Читать книгу "Англичанка - Дэниел Сильва"

— Видно, дела совсем плохи, — заключила Фиона, когда они возвращались вечером на виллу. Мадлен, как обычно, ехала впереди на мопеде.

— Как думаешь, кто он? — спросила Элисон.

— Понятия не имею, — завистливо протянула Фиона. — Должно быть, кто-то особенный.

Оставалось чуть больше недели до запланированного возвращения в Лондон, когда Мадлен вдруг стала проводить много времени одна: вставала по утрам раньше остальных и уезжала, возвращаясь потом поздно вечером. На вопросы о том, где она пропадает, отвечала невнятно и расплывчато, а на ужин являлась хмурая и поглощенная мыслями. Элисон испугалась самого худшего: любовник Мадлен — кем бы он ни был — дал понять, что более не нуждается в ее услугах. Однако на следующий день, вернувшись после забега по магазинам, Фиона и Полин радостно объявили, что Элисон ошибается: похоже, любовник Мадлен прибыл на Корсику, и в доказательство тому Фиона раздобыла фотографии.

* * *

Засекли его в десять минут третьего, в Кальви — в кафе «Ле Пальмье», на набережной Адольфа Ландри. Мадлен сидела за столиком у кромки бухты; взгляд ее был обращен к морю, словно она не видела мужчину напротив. Глаза ее скрывали большие темные очки, а безупречное лицо — широкополая соломенная шляпа с изящным черным бантом. Полин хотела подойти к столику, однако Фиона, словно ощутив напряжение между Мадлен и неизвестным, предложила срочно ретироваться. Она же украдкой сфотографировала пару на камеру мобильника. Мадлен ничего не заметила, зато ее спутник — стоило Фионе нажать кнопку — резко обернулся. Будто некий звериный инстинкт подсказал незнакомцу, что его снимают на цифровую камеру.

Укрывшись в ресторанчике неподалеку, девушки внимательно изучили мужчину на снимке: пепельный блондин; его взъерошенные ветром, по-мальчишески густые волосы падали на лоб, обрамляя угловатое лицо, на котором заметно выделялся злой узкий рот. Одежда напоминала морскую форму: белые брюки, «оксфордская» рубашка в синюю полосочку, крупные водолазные часы, парусиновые лоферы, не оставляющие следов на палубе корабля. Обувь, решили девушки, подобрана с умом — для человека, который сам не оставляет следов.

Предположили, что он — британец, или немец, или же скандинав, а то и вовсе (высказалась Полин) наследник польской знати. Увидев запотевшую бутылку дорогого шампанского в серебряном ведерке со льдом, девушки поняли: деньги для него не проблема. Состояние он скорее всего заработал, не унаследовал — и далеко не всегда честным путем. Он был игрок, со счетами в швейцарских банках, посетил множество опасных мест и всюду вел себя скрытно — не оставляя следов, как и его лоферы.

Впрочем, куда сильнее заинтриговал образ Мадлен: это была уже не та девушка, с которой они познакомились в Лондоне и с которой делили кров на Корсике последние две недели. Ее поведение совершеннейшим образом изменилось, она сейчас, будто актриса, играла новую роль. Стала незнакомой женщиной. И вот, склонившись над телефоном, Фиона и Полин — как парочка школьниц — придумывали диалог, оживляя персонажей. По их версии, интрижка началась вполне себе невинно — со случайного знакомства в магазине на Бонд-стрит. Вслед за продолжительным флиртом началась тщательно продуманная связь. Правда, финал истории им пока не давался, ведь жизни еще только предстояло ее дописать. Подруги согласились в одном: закончиться история должна трагично.

— Все похожие истории заканчиваются одинаково, — сказала умудренная опытом Фиона. — Девушка встречает парня. Влюбляется. Обжигается и стремится ему отомстить.

Позже Фиона умудрилась сделать еще два снимка Мадлен: на первом они с визави шли вдоль набережной, в лучах яркого солнца, почти впритирку, но даже не взявшись за руки; на втором — расставались, без поцелуя. Мужчина сел в моторную лодку «зодиак» и умчался в сторону бухты; Мадлен — оседлала мопед и поехала обратно на виллу. Вернулась уже без украшенной изящным черным бантом шляпы. Вечером, за ужином, она, перечисляя события дня, ни словом не обмолвилась о встрече с неизвестным богачом. Фиона нашла притворство весьма впечатляющим.

