очнулась в больнице, накачанная транквилизаторами, чувствуя отупение и глухую саднящую боль внутри. Когда врач сказал, что у нее было маточное кровотечение, Дайана восприняла эту новость с жалкой покорностью. Потом она отгородилась от мира высокой каменной стеной, сквозь которую никто не мог пробиться. Она потеряла все — и Джона, и его ребенка. Она осталась одна.

С каждым днем отчаяние усиливалось, разрасталось до огромных размеров. Дайана перестала выходить из дому, не отвечала на телефонные звонки. Она могла целый день пролежать в кровати, не замечая движения времени. Она замкнулась в своем горе, окружающий мир перестал для нее существовать. А в ее душе росло чувство вины перед Джоном за то, что она была слишком холодна и осторожна, не проявляя зачастую своих порывов, сдерживая себя. Она должна была жить так, словно каждый день — последний, дарить Джону радость и любовь, не пряча чувств. Должна была… Эти горькие мысли усиливали депрессию и отчаяние Дайаны.

— Ты ни в чем не виновата, Ди, пора уже прекратить себя мучить! Хватит, хватит, Ди! Надо жить дальше! — Эти слова ее подруги Нэнси разорвали вязкую тьму жалкого существования Дайаны и прозвучали почти святотатственно.

— Уходи, Нэнси, я никого не хочу видеть.

Дайана лежала на кровати, там, где тени были особенно густы, и Нэнси ничего не могла разглядеть. Она решительно шагнула к окну и распахнула тяжелые портьеры. Оглянувшись, она вскрикнула от ужаса.

— Что ты с собой сделала, Дайана?!

С этого дня началось возвращение Дайаны к нормальной жизни, и этот процесс неотступно контролировала Нэнси. Уже потом Дайане было мучительно стыдно за свое поведение, свою слабохарактерность и за слова, которых она наговорила Нэнси, сопротивляясь упорству подруги. Целеустремленности Нэнси и ее энергии можно было только позавидовать. А ее жертвенность вызывала огромное уважение: количество времени и усилий, потраченных на Дайану, оказалось выше всех допустимых норм. Нэнси подключила к выздоровлению Дайаны всех ее многочисленных друзей и знакомых, а также Марка, друга Джона. Дайана испытывала к Нэнси огромную благодарность, но, как только она пыталась попросить прощения за все причиненные подруге беспокойства, Нэнси просто махнула рукой.

— О, Ди, перестать. Ты же моя подруга… — Нэнси тепло улыбнулась. — И даже больше чем подруга.

— Спасибо, Нэнси. Я так люблю тебя.

Дайане потребовался почти год, чтобы смириться со смертью Джона. И она стала склеивать осколки своей разбитой жизни, строить ее без Джона, без будущего, которое они планировали вдвоем. Она смогла вернуться к работе и поняла, что теперь все придется начинать заново: старые связи были оборваны, ее почти забыли. Что ж, отчасти это было справедливо: жизнь не стоит на месте и не прощает этого другим. После долгого периода бездействия Дайана принялась за работу и поняла, что ее мировоззрение за прошедший год сильно изменилось: она стала видеть мир по-другому, стала по-другому относиться к людям… Она сама стала совершенно другой. И, как это ни странно, ее талант архитектора расцвел.

Ее первые клиенты были так довольны, что посоветовали своим знакомым воспользоваться услугами Дайаны, и эта реклама дала ей новые заказы. Кто-то увидел здание, построенное по проекту Дайаны, и захотел обратиться именно к ней… Одно потянуло другое, и через год Дайана была обеспечена работой. Но для «новой» Дайаны этого было недостаточно, в ней проснулась настойчивая потребность помочь другим людям. Так она оказалась в приюте, где работала Нэнси. А потом Бог послал ей Райана.

Она заметила его сразу. Не заметить этого маленького угрюмого человечка среди радостной ребятни было просто невозможно. А взглянув в его отстраненное, не по-детски холодное лицо, она вдруг поняла, что этот мальчик — зеркальное отражение ее душевного состояния. Все, что двадцатишестилетняя Дайана могла спрятать от окружающих благодаря своему самообладанию, у мальчишки было написано на лице. Он был олицетворением одиночества. Он был похож на серое привидение в веселой стайке ребят.

Дайана навела у Нэнси справки.

— Мальчик около полугода назад потерял мать — она умерла от пневмонии. Это был для него ужасный шок, Райан чуть сам не замерз. Была ночь, шел снег, и если бы проезжающий патруль не обратил внимания на неправильно припаркованный трейлер, то… — Помолчав, Нэнси продолжила: — Отец ребенка неизвестен, мы пытались найти родственников, но единственный из них, кого мы обнаружили, — это его бабушка, которая находится в доме престарелых. Несколько месяцев назад его хотела усыновить семейная пара, они брали мальчика пожить в доме, чтобы он привык… А потом внезапно отказались от своего намерения. Они решили, что он неадекватный ребенок, и испугались. Мальчик и до этого был не очень приветлив, а теперь совсем замкнулся. Знаешь, Ди, через наш приют прошло множество детей, и я привыкла ко всему, но в данном случае я просто прихожу в отчаяние. Он плохо ест, не участвует в общих играх, почти не реагирует на замечания взрослых. Иногда задирает ребят, а как колотит всех, кто его заденет! У меня просто мороз по коже, когда я вижу эту его ярость! А по ночам его мучают кошмары. С ним пытаются работать наши психологи, но результат пока нулевой. Не знаю, как я буду справляться дальше с этим волчонком…

Дайана пришла на следующий день и принесла для Райана игрушку. Она попыталась заговорить с мальчиком, но он отшвырнул подарок и ушел. Дайана проявила чудеса настойчивости, выкраивая время каждый день и снова и снова пытаясь сблизиться с маленьким волчонком. Через три недели в их отношениях наметился прогресс: Райан перестал убегать, когда Дайана заговаривала с ним, но, впрочем, очевидного дружелюбия он тоже не проявлял.

Однажды вечером она сидела перед телевизором, а потом вдруг поняла, что не слышит ни слова из своей любимой передачи. Из головы по-прежнему не выходили мысли о Райане. И Дайана вдруг поняла, что намерена сделать. Это решение ошеломило ее лишь на мгновение. А потом она постигла, что так это и должно случиться: слепящая вспышка понимания сделала будущий поступок понятным и очень нужным. Если она что-то и может сделать в этом мире — это спасти хотя бы одну израненную душу. Дайана едва дождалась утра, ей не терпелось позвонить Нэнси. Реакция подруги ее ошеломила.

— Не понимаю, Дайана, зачем тебе это нужно? Ты не должна делать этого! — категорично заявила Нэнси.

— Почему? — изумилась Дайана.

— Ты сама не понимаешь, на что обрекаешь себя. Всех не пережалеешь, Дайана. Ты не справишься с этой задачей, ты же сама едва вылезла из депрессии. Погоди, послушай меня… — остановила Нэнси поток возражений Дайаны. — Ты слишком мягкая для него. И потом, я все больше склоняюсь к мнению, что мальчик действительно неадекватен и, может быть…