Читать книгу "Дети луны - Борис Акунин"

Однако Романов провоевал достаточно, чтобы понимать: одногобесстрашия для победы мало, потребно умение. Войне надо учиться. Контрразведкатакая же дисциплина, как алгебра или тригонометрия, – здесь тоже своиформулы, уравнения, правила. Не будешь их знать назубок, завалишься на первомже экзамене.

Алексей хотел стать настоящим профессионалом, был готовучиться. А тут, на счастье, по инициативе генерала Жуковского открылосьневиданное учебное заведение – специальные курсы для офицеров-контрразведчиков,которых так не хватало и на фронте, и в тылу.

Пришлось пройти еще одну медицинскую комиссию, главным вкоторой был врач-невропатолог. От сотрудников контрразведки требовалисьособенные качества: подвижность ума, устойчивость психики и крепкие нервы.

В недозастрелившегося прапорщика врач вцепился, как лис вцыпленка. Драл зубами, рвал когтями, щипал – и отступился ни с чем. Взаключении написал, что психика у А. Романова аномальная, однако укреплять емунервы незачем, скорее их не мешало бы размягчить. Стреляться А. Романов большене будет – разве что из-за нежелания сдаваться врагу живьем. Начальстворассудило, что для контрразведчика такая «аномалия» в самый раз, и прапорщикбыл немедленно зачислен в школу. Там его учили немецкому языку, шифровке идешифровке, принципам работы с агентами, психологии допроса, рукопашному бою пофранцузской, китайской и японской методикам, стрельбе из всевозможных видоворужия и другим полезнейшим вещам.

Прошла весна, миновала большая часть лета, учеба близилась кокончанию. Алексею не терпелось применить новообретенные знания на практике. Нанекоторых курсантов уже пришел вызов – кому с германского фронта, кому савстрийского, кому с турецкого, некоторым из военно-морского флота.

Сегодня вызвали и прапорщика Романова. Телефонограммой. Некуда-нибудь, а к самому Жуковскому.

Большие надежды

Трехэтажное здание с кокетливой лепниной. То ли средней рукигостиница, то ли доходный дом. Но у входа часовой, вдоль тротуара – рядавтомобилей и пролеток. И умеренно строгая, черно-золотая вывеска: «ШтабъОтдельнаго Жандармскаго Корпуса».

Внутри треск пишущих машин, жужжание телеграфных аппаратов,перестук каблуков. Однако никакой суеты, спешки, тем более нервозности. Каковпоп, таков и приход.

С «попами» российским «приходам» везет редко. Жандармскийкорпус являлся счастливым исключением. Назначенный перед самой войнойгенерал-майор Жуковский политическим сыском заниматься не стал, справедливорассудив, что жители воюющей державы перед лицом общей опасности на времязабудут о своих разногласиях. Главной задачей новый командир считал, во-первых,противодействие германско-австрийскому шпионажу, сеть которого густо пронизалавсе тело беспечной Российской империи, а во-вторых, организацию собственнойагентурной разведки.

Пришлось начинать почти с нуля, но энергия цепкого ВладимираФедоровича своротила горы. Еще минувшей осенью командиру Жандармского корпусавверили контроль над военно-разведочным управлением Генерального штаба, так чтотеперь все специальные службы империи находились под единым руководством.

В тылу борьбой со шпионажем занимались губернскиежандармские управления. На театре военных действий дело было устроено иначе.При генерал-квартирмейстере каждого фронта появилосьразведочно-контрразведочное отделение, которым руководил подполковникгенерального штаба при двух помощниках – генштабисте, ведавшем разведкой, ижандарме-контрразведчике. Такие же органы существовали в каждой из армий.

Счет выловленных шпионов в тылу шел на сотни, во фронтовойполосе – на тысячи. А лучшим комплиментом разведывательной агентуре Жуковскогостало примечательное событие: немецкому Генштабу пришлось учредить специальноеотделение по борьбе с русскими шпионами.

Борьба спецслужб шла еще не на равных – у германцев былобольше опыта и ресурсов, но все-таки это уже не напоминало драку слепого созрячим, как в первые недели войны.

Поднимаясь по лестнице в бельэтаж и посекундно козыряявстречным военным (все они были старше чином), Алеша гадал, какое назначениесейчас получит и почему генерал решил удостоить какого-то прапорщика личнойаудиенцией. Это было лестно. Знать, не забыл Владимир Федорович про швейцарскуюэпопею. Вероятно, хочет отправить на какой-нибудь ответственный участок фронта,да еще с особенным заданием или, чем черт не шутит, с чрезвычайными полномочиями.А что такого? Звание хоть и маленькое, но в разведке и контрразведке людейценят не по звездочкам – по заслугам. Заслуги же у Романова имелись.

Он примерно догадывался, куда его могут послать.

Судьба войны и всего российского государства сейчас решаласьна Юго-Западном фронте, который уже четвертый месяц пятился под напоромгерманцев, неся гигантские потери. Пали Перемышль, Львов, Варшава. Ключевойпункт обороны, Новогеоргиевская крепость, в блокаде. Россия потеряла почтитреть промышленности, тыловые коммуникации запружены беженцами – на востокхлынуло десять миллионов человек.

В армию непрерывно идут эшелоны с пополнениями, нокомпенсировать чудовищную убыль штыков невозможно. Любая другая державарассыпалась бы в прах, разом лишившись двух с лишним миллионов солдат убитыми,ранеными и пленными. А Россия трепетала, стонала, но пока держалась. Лишьоткатывалась, откатывалась все дальше на восток под ударами германскогостального кулака. Ходили слухи, что великого князя Николая Николаевича вот-вотснимут с должности и что обязанности верховного главнокомандующего примет самгосударь. Если уж монарх считает своим долгом в этот тяжкий для родины час бытьна фронте, то боевому офицеру и Бог велел.

А вдруг назначат прямо в Ставку? Заниматься не тактической,а оперативной разведкой? Хотя и тактическая, на уровне армии или корпуса, тожеинтересно!

Адъютант просунул голову за кожаную дверь:

– Ваше превосходительство, прапорщик Романов.

Густой бас нетерпеливо потребовал:

– Сюда его! Живо!

Вот как? Даже «живо»?

В начальственном кабинете

Обширный кабинет, по которому сразу видно, что он обустроенне для парадности, а для работы. На огромном столе аккуратные стопки папок ибумаг, разложенные по какому-то неочевидному, но строго соблюдающемусяпринципу. Телефонные аппараты. Истыканные флажками карты, причем не толькофронтов, но всех частей империи – будто и там тоже идут бои. Фотографическийпортрет императора – маленький, но зато с собственноручной надписью. Встроенныйв стену сейф. Из личных вещей, по которым можно было бы судить о пристрастияхобитателя, только теннисная ракетка. Про командира известно: иногда играет садъютантом в эту английскую игру – не для разрядки, а для концентрации мысли. Ибудто бы некоторые самые блестящие идеи приходят в голову его превосходительствуименно в момент звонкого удара ракетки по мячу. Возможно, впрочем, что ивыдумки.