Читать книгу "Фосфор - Свен Лагер"

Студенты-киношники даже слушать не хотят. Как и все люди, считающие себя знатоками. Тут уж никому не дозволено соваться в чем-либо их убеждать.

Только вот беда, никто уже в деталях этот фильм не помнит, слишком уж давно его смотрели. Они помнят одно, думаю я, а я совсем другое. Возможно, дело именно в этом. Ведь память постоянно мутирует. Как с повторами по телевидению, я в таких случаях всякий раз думаю: фильм-то я помню, но разве в нем так все было? А ведь фильм тот же самый, просто насквозь пророс в моем мозгу сорняками забвения. Я говорю про плазму в мозгу, наверное, мутирует именно она. Память. Вот как я себе это представляю: прозрачная масса, в которой светятся разные штуки. Воспоминания, образы — светлячки. Например, о парне на цистерне.

И конечно же, о Лауре. Да, Лаура опять светится, потому что она была на той вечеринке. Стояла с одним из тупоголовых студентов. Волосы у нее были коротко стрижены. Полагаю, Лаура тоже мутировала в моей памяти. Она милая. Она говорит: «Привет», и я говорю: «Привет». «Как дела?» — «Да все о’кей». Потом мы немного молчим как рыбы. А после она возвращается к своему киностуденту и берет его за руку, пока он говорит. Я не знаю, та ли это еще Лаура, которую я когда-то знал. Не из-за прически, а потому, что эта Лаура сумела на пустом месте испортить мне настроение.

Я все еще стою посреди улицы и смотрю в небо. Ночное небо. Душная ночь, ни одной звезды, и надо мной только свет уличных фонарей. Повсюду фонари. И откуда мне любоваться небом? А может, это был метеорит, размышляю я. Метеорит, сгоревший в атмосфере. А крохотная частичка, та, что от него осталась, шлепнулась из последних сил в окно поезда. Эдакий камешек величиной с горошину, не больше. В космосе он был размером со здание Центра Европы — громадина, которая летела к Земле, но истлела и превратилась в крохотный огарок.

По телевизору как раз идут «Астероиды». Тошнотворный сериал, в котором люди сидят у себя дома, беспокоясь о своих счетах или о том, что в их жизни недостаточно секса, и тут — на тебе! — крышу пробивает какой-нибудь астероид или метеорит. Каждый раз. В каждой следующей серии. Сначала небольшие проблемы, а потом — нате, любуйтесь — появляется эта здоровенная штуковина. Думаю, я вконец зажрался, оттого и смотрю этот бред с удовольствием. Даже если речь идет лишь о здоровенной каменной глыбе.

Иду дальше до тех пор, пока не нахожу место, где я могу спокойно глазеть вверх, и смотрю во Вселенную. Чернота. Никаких звезд. Ночь надо мною безмятежна и непроглядна. Впереди идет какой-то мужик, и на плече у него болтается спортивная сумка. «Томми», гласит надпись на ней, и вдруг меня осеняет: в его сумке, именно там лежит его спортивная винтовка в разборе. А теперь еще этот мелкий выскочка встает передо мной у палатки с хот-догами и заказывает два датских. Но я только думаю: «Ах ты, гадина! Ты же чуть было в меня не попал из своего паршивого ружьишки». Я смотрю вниз, ему в затылок, и когда он хочет обернуться и впиться зубами в свой хот-дог, замечаю:

— Такой вид спорта возбуждает аппетит, да?

Но этот мелкий спортсмен тут же смывается, унося в одной руке сосиски, а в другой сумку с оружием.

— Мне тоже два, — говорю я девушке.

На ней большие очки и узкий свитерок, обтягивающий пышную грудь. И она с улыбкой смотрит на меня.

— Да, датских. И одну колу, — говорю я, и она начинает суетиться.

Правда или нет, что мясо в коле растворяется?

Я смотрю ему вслед, этому гному. Вали к остальным, думаю я. Туда, где идет грызня, где все друг друга обманывают, друг на друга рычат. Почему мне такое не приходит в голову сразу? Проклятие. В самом конце улицы маячит его крохотная тень.

Она льет сверху слишком много соуса и кладет целую кучу нарезанных кружочками огурцов, так что они падают на асфальт, а соус капает мне на руку. Ну, конечно, думаю я, это наверняка какой-нибудь охранник, коротающий время в пустом офисе с таким же безмозглым недомерком, как и он сам. За пять марок в час. И его одолевает смертельная скука. Смертельная для таких, как я.

— Эй, покажи-ка. Откуда она у тебя?

— Двадцать второго калибра. Газовая, но проточена под боевые.

— Не может быть.

— Пойдем, я тебе покажу.

И вот они оба лежат уже на крыше, и там очень тихо, как раньше в НСА (Национальная страховая ассоциация?), а мимо, в темноте, ползут огни поезда, и те двое думают: «Первоклассная мишень! Надо ее опробовать». И о том же секунду спустя думаю я. О том, что я первоклассная мишень. И, блямс, в стекле зияет дырка.

— Ну и че, попал?

— Вроде как да. Прямо навылет.

А потом, когда-нибудь, они наверняка обменяются рождественскими открытками. Вот так все и происходит. Даже не зададутся вопросом, попали они в кого-то или нет. Сделал дело, гуляй смело. Это не психи, и бойню они, как тот парень в «Мишенях», не устраивают. Нет, думаю, это экономные ребята. Стреляют себе время от времени — выстрел здесь, выстрел там. Главное — не бросаться в глаза. Загадочно, не так ли? А ведь весь город такой. Вечно в нем что-нибудь грохочет. То воет проколотая шина, то хлопает дверца кабины грузовика, или же в кого-нибудь стреляют. Амок[1]давно внедрился в нашу повседневность, сделав маньяков невидимками.

Мне вспоминается одна история о мужике, который, стоя в своей лодке, стреляет в акулу, а пуля рикошетит от поверхности воды и летит себе, летит, делает большую, ровную дугу, медленно опускается и попадает прямиком в висок прекрасной блондинки. Ее волосы развеваются на ветру. Красный «фольксваген-кабрио» проезжает мимо и вскоре втемяшивается в ограждение. Машину заносит, потом она застывает. Появляется полицейский патруль и находит девушку. С мечтательным лицом она, мертвая, сидит за рулем своего автомобиля. И лишь много позже находят маленькую красную дырочку, крохотную дырочку под прядями густых длинных волос.

«Жизнь — всего лишь сон». Вроде так эта история называлась. Нет, наверное, нет. Историю напечатали в «Ридерс дайджест», поэтому название, вероятно, выглядело как-нибудь так: «Загадочная покойница». А может быть, покороче и пожестче: «Смерть на шоссе». Пусть названий я не помню, байки в духе из «Ридерс дайджест» вечно застревают у меня в голове. «Да здравствует техника!» — и одновременно страх у цивилизации, мол, что творится на свете: кто-то стреляет, и пуля убивает прекрасное существо со струящимися волосами. «Чем бессмысленнее прогресс, тем интереснее!» — кричит каждый номер «Ридерс дайджест». И вот много лет спустя в моем мозгу открывается заслонка. И все эти истории выпадают из камеры призраков внутри, весь этот хлам, каким они мне теперь кажутся.

К примеру, история семьи, проснувшейся посреди ночи от непонятного жужжания. Муж спускается в кухню и видит у своего дома большие святящиеся пятна. Повсюду свет, а в воздухе что-то жужжит. Лично я всегда представлял себе это свечение как зеленую, прозрачную слизь. Мужик будит свою семью, потому что свечение исходит от самых неожиданных предметов. От насоса, от травы, от некоторых деревьев и их листвы. Как глубоководные рыбы, которых вдруг поймали и вытащили на воздух. Все светится, будто ожило. И все, что светится, — жужжит. А потом семья замечает, что светиться все вокруг заставляет ток оборванных проводов высоковольтной линии. Долгая история. Чем закончилась, я не помню. Да и не интересно было.