Читать книгу "Шерлок Холмс в Тибете - Джамьянг Норбу"

Он вспомнил, что действительно натыкался на упоминание о путешественнике-европейце в правительственных учетных записях за 1892 год – год Водяного Дракона. Он припомнил даже, что заметил эту запись, когда сверял государственные документы в центральных архивах Лхасы, готовя официальную биографию Тринадцатого далай-ламы. Он обратил тогда внимание на краткую заметку относительно выдачи дорожных паспортов двум иностранцам. У него не вызывало сомнений то, что один из этих иностранцев был европейцем, хотя имени этого путешественника он не помнил. Второй из упомянутых иностранцев был индийцем. Это он помнил очень хорошо, поскольку впоследствии на индийца пало подозрение в том, что он был британским шпионом. Звали его Хари Чандра.

Это откровение меня потрясло, поскольку я и раньше слышал, а точнее сказать, читал о Хари Чандре Мукарджи (таково было его полное имя) в романе Редьярда Киплинга «Ким». За пределами Индии лишь несколько человек знали о том, что у киплинговского вымышленного бенгальского шпиона – толстого, говорливого и угодливого, но неизменно находчивого Хари-бабу – был прототип, великий бенгальский ученый, в биографии которого и в самом деле присутствовал факт шпионажа на Британию, однако сейчас его помнят в большей степени благодаря его вкладу в тибетологию. Он прожил б́ольшую часть жизни в Дарджилинге. Будучи кавалером ордена Индийской империи[2]и членом Академии наук Великобритании и пользуясь уважением у ведущих британских научных светил того времени, Хари считался своего рода достопримечательностью этого небольшого высокогорного городка. Он умер в 1928 году в собственном доме, на вилле «Лхаса».

Когда я в очередной раз поехал в Дарджилинг навестить свою семью, я предпринял пешую прогулку по Хилл-Карт-роуд до виллы «Лхаса». Виллу занимал бывший чайный плантатор Сиддартх Мукарджи (Сид, как он просил себя называть), правнук знаменитого ученого-шпиона. Он внимательно выслушал длинную и весьма запутанную историю, которую мне пришлось ему поведать. О поездке в Тибет Хари Чандра Мукарджи написал книгу «Путешествие в Лхасу через Западный Тибет», однако там ни слова не говорится о том, что его сопровождал хоть какой-нибудь европеец. Не исключено, что это было сделано по просьбе Шерлока Холмса, который в то время стремился скрыть от мира свое пребывание в живых. Я надеялся, что, получив доступ к запискам, письмам, дневникам и прочим частным бумагам Хари, смогу отыскать хоть какое-нибудь упоминание о Шерлоке Холмсе или хотя бы о норвежском естествоиспытателе[3]. Сид был потрясен мыслью о том, что его прадед мог быть знаком с величайшим сыщиком мира, и изо всех сил стремился помочь мне в моих поисках. Большинство бумаг Хари хранились после его смерти в больших жестяных ящиках на чердаке виллы «Лхаса». Просмотр этих покрытых плесенью старых бумаг отнял у меня почти неделю, но поиски мои не увенчались ничем, если не считать сильного насморка. Ни единого упоминания о ком-то, кто мог иметь хотя бы отдаленное отношение к Шерлоку Холмсу! Сид был очень добр ко мне и пытался ободрить, пообещав выйти на связь, если ему удастся найти хоть что-нибудь имеющее отношение к моим изысканиям.

Шли годы. Работа занимала все мое время и силы, и я почти забыл о своих прерванных поисках, как вдруг пять месяцев тому назад пришла телеграмма из Дарджилинга. Она была короткой, но торжествующей:

Эврика. Сид.

Я сунул зубную щетку в сумку.

Сид слегка поседел, да и вилла «Лхаса» несколько обветшала. Я заметил, что задняя стена бунгало частично обвалилась. Сид был чрезвычайно возбужден. Он торопливо усадил меня, налил большой стакан виски и дождался, пока я допью.

Неделю назад в Дарджилинге случилось довольно сильное землетрясение, ведь с геологической точки зрения Гималаи – молодые, все еще растущие горы. Само по себе землетрясение было недостаточно серьезным, чтобы нанести сколь-нибудь значимый ущерб, но сезон дождей, необычно затянувшийся в этом году, размягчил склоны гор, и стоящие на них дома оказались под угрозой. Не сказать, чтобы вилла «Лхаса» серьезно пострадала – обрушилась только часть задней стены. Осматривая рухнувшую стену, Сид заметил ржавую жестяную шкатулку для секретных документов, выглядывавшую из разлома в стене. Высвободив ее из-под обломков, он нашел там плоский пакет, тщательно обернутый в вощеную бумагу и аккуратно перевязанный толстой бечевкой. Вскрыв пакет, Сид обнаружил рукопись на две сотни с лишком страниц, написанную рукой его прадеда, о чем безошибочно свидетельствовал витиеватый бегущий почерк. С необычайным волнением Сид приступил к чтению рукописи и читал, не отрываясь, до рассвета, когда рукопись окончилась. Да, это была она. Хари в самом деле встречался с Шерлоком Холмсом. Он в самом деле путешествовал с Холмсом по Тибету, попадая порой в удивительнейшие и опаснейшие переделки.

Итак, бабу не смог устоять перед соблазном поведать о своих впечатлениях на бумаге, однако принял известные меры предосторожности, замуровав эти воспоминания в стену собственного дома, не иначе как надеясь на то, что в далеком будущем, когда «Большая Игра» будет окончена, они увидят свет и люди с восхищением и изумлением будут читать о его приключениях в компании величайшего сыщика мира.

Сид вынул рукопись из комода и вложил ее в мои дрожащие руки.

Зная, что я имею кое-какое отношение к писательскому цеху, Сид настоял, чтобы я взял на себя редактирование и публикацию рукописи. Однако, помимо отдельных примечаний разъяснительного толка, мне не пришлось делать почти ничего. Бабу и сам оказался искушенным мастером пера, обладавшим своим собственным мощным и незаурядным стилем, которому редакторская правка не пошла бы впрок.

Доходы от книги мы с Сидом разделим пополам, хотя оба признали, что саму рукопись и копию приложенного к ней тибетского дорожного паспорта в силу их исторической значимости следует передать какому-нибудь учебному заведению, где у ученых и прочих желающих будет к ней свободный доступ.

Даже если Тибет сокрушит китайская тирания, правду о нем не удастся придать забвению, и даже столь малый фрагмент истории, как этот, может внести свой вклад в разоблачение хотя бы нескольких лживых теорий тиранов.

Джамьянг Норбу,

коттедж «Наланда», Дхарамсала.

Октябрь 1988 года

ВСТУПЛЕНИЕ

«Большая Игра»… Боже правый! Разве можно придумать более неудачное и более отвратительное выражение для обозначения насущнейшей дипломатической деятельности Этнографического ведомства – важного, хотя и малоизвестного ведомства в составе правительства Индии, где я, в меру своих скромных способностей, имел честь служить последние тридцать пять лет. Это обозначение исторг из себя некий мистер Редьярд Киплинг, прежде писавший для аллахабадского «Пионера». С достойной сожаления непочтительностью, свойственной многим журналистам, он умудрился единственным росчерком пера опустить важнейшую деятельность нашего ведомства до уровня тех крикетных матчей, о которых столь красноречиво пишет в своих стихах сэр Генри Ньюболт.