Читать книгу "О красоте - Зэди Смит"

Кому: [email protected] От кого: [email protected] Дата: 14 ноября Тема письма: И снова привет

Папа,

спасибо за сведения о диссертации. Можешь позвонить на кафедру в универ Брауна{1} и попросить для меня отсрочку? Кажется, до меня доходит, почему Зора подалась в Веллингтон: куда проще заваливать сроки, когда папочка препод © Прочел твой ехидный вопросец и, как дурак, полез искать вложенный файл (письмо, например), но догадался, что ты слишком занят/рассержен/и так далее, чтобы писать. Ну, а я нет. Как подвигается книга? Мама говорит, со скрипом. Как, нашел уже способ доказать, что Рембрандт отнюдь не так прекрасен? ©

Я все больше в восторге от Кипсов. Во вторник мы ходили в театр (весь клан теперь в сборе), смотрели танцевальную труппу из Южной Африки, и, возвращаясь на метро, вдруг стали напевать мелодии с того представления — сначала потихоньку, а потом как запоем в полный голос, а громче всех Карлин (ну и голосище у нее!). Даже Монти с нами пел — он ведь совсем не тот чокнутый самоненавистник, каким ты его считаешь. Очень здорово было вот так петь и мчаться в вагоне над землей, а потом под дождиком идти к красивому дому и домашнему цыпленку карри. Печатаю сейчас и вижу твое лицо; ладно, замолкаю.

Другая новость: Монти нацелился на великий недостаток Белси — отсутствие логики. Он пытается научить меня шахматам, и сегодня я впервые за неделю продержался дольше шести ходов, хотя в итоге все равно проиграл. Кипсы считают, что у меня в голове каша да грезы, — не представляю, что они сказали бы, узнай, что среди своих я почти Витгенштейн. Но я их, видимо, забавляю; Карлин нравится, как я управляюсь на кухне, там моя чистоплотность кажется уже положительной чертой, а не маниакальной одержимостью. Хотя, должен признаться, жутковато бывает по утрам просыпаться в здешней мирной тишине (в коридорах говорят ШЕПОТОМ, чтобы никого не разбудить) и частичка моих ягодиц скучает по Левиным шлепкам мокрым полотенцем, а кусочек уха мается без Зориных воплей прямо в ушную раковину. Мама написала, что у Леви теперь целых ЧЕТЫРЕ головных убора (спортивная шапочка, бейсболка, капюшон толстовки и капюшон куртки), а сверху еще наушники — так что виднеются только глаза да немного кожи вокруг них. Поцелуй его туда от меня, пожалуйста. И маму от меня поцелуй, и не забудь, что через восемь дней у нее день рождения. Поцелуй Зору и попроси ее прочесть от Матфея, 24. Знаю, она любит каждый день читать отрывок из Библии.

Побольше вам любви и мира,

Джером XXXXХ

P. S.: отвечу на твой «деликатный вопрос»: да, я по-прежнему один… Спасибо, но, несмотря на твою очевидную насмешку, меня это ни капли не волнует… Двадцать в наши дни еще не возраст, особенно для того, кто дружит с Христом. Странно, что ты об этом спросил, я как раз вчера шел через Гайд-парк и думал о том, что ты расходуешь себя на человека, которого ни разу не видел и не увидишь. Нет уж, меня такой вариант не привлекает…

Кому: [email protected] От кого: [email protected] Дата: 19 ноября Тема письма:

Дорогой доктор Белси! Даже не представляю, как ты на это отреагируешь! Но мы любим друг друга! Дочь Кипсов и я! Я буду просить ее стать моей женой, папа! И думаю, она скажет да!!! Обрати внимания на эти восклицательные знаки!!!! Ее зовут Виктория, но для всех она Ви. Она потрясающая, шикарная, великолепная. Сегодня вечером я сделаю «официальное» предложение, но хотел тебе первому об этом сказать. У нас прямо как в Песни Песней Соломона, и иначе как взаимным откровением это не назовешь. Она приехала всего на прошлой неделе — невероятно, но факт!!!! Кроме шуток: я счастлив. Пожалуйста, выпей два «Валиума» и передай маме, чтобы она как можно скорее мне написала. У меня кончились деньги на телефоне, а пользоваться чужим аппаратом неловко.

Джхх

2

— Что, Говард? Куда конкретно мне смотреть?

Говард Белси указал своей жене-американке, Кики Симмондз, нужное место в распечатанном е-мейле. Расставив локти, та низко склонилась над листком, как всегда, когда имела дело с мелким шрифтом. Говард отошел на другой конец их кухни-столовой к свистящему чайнику. Не считая этого пронзительного звука, было тихо. Их единственная дочь Зора сидела на табурете ко всем спиной, в наушниках, благоговейно глядя в телевизор. Леви, младший сын, стоял рядом с отцом перед кухонными шкафчиками. И вдруг они разом, в безмолвном согласии, принялись сочинять завтрак: передавали из рук в руки коробку с хлопьями, обменивались приборами, наполняли миски и по очереди наливали молоко из розового китайского кувшина с золотисто-желтым ободком. Окна дома выходили на юг. Лучи из сада пробивались через двойные стеклянные двери, просачивались сквозь разделяющую кухню арку. И мягко освещали застывшую картину: неподвижная Кики за столом читает письмо. Перед ней португальская глиняная миска темно-красного цвета, в миске горкой яблоки. В этот час лучи проникали еще дальше, через холл в меньшую из двух гостиных. Там полка с затрепанными книгами в мягких обложках, замшевое кресло-мешок и пуфик, на котором нежится на солнышке такса Мердок.

— Это правда? — спросила Кики, но ответа не получила.

Леви нарезал и ополаскивал клубнику, затем раскидывал ее по двум мискам с хлопьями. Говарду оставалось выбрасывать за ним корявые ягодные хвостики. Они почти управились, когда Кики перевернула листки буквами вниз, подняла голову и тихо рассмеялась.

— Что-то забавное? — спросил Говард, упершись локтями в кухонную стойку.

В ответ лицо Кики заволокло непроницаемой тьмой. Из-за этого сходства с сфинксом некоторые американские друзья подозревали у нее более экзотическое, чем в действительности, происхождение. А между тем, Кики была из семьи обычных флоридских крестьян.

— Малыш, попридержи свои шуточки, — посоветовала она.

Потом взяла яблоко, обычным их ножиком с полупрозрачной рукояткой порезала его на неравные дольки. И медленно, кусочек за кусочком, съела.

Говард обеими руками откинул волосы со лба.

— Извини… Просто… Ты засмеялась, и я подумал: может, что забавное.

— А как я должна была отреагировать? — со вздохом спросила Кики.

Она отложила ножик и поймала за пояс Леви, проходившего мимо с миской в руках. Мягко притянула к себе пятнадцатилетнего крепыша и, когда тот присел, заправила за воротник его баскетбольного балахона торчащий ярлык. Затем взялась за пояс просторных длинных шорт, но тут сын возмутился.

— Мам, ну хватит уже…

— Леви, прошу, подтяни их. Они так низко висят, даже задницу не прикрывают.

— Значит, это не забавно, — заключил Говард. Его отнюдь не радовало собственное занудство. Вовсе не с этого собирался он начать — и тем не менее продолжал задавать свои вопросы, прекрасно понимая, что ни к чему хорошему они не приведут.

— О Господи, Говард, — повернулась к нему Кики. — Не можешь подождать пятнадцать минут? При детях… — Она привстала: во входной двери раз, другой щелкнул замок. — Зур, дорогуша, сходи туда, пожалуйста, у меня сегодня колени болят. Открой ей, она не может войти.