Читать книгу "Краповые рабы - Сергей Самаров"

Обе пары так и двинулись, прячась за камнями, «гусиным шагом». И через пять метров старший сержант Семисилов сам увидел малюсенький костерок, к которому тянули руки два бандита. Это был даже не костерок, а только угли от прогоревшего ночью костра. Но бандиты эти угли разворошили и раздули, чтобы получить от них тепло. И теперь грели руки. Наверное, давно сидят без движения, если руки замерзли.

Старший сержант Семисилов показал Васнецову пальцем на себя и на своего напарника рядового Крюкова и приподнял автомат. Это значило, что стрельбу они берут на себя. Что следовало делать в такой ситуации второй паре бойцов, объяснять не требовалось. Два автомата поднялись одновременно. И даже объясняться друг с другом, чтобы выбрать, кому в кого стрелять, не требовалось. Один находился слева, второй справа, это и решало выбор. Две короткие очереди не нарушили тишину ущелья. Звук стреляющего «девяносто первого» с глушителем был не громче щелчка двумя пальцами. Даже падение двух тел было более громким.

И сразу после коротких, в два патрона, беззвучных, но все же точных и убийственных очередей вторая пара спецназовцев стремительным рывком оказалась у костра, высматривая возможных дополнительных противников. Короткие стволы, удлиненные глушителями, как дикие черные глаза, рыскали по пространству, выискивая жертву. Однако вокруг никого видно не было. Но рядом находились три землянки. Кто-то мог показаться и оттуда, потому следовало соблюдать осторожность.

Младший сержант Васнецов дал очередной знак, понятный другим. И, пока никто не показался, Семисилов с Крюковым тоже перебежали к костру. Семисилов не поленился и вышвырнул из кострища убитого бандита. Тот, получив пулю, упал прямо в угли лицом. Лицо бандита получило ожоги, но не сильные. Сильнее всего пострадала густая борода, сразу порыжевшая, осыпавшаяся и противно завонявшая. Но самого обладателя бороды это уже не волновало.

Произошел очередной молчаливый обмен знаками. Спецназовцы хорошо друг друга понимали. Обсуждался вопрос осмотра землянок. Младший сержант Васнецов показал на карман «разгрузки», заменяющий подсумок для гранат. Тактика в таких случаях обычная. Сначала бросить за дверь гранату и только потом входить. Это то же самое, что в пустом коридоре поворачивать за угол, где, возможно, стоит кто-то с поднятым и готовым к стрельбе оружием. За угол тоже сначала бросают гранату и только потом сами выходят. Элементарные правила собственной безопасности. Однако в данном случае замкомвзвода категорично не согласился, изобразив очередной жест – словно пальцами хотел ухватить себя за горло и придушить. Обычно этот знак показывает присутствие заложников, в данном случае рабов. Семисилов показал большим пальцем на себя, объясняя, что он пойдет. Он и пошел первым, другие его подстраховывали. Один смотрел через плечо старшего сержанта, с поднятым, прижатым к своему плечу автоматным раскладным прикладом, двое других наверху, выставив стволы в разные стороны. Входить в землянку при этом можно было двумя способами. Или врываться и сразу светить мощным тактическим фонарем, укрепленным сбоку на автомате, или входить медленно, без скрипа открывая дверь. Семисилов выбрал второй способ. Придерживая рукой, чтобы не заскрипела, дверь, стал медленно ее открывать. И сразу начал морщиться от запаха, который ударил ему в нос. И только после этого приоткрыл дверь шире, посветил фонарем и сделал вперед единственный шаг, все осмотрел и сразу вышел.

Рядовой Крюков тоже почувствовал запах и тоже поморщился. Из землянки так сильно пахло мочой, что дышать таким воздухом было просто опасно для здоровья.

У двери второй землянки все повторилось, только старший сержант задержался за дверью чуть дольше, и Крюков услышал тихо сказанные Семисиловым слова:

– Выходи по одному. Быстро, пока мы не задохнулись…

Медленно, с руками, убранными за голову, как опытные арестанты, землянку покинули трое немолодых людей, по внешности которых трудно было определить даже их национальность. Синие испитые лица, небритые физиономии, грязь на лицах и на руках. Типичные бомжи. Только бомжи на улицах городов выглядят более привлекательно. Должно быть, это и были рабы. Оружия при себе они, понятно, не имели.

Старший сержант показал пальцем на последнюю землянку. И поднял подбородок, словно спрашивая таким способом, кто там может быть. Бомжи уже увидели два распростертых у костра бандитских тела. И сразу опустили руки.

– Больше здесь никого, – сказал мужчина, вышедший первым, и кивнул в сторону костра. – Только эти оставались нас караулить. Остальных всех увели продавать.

– А вы?

– Товар не качественный, – усмехнулся второй, отвечая сиплым голосом. – Товарного вида не имеем, а откармливать нас бесполезно. Не в коня корм. Нас только французским одеколоном отпоить можно. Настоящим, не какой-нибудь польской подделкой. А что ты думаешь, по флакону на брата, и мы еще сплясать могем…

– Вы одним запахом всех покупателей отпугнете, – сказал рядовой Стрижаков, четвертый спецназовец в группе.

– И это маленько есть, – согласился третий, кажется, очень довольный собой и собственными жизненными успехами. – Благоухаем…

* * *

Несмотря на «благоухание», осмотр землянок был произведен.

Землянки, вне всякого сомнения, предназначались для рабов. Там они и жили, там, видимо, и питались, не имея возможности выхода наружу, о чем говорили мощные засовы на дверях и тяжелые замки, сейчас не закрытые по причине отсутствия необходимости.

– Сколько вас всего было? – спросил старший сержант Семисилов старшего из бомжей, усевшихся у костра и подбросивших туда несколько сухих поленьев. Старший был старшим, скорее всего, не по возрасту, а просто так себя поставил среди других, что командовал ими. И два других бомжа подчинялись ему без всякого внутреннего сопротивления. Оба были из категории тех людей, которые привыкли всегда доверять другим людям или обстоятельствам управление собственной жизнью. Это бывает удобно и не заставляет тратить собственные силы и напрягать мозг раздумьями. В принципе, так бывает и в армии, но в армии порядок распоряжений носит другой характер. И здесь доверие к командирам не добровольное, а официально установленное.

– Всего было двадцать одно рыло. По семь человек в землянке. Один недавно умер. Просто уснул и не проснулся. Мы его даже похоронили сами. Два дня никто не хватился, что он не шевелится, потом похоронили. Выпустили нас могилу копать. Воздухом слегка подышали. Потом опять туда. Закрыли…

– Как тебя зовут? – спросил старшего бомжа младший сержант Васнецов.

Вообще-то Вася Васнецов всегда был человеком вежливым и культурным по своему семейному воспитанию. И обычно звал старших по возрасту на «вы». Но у младшего сержанта как-то язык не повернулся звать на «вы» бомжа, хотя тому уже далеко за сорок, если не за пятьдесят.

– Серафим Львович я, – ухмыльнулся бомж беззубым ртом, зная по опыту, что редкое в современности его имя обычно вызывает недоумение.

– Хорошее имя, – без удивления констатировал старший сержант Семисилов.