— Какая все-таки наша Мадлен умелая лгунья, — заметила она Полин. — Похоже, слухи не преувеличены: ее и правда ждет блестящее будущее. Кто знает… может, однажды она займет пост премьера?

* * *

Той же ночью четыре барышни и двое целеустремленных юношей запланировали поужинать в близлежащем городке Порто. Мадлен, используя школьные познания во французском, заказала столик — самый лучший, на веранде, с видом на скалистый берег залива. В ресторан отправиться думали обычным караваном, однако незадолго до семи Мадлен объявила, что ей срочно надо наведаться в Кальви — выпить со старым знакомым из Эдинбурга.

— Встретимся в ресторане, — крикнула она через плечо, выбегая из дома на подъездную дорожку. — Да, и прошу вас, хотя бы сегодня, разнообразия ради, постарайтесь не опоздать.

Это был последний раз, когда ее видели. Никто, впрочем, не удивился, когда Мадлен не явилась на ужин. Никто не удивился, когда утром не застали ее в постели. Уж больно к тому располагало корсиканское лето, да и характер самой Мадлен.

2

Корсика — Лондон

Национальная жандармерия Франции официально объявила Мадлен Хэрт пропавшей в два пополудни, в последнюю пятницу августа. Спустя три дня поисков не нашлось ни единого следа, разве что красный мопед — он лежал с разбитой фарой в овраге, недалеко от Монте-Чинто. К концу недели жандармы уже и не надеялись найти Мадлен живой. Официально искали пропавшую английскую туристку, на деле же полиция переключилась на поиск убийцы.

Имелся лишь один подозреваемый — тот, с кем Мадлен обедала в день исчезновения, в «Ле Пальмье», однако он — как и сама Мадлен — бесследно пропал. Был ли это тайный любовник Мадлен, или же они познакомились здесь, на Корсике? Был ли это англичанин? Француз? или — как в отчаянии предположил один из сыщиков — инопланетянин, которого расщепили на атомы и по лучу засосали обратно на материнский корабль? Официантка из «Ле Пальмье» тоже не больно-то помогла: сказала, что с девушкой в шляпе он разговаривал по-английски, однако заказ сделал на превосходном французском. Счет оплатил наличными — положив новенькие, хрустящие купюры на стол, будто в казино, — и на чай дал немало, что сегодня для европейца, в кризис, большая редкость. Больше всего в глаза бросались его руки: почти безволосые, ни веснушки, ни шрама, чистые ногти. О ногтях он заботился бережно (это ей в мужчинах очень нравилось).

Когда его фото показывали в кабаках и ресторациях по всему острову, люди в ответ лишь равнодушно пожимали плечами. Его либо не видели, либо же не запомнили, ведь он ничем не отличался от обыкновенного фигляра, что каждое лето приезжает на Корсику: ровный загар, дорогие очки и увесистая золотая цацка швейцарского производства на запястье. Очередной Никто с кредитной картой, в компании красавицы. Таких сразу же забывают.

Но только не жандармы. Они прогнали портрет незнакомца по всем имеющимся базам данных, потом еще по нескольким и, не получив ничего, кроме смутного намека на совпадение, задумались: не пора ли поместить фото в прессе? Кое-кто — особенно среди высших чинов — воспротивился, мол, бедолагу, самое большее, обвинить можно в супружеской неверности, что во Франции едва ли считается преступлением. Зато когда в следующие семьдесят два часа в деле не наметилось ни капли прогресса, они все же решили: без помощи народа не обойтись. В прессу отправилось два аккуратно обрезанных снимка: на одном незнакомец сидел за столиком, на втором шел вдоль набережной. Уже к вечеру телефоны плавились от звонков. Детективы быстро отмели ложные следы, сосредоточившись на тех, что хотя бы производили впечатление надежных. Впрочем, ни один ни к чему не привел. Спустя неделю после исчезновения Мадлен Хэрт единственный подозреваемый по-прежнему оставался человеком без имени и происхождения.