Читать книгу "Горячее дельце - Марина Серова"

Я одобрительно кивнула головой, и он продолжил:

— Моей задачей было оценить подлинность продаваемой картины. Иногда это бывает нелегко сделать и в благоприятной обстановке, искусство фальсификации художественных ценностей, к сожалению, в наше время достигло высокого совершенства, а при тех обстоятельствах… впрочем, об этом я уже говорил. В итоге картина была приобретена, деньги, и немалые, были уплачены, а через некоторое время, в спокойной обстановке, я с ужасом обнаружил, что это явная и, что самое прискорбное, довольно грубая подделка.

Лев Владимирович замолчал, обиженно насупив брови. Было видно, что вновь нахлынувшее негодование на подлых обманщиков мешало ему говорить. Он попытался взять себя в руки, сделав хороший глоток из стакана, и это ему в конце концов удалось.

— Признаюсь, несколько дней я не решался сообщить правду хозяину картины. А когда сообщил, то… об этом лучше не вспоминать.

Он опять разволновался и, видимо, стремясь успокоиться, допил свой стакан одним глотком.

— Короче говоря, мне дали неделю сроку на розыски аферистов, а потом в отношении меня будут приняты, как мне было сказано, «меры».

— И что же это за меры?

— Об этом я могу только догадываться, — мрачно изрек мой собеседник.

— А почему вы и ваш клиент не обратились в милицию?

Ответ на этот вопрос был для меня почти очевиден, но хотелось услышать его из собственных уст Льва Владимировича. Судя по тому, как он замялся, моя догадка была недалека от истины.

— Понимаете, права продавца на ее владение были, мягко говоря, сомнительны.

— В переводе на русский это означает, что картина краденая. Не так ли?

— Весьма вероятно, — нехотя выдавил из себя кандидат искусствоведения.

Наступило тягостное молчание.

Лев Владимирович рассказал все, что считал нужным, а я, признаться, не знала, что ему ответить.

Было совершенно очевидно, что история эта из разряда «вор у вора дубинку украл». Примерно было понятно, что за публика скупает картины и собирается принимать свои специфические меры. Можно себе представить, что это будет отнюдь не арбитражный суд. Так что уныние Льва Владимировича также легко понять.

Постепенно у меня стало возникать ощущение, что я лезу в западню. Неясно было только, захлопнулась уже за мной крышка, или еще можно сдать назад.

Я почти твердо решила не браться за это дело, но, следуя своему принципу по возможности не рубить сплеча, предложила:

— Лев Владимирович, я должна подумать прежде, чем дать вам окончательный ответ.

— Я надеюсь, это не займет у вас много времени? — озабоченно поинтересовался он.

— Оставьте свой телефон, я позвоню вам сегодня вечером, не позже.

Лев Владимирович удовлетворенно кивнул головой и, покопавшись в бумажнике, достал и протянул мне визитную карточку.

Я встала и, попрощавшись, направилась к выходу.

Лев Владимирович остался в кафе и после моего ухода, как я заметила через стеклянную стену, направился к буфетной стойке. Очевидно, за второй порцией коньяка.

На скамейке, расположенной у пересечения ведущей к кафе асфальтовой дорожки с центральной парковой аллеей, сидели два коротко стриженных молодых человека в тренировочных костюмах. Один из них курил, другой что-то старательно жевал. Увидев меня, тот, который жевал, достал из кармана сотовый телефон, выплюнул прямо на асфальт шматок жевательной резинки размером с шарик для пинг-понга и, глядя на меня, с кем-то коротко переговорил. Затем он отрицательно покачал головой напарнику, после чего оба дружно отвернулись от меня и так же дружно уставились на дверь кафе.

Это был не тот случай, когда приятно чувствовать себя пророком, но, кажется, у меня действительно появились хорошие шансы влипнуть в очень скверную историю.

Тремя месяцами раньше

— Ну и что теперь делать будем?

Вопрос повис в воздухе, а точнее в той диковинного состава атмосфере, которая наполняла маленькое, плохо вентилируемое подвальное помещение, принадлежащее Товариществу с ограниченной ответственностью (ТОО) «Набла».

Атмосфера эта была насыщена табачным дымом, фекальными испарениями и запахом уксуса. Если присутствие первых двух компонентов в особых пояснениях не нуждалось и органически свойственно подобного рода помещениям, то запах уксуса появился здесь совсем недавно в результате падения на бетонный пол коробки с майонезом, продажей которого и занимались последнее время отцы-основатели ТОО «Набла» господа Назаров и Благодаров. Начальные слоги фамилий последних и послужили, как легко догадаться, источниками и составными частями звучного названия их любимого, но, как это, увы, часто бывает, непутевого детища.

Вопрос был задан господином Назаровым господину Благодарову, но только потому, что господин Благодаров не успел задать его первым. Вернее, он его задавал, но самому себе, так как понимал, что его компаньон и товарищ ответа на этот вопрос не знает. Горькая правда, однако, состояла в том, что ответа на этот традиционный вопрос русской интеллигенции не имел и сам господин Благодаров.

Полтора года назад тридцатипятилетние Олег Назаров и Алексей Благодаров работали конструкторами в одном оборонном НИИ, который к этому времени тихо испустил дух, не выдержав тягот реформации.

Оказавшись на улице, предприимчивые друзья смело бросились в бурные волны свободного предпринимательства.

Они торговали оптом и в розницу, парфюмерией и бельем, макаронами и смазочными маслами, чаем и мебельными гарнитурами. Иногда успешно, иногда не очень, но на хлеб с маслом им хватало.

Поднакопив немного денег, друзья организовали ТОО «Набла» и решили заняться оптовой торговлей продуктами питания.

Поначалу знакомое дело шло неплохо. Прибыль частично тратилась на собственные нужды, но большей частью шла на постепенное расширение дела.

Но так продолжалось недолго. В один далеко не самый прекрасный день их жизни в подвальчик заглянул благообразный господин с портфелем. Его сопровождали два далеко не столь благообразных молодых человека с очень короткой стрижкой. Господин с помощью документов, извлеченных из портфеля, объяснил друзьям, что их прибыль, за размером которой представляемая им организация внимательно следит, неприлично велика и что они просто обязаны ею поделиться. В том же случае, если делиться они, паче чаяния, не пожелают, их могут постичь разнообразные неприятности и даже бедствия.

При этом он как бы невзначай махнул в сторону молча жующих резину молодых людей. Напротив, в случае справедливого дележа представляемая им организация берется охранять и оберегать от любых преступных посягательств их священную частную собственность.

Кроме того, особо отметил он, прерогатива установления критериев справедливости принадлежит исключительно представляемой им организации. Другими словами, платить придется столько, сколько скажут.