Читать книгу "Обезьяний рефлекс - Михаил Март"

Скорее всего, сон продолжался. Вот только работа ему никогда не снилась, а хозяин тем более.

— Привет, Сережа. Впустишь? Хочу выпить с тобой по стаканчику.

Точно. Это сон. Вот чушь! Глупее не придумаешь.

— Проходите, Геннадий Ильич.

Гость вошел, задев Колокольникова плечом. Нет, не сон. Живой. Настоящий. Сильный, здоровый, красивый. В воздухе пахнуло дорогим одеколоном. С ума сойти. Сам Некрасов к нему пожаловал. И когда? В два ночи с бутылкой водки.

Некрасов сам взял стаканы на кухне и направился в комнату.

— Ты так и будешь стоять на пороге? Дверь-то закрой и проходи.

Колокольникову показалось, что он в гостях, а не дома. По сути, так и было. Квартиру ему предоставила фирма. Но он ее уже приватизировал. Теперь не отнимут. И зачем она Некрасову? Он миллионер. Странно, шеф очень хорошо ориентировался в квартире, хотя никогда здесь раньше не бывал. Но какое это имеет значение. Сам факт его появления, причем в трезвом уме и твердой памяти, вот что имеет значение. Рассказать сотрудникам, — не поверят.

«Вчера ночью ко мне Некрасов с бутылкой заходил. Посидели, выпили, поболтали и разошлись».

Люди послушают и вызовут санитаров из психушки. Там он со своей женой и проведет последние дни.

Колокольников вернулся в комнату.

Некрасов сидел в кресле и разливал водку в стаканы.

— Садись, Сережа. Выпьем. Дело у меня к тебе есть.

Такой по пустякам беспокоить не станет. Какие у них могут быть дела? Дела у короля с извозчиком?

Колокольников сел, послушно взял стакан, и они выпили.

Гость пил водку, как воду.

— Сколько ты уже работаешь на меня, Сергей?

— Четыре года.

— Долго. Я думал меньше. Хороший работник, если я тебя не замечаю. За четыре года весь состав фирмы по три раза сменился. Ты же знаешь, я человек вспыльчивый. Возражений не терплю. Все делается по-моему, потому и процветаем. Сколько ты получаешь?

— Тысячу долларов.

— Не густо. Но ты не возмущаешься. Четыре года назад это были еще деньги, сегодня — мелочь. С завтрашнего дня будешь получать две тысячи или ничего. Все зависит от наших договоренностей.

— О чем можно договариваться с шофером? Меня предупреждали — рабочий день ненормированный. Я никогда не отпрашиваюсь. Вы сами меня отпускаете, если я не нужен. За машиной слежу: чистая, ухоженная, работает как часы.

— Сегодня я ее уже испытал на прочность. Стоит под окном. Ты же меня возил на Большую Бронную?

— Конечно. Раза три в неделю вожу.

— И по часу или два сидишь в машине и ждешь.

— Мне что ждать, что баранку крутить, без разницы.

— Кто, кроме тебя, знает, что я туда езжу?

— Думаю, что никто. Я не болтлив. Соседи по дому меня знают. Некоторые уже здороваются. Примелькался.

— Я так и подумал. Кто-то мог и номер запомнить.

— А зачем?

— Без причин. Отпечаталось в памяти, и все тут. Глянул — и зафиксировалось в одной из ячеек. То, что тебя помнят соседи, это хорошо. А кто там живет, знаешь?

— Знаю. Вы же по телефону из машины разговариваете, а не из кабинета. Уши ватой я не затыкаю. Но ваши личные дела меня не касаются.

— С этой минуты касаются. Что, если я предложу тебе другую работу, Сережа?

— Спасибо. Но я уже отстал от жизни. Когда-то я закончил институт. Но наука на месте не стоит. Теперь я могу быть только шофером.

— Я знаком с твоей биографией. Мы с улицы людей не берем. Ты же машинами увлекаешься с детства. Вот только своей у тебя до сих пор нет. А ушел ты из НИИ потому, что шеф передрал твою диссертацию и опубликовал ее под своим именем. Ты не стал устраивать скандала, а попросту уволился. И это мне известно. Постоять за себя не можешь.

— Не умею. Характер не тот.

— Меня устраивает. Новая работа не сахар, но и деньги за нее получишь другие. Если принять во внимание, что с сегодняшнего дня ты получаешь в месяц две тысячи долларов, то на новой работе будешь получать в десять раз больше. Двадцать тысяч. Двести сорок тысяч в год. Сказка! Умножаем на четыре года и получаем около миллиона долларов.

— О таком я не смел и мечтать. А вы шутник. Что ж, я тоже еще не потерял чувства юмора. Шутим дальше. Почему вы умножаете на четыре.

— Потому что больше четырех лет тебе не дадут за убийство в состоянии аффекта. Учитывая моих адвокатов, которых я оплачу, и характеристики, где ты будешь выглядеть ангелом.

Колокольников застыл с открытым ртом.

Некрасов не стал его добивать окончательно и решил сделать паузу. Разлив водку по стаканам, он протянул один из них хозяину квартиры. Колокольников выпил и не поморщился. То же самое сделал его босс.

— Мне послышалось?

— Нет, Сережа, тебе не послышалось. Я убил Ольгу. Сегодня. Около часа назад. Если ты возьмешь вину на себя, то я открою на твое имя счет и положу на него миллион долларов. За четыре года тебе накапают проценты, и выйдешь ты из тюрьмы богатым человеком. Тебе исполнится только сорок. А мне сейчас пятьдесят два. Мое предложение не взято с потолка. Я не мелочусь. Знаю, ты не дурак. Учитывая мое состояние, положение в обществе и то, чем мне грозит разоблачение, можно представить, следуя логике, что торговаться я не стану. Поразмыслив, я решил не унижать твое достоинство ничтожными предложениями, а выложить миллион долларов без глупых пререканий.

Колокольников ничего ответить не мог. Один раз икнул — и весь его ответ.

— И еще. Давай мы сразу оговорим мелочи. Я оплачу операцию твоей матери по пересадке ей донорской почки. Я знаю, какую роль в твоей жизни она играет. Мне все известно. У нас на фирме отличная служба безопасности. Я читал твое досье. Жена шестой год лежит в психушке. Из «Белых столбов» не выписывают. Девятилетняя дочь живет у твоей матери. Мать больна. Год, максимум полтора, и все. Ей шестьдесят пять, и она не коренная москвичка. На очередь в институт трансплантологии ее даже не ставят. Зачем спасать пенсионеров, когда молодые и сильные погибают. Можно заплатить и решить этот вопрос. Но ты нищий. Тебе тридцать шесть, а у тебя ни гроша ломаного за душой. Если ты откажешься, то последнего лишишься. О твоем ребенке я тоже позабочусь. Отправим ее учиться в Англию. Ты будешь сидеть на нарах, но тебе станет комфортнее, чем дома на свободе. Мать спасут, дочь устроена, а ты богат. С женой ничем помочь не могу. Шизофрения не лечится. А частных психиатрических клиник в стране нет. У нас боятся сумасшедших и держат их на цепи. Теперь подумай, что ты будешь делать завтра, если я тебя уволю? Пойдешь в таксисты? Ты не проныра. Не умеешь предлагать свои услуги. Кем еще ты сможешь работать? Дворником? Подумай о матери и о дочери. Твоя жизнь двух копеек не стоит. Я хочу отнять от нее каких-то четыре года и за это сделать тебя счастливым человеком. Чего ты добился за те же годы, работая на меня? Сорок восемь тысяч и целый день за баранкой, слушая мои телефонные разговоры со шлюхами. В зоне и то жизнь интересней. А там, смотришь, и выпустят через полсрока за хорошее поведение. Ты человек тихий, не конфликтный. Таких не обижают.