Читать книгу "Артур и война двух миров - Люк Бессон"

― Ладно, согласен, только поторопись! Любое терпениеимеет свои границы, и это единственные границы, которые я готов признать.― И он величественным жестом отсылает перепуганного Армана, готового отстраха исполнить любое повеление Ужасного У.

В знак согласия Арман кивает головой. В зависимости от того,приходится ему отвечать «да» или «нет», зубы его выстукивают совершенно разныемелодии.

Арман улепетывает со всех ног, словно кролик в нору. Не всилах долее сдерживать рвущийся наружу смех, Урдалак громогласно хохочет.Оказывается, манипулировать людьми еще проще, чем он предполагал. Управлениеосматами и то требовало у него больше времени. А здесь стоило ему показаться вовсей своей отвратительной красе ― и пожалуйста, человек уже с радостьютебе подчиняется. Не надо даже издавать свой знаменитый вой, секрет которогоизвестен ему одному, не надо угрожать кривыми, словно у коршуна, когтями.Достаточно просто выпрямиться во весь рост, и человек сникает и превращается всмиренного агнца.

При этой мысли на омерзительной физиономии Урдалакапоявляется некое подобие улыбки. Впрочем, только хорошо зная Урдалака, можнодогадаться, что речь идет именно об улыбке. Увидев его ухмылочку, любойбросится вызывать «скорую помощь».

Урдалак окидывает взором смолкший опустевший лес. На самомделе не такой уж он и опустевший. Под каждым кустом, каждым корешком блеститмножество любопытных глаз, чьи владельцы, холодея от страха, взирают начудовищного пришельца из другого мира. Урдалак не видит их, но чувствует ихприсутствие. Однако любой властелин прекрасно знает, что он всегда находится вцентре внимания. Собственно говоря, вызывать всеобщее восхищение, ощущать себямаяком, к которому в ночной мгле устремлены взоры заблудившихся моряков, входитв обязанности повелителя.

Думая о том, какое многочисленное общество сейчас наблюдаетза ним, Урдалак улыбается еще шире. Замирая в тревожном ожидании, обществопытается отгадать, каковы будут его дальнейшие действия.

Если бы Ужасный У был инопланетянином, вряд ли что-нибудьизменилось. Всех интересовал бы вопрос: с какими целями он прибыл? Готов ли онделить с обитателями незнакомой ему планеты их радости и печали? Или он явилсякак завоеватель, с намерением разграбить здешние богатства? И все ждут от неготакого знака, на основании которого каждому станет ясно, явился он сюда с миромили с войной.

Но ничего не происходит. Используя затишье перед бурей,Урдалак удовлетворенно оглядывается по сторонам и плотоядно ухмыляется. Надосказать, что у таких негодяев, как Урдалак, молчание является наиболееизощренной пыткой. Десятки грызунов начинают в ужасе стучать зубами, сотни птицот страха щелкают клювами, а у хлопнувшейся в обморок сороконожки с хрустомломаются все сорок ног.

Урдалак набирает в грудь побольше воздуху, и лесныеобитатели, затаив дыхание, ждут чего-то ужасного. Решив, наконец, что егобудущие подданные достаточно напуганы, повелитель зычно выталкивает из себявоздух:

...У-у-у-уххххх!

Звук получился ничуть не сильный, мы бы даже сказали ―слабый, особенно принимая во внимание старания, потраченные на еговоспроизведение. Но замершие в ожидании худшего лесные жители подскакивают отужаса. Эхо урдалачьего воя разбегается во все стороны, хаотично распространяясьполесу. Птички падают в обморок, сороконожки, спотыкаясь, мчатся в сорок сторонсразу, белки и зайцы, отпихивая друг друга, шмыгают в любую встреченную на путищель. Словом, воцаряется паника. Даже выстрел из пушки, догадайся Урдалакпроизвести таковой, вряд ли вызвал бы подобное смятение. И Урдалак начинаетхохотать ― оглушительно, отрывисто, содрогаясь своим искореженным телом.

Раскатившись по лесу, оглушительный хохот сбегает сокрестных холмов и докатывается до городка, заставляя ужаснуться егообитателей, решивших, что надвигается ураган.

 

Громоподобный смех, напоминающий звук камнепада во времяоползня, разбудил Арчибальда. Достойный старичок спал в кресле посредигостиной. Напомним, ночью ему поспать не удалось. Да и как он мог заснуть,узнав, что его внук навсегда исчез в дебрях сада?

Едва тревожная весть дошла до Арчибальда, он снял с полоквсе книжки, в которых говорилось о мире минипутов, и принялся их листать,стремясь найти хотя бы крошечную зацепку, позволяющую надеяться на спасениевнука. До двух часов ночи Mapгарита через каждые полчаса приносила емусвежезаваренный кофе. Но потом силы у почтенной старушки иссякли, и она, струдом дотащившись до спальни, рухнула на кровать. Арчибальд держался ипродолжал упорно переворачивать страницы, стремясь не упустить ни малейшегошанса обнаружить нечто такое, что помогло бы ему вызволить внука из мираминипутов. Но поиски ни к чему не привели, усталость сморила его, и в пятьчасов утра, не дождавшись петушиного крика, Арчибальд задремал. Он так устал,что уже через минуту погрузился в глубочайший сон. И никто и ничто не моглопробудить его от этого сна. Кроме, разумеется, ужасного хохота Урдалака,который, как известно, мог бы разбудить даже мертвого. Впрочем, Урдалак скореепредпочел бы отправить к мертвецам всех живых.

Арчибальд подскакивает, словно потревоженная белка в дупле,и трижды обегает вокруг кресла, пока наконец не начинает понимать, чтонаходится в собственной гостиной. Стряхнув с себя остатки сна, он останавливаетсяи прищуривается, стараясь сообразить, откуда исходит сей нечеловеческий рев.Видимо, есть некая таинственная связь, объединяющая слух и зрение, и поэтому,когда мы хотим что-нибудь получше расслышать, начинаем щуриться.

Итак, прислушавшись и прищурившись, Арчибальд задаетсявопросом: кто в столь ранний час гибнет в нечеловеческих мучениях? Послушавнемного, он констатирует, что даже свинья, которую режет мясник, издаетзначительно более мелодичные звуки. А жуткий, леденящий кровь рев, доносящийсяс улицы, состоит из беспорядочных громовых раскатов. Раскаты такие мощные, чтосотрясаются стены и на пол падает рамочка, где под стекло вставлена семейнаяфотография. Теперь она валяется на полу, засыпанная осколками. Аккуратностряхнув с нее стекло, дедушка поднимает пожелтевшее от времени фото, скоторого, весело улыбаясь, на него смотрят он сам, Маргарита и Артур. Арчибальдвспоминает, как еще совсем недавно они все трое были вместе и беспечнонаслаждались солнышком и щедро отпущенной им хорошей погодой, позабыв, что уприроды в