Читать книгу "Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая - Людмила Ример"

Он целовал её со страстью дикого зверя, набросившегося на свою беззащитную добычу. Эльма одновременно хотела и оттолкнуть от себя возбуждённого охотой и их внезапной близостью юношу, и теснее прижаться к его сильному гибкому телу. В пылу этих терзаний она не заметила, что они удалились от пирующей компании, забравшись в небольшую расселину.

Его губы обжигали, язык ласкал её трепещущий язык, и девушка, задыхаясь, поняла, что ноги вдруг отказались её держать. Она обмякла в руках Палия, и он, не отрываясь от нежных губ, уложил девушку на сброшенный плащ. Эльма обхватила руками его шею, не замечая тяжести сильного тела и замирая от жадных поцелуев.

Вдруг девушка почувствовала, как сильная рука скользнула к ней под юбку. Она вздрогнула и хотела крикнуть, но его рот задавил робкий вскрик. Эльма попробовала выскользнуть из-под него, но Палий оказался неожиданно тяжёл. Он придавливал девушку своим телом к земле, всё настойчивей раздвигая ей ноги. Эльме стало невыразимо стыдно от того, что его рука со знанием дела прошлась по бугорку её курчавых волос и скользнула во влажную нежную глубину.

Палий продолжал её целовать, но теперь его настойчивые ласки её лишь пугали. Она возмущённо замотала головой, пытаясь вырваться, и рука юноши вдруг выбралась из-под юбки. Эльма облегчённо вздохнула и даже успела подумать, что тот наконец-то понял, что ей это совершенно не нравится, но тут что-то твёрдое упёрлось в её влажную щель и мощным толчком прорвалось внутрь.

Рвущая боль парализовала всё её существо. Она дёрнулась и впилась ногтями в шею Палия, стараясь оттолкнуть его от себя. Он оторвался от её губ и, влепив Эльме пощёчину, одной рукой придавил её руки к земле. Другой он зажал рот ошеломлённой ударом девушке, при этом продолжая мощно двигаться у неё между ног.

Сила этих толчков, казалось, всё глубже раздирала её внутренности, заливая болью низ живота. По бедру заструилась горячая кровь. Эльма с ужасом смотрела на его искажённое лицо с оскаленным ртом и застывшими пустыми глазами, не понимая, как она могла полюбить это животное.

Палий дёрнулся последний раз, выпустил струю семени, издав при этом утробное рычание. Глубоко дыша, он полежал ещё минуту, затем поднялся и, завязывая штаны и глядя в сторону, пробурчал:

– Надеюсь, ты понимаешь, дорогая, что про это не стоит никому рассказывать. Это любовь. А мы ведь любим друг друга, моя крошка… – На скорчившуюся на плаще Эльму глянули наглые глаза, пытающиеся изобразить смущение.

Девушка промолчала. До этого дня она представляла себе любовь несколько иначе. Пошатываясь, Эльма поднялась и, отвернувшись от Палия, вытерла нижней юбкой стекавшие по бедру кровь и сперму.

Всю обратную дорогу она молчала, да никто и не пытался её развлекать. Пока они с Палием уединялись, крепкое вино сделало своё дело, и среди гостей пробежала чёрная кошка. Дядя Палия решил ещё раз попробовать склонить хозяина на свою сторону, но тот, запив жареного барашка огромной порцией гахарского, на сей раз не стал церемониться и грубо послал Вилария ко всем дьяволам. Дело чуть не дошло до мечей, другие гости и прислужники едва растащили сцепившихся.

Ни о каком ночлеге в замке речь уже не шла, и гости, переступив порог, тут же отдали приказ немедленно отправляться. Стоя на высокой стене, Эльма сквозь бегущие по щекам слёзы с трудом смогла рассмотреть среди всадников темноволосого юношу в синем плаще. Отъехав, тот развернул коня и, найдя на стене белеющую в сумраке надвигающейся ночи фигуру девушки, весело помахал ей рукой…

Маленькая собачка с гладкой шёрсткой и чёрными блестящими глазками на умильной мордочке пролезла в приоткрытую дверь и, взвизгнув от радости, с разбегу запрыгнула на колени к хозяйке. Эльма почесала любимицу за ухом, вызвав у той новый приступ восторга, и негромко произнесла:

– Это самый благоприятный момент – полное безвластье. Если мы промедлим и власть попадёт к Рубелию, выцарапать её из его жадных рук будет ох, как непросто. Точнее, из рук его жёнушки. Мирцея хитра и коварна, и она все эти годы не сидела сложа руки.

Юнарий слушал мать, склонив лобастую голову. Он всегда знал, что из всех своих детей она его любила больше, но причину этой любви Эльма открыла ему только в день его совершеннолетия. Перед приездом гостей мать позвала его в свою комнату и, усадив на диван, заговорила с ним, как со взрослым мужчиной.

Не вдаваясь в подробности, она объявила ему, что его настоящий отец не всеми уважаемый богатейший торговец Пунис Гинратус, а Палий Первый, Повелитель Нумерии. И Юна-рий должен знать, что только он имеет право на трон Нумерии, так как является старшим и пока единственным сыном Палия.

Юноша был настолько ошарашен известием, что долго молчал. Придя в себя, он задал один-единственный вопрос:

– Повелитель знает о моём существовании?

Эльма, бледная и удивительно красивая в своём великолепном платье из золотой парчи, надетом по случаю совершеннолетия первенца, отрицательно покачала головой.

– Он что, ни разу даже не поинтересовался твоей судьбой?! Или ты сама не отправила ему весть, что родила сына?

– Нет, не отправила. После их отъезда отец был настолько зол на Корстаков, что запретил всем жителям Солонии под страхом смерти общение с Остенвилом. Да и самого Палия к тому времени, когда я поняла, что беременна, уже не было в столице. Северные ланы подняли мятеж, и он уехал с войском на их усмирение.

Сын ещё помолчал, а потом резко встал:

– Значит, папочка должен очень сильно обрадоваться моему появлению.

– Не думаю. Вряд ли он примет сына торговца, да еще воспитанного врагами Корстаков, как родного. Потребуются долгие разбирательства, чтобы доказать, что меня отдали замуж за Гинратуса уже беременной и что ты сын Палия.

Юноша озадаченно посмотрел на мать:

– Тогда зачем ты мне всё это рассказала?

Эльма усмехнулась и, подойдя к сыну вплотную, погладила его по голове:

– Придёт время, сынок, когда эта тайна перестанет быть тайной. И Нумерия получит своего Повелителя! Только он должен быть сильным и властным, способным управлять страной и вести людей в бой. Мальчик мой, сегодня ты стал взрослым, но ты должен ещё стать мужчиной. Я очень в тебя верю.

Он всегда помнил эти слова матери. И когда через три года после этого разговора умер Пунис Гинратус и на плечи девятнадцатилетнего юноши свалились заботы обо всей торговой империи отца. И потом, когда чёрная смерть, завезённая торговцами из Шабодана, унесла половину жителей Ундарака, прихватив с собой всю семью лангракса Солонии.

Ему, чудом уцелевшему лишь потому, что в это страшное время он выезжал по торговым делам в Трианию, пришлось в двадцать два года занять по закону о наследовании пост лангакса. И если бы не мудрые советы матери, кто знает, удалось бы ему совладать с вольнолюбивым и воинственным народом Солонии.

Эльма встала и подошла к окну. Низкое небо висело над свинцовыми водами залива Привидений. Слоистые тучи сыпали мелким снежком, затягивая белёсой мутью всё вокруг. И остров Утопленников, видимый отсюда в хорошую погоду, сегодня надежно прятался в этой мути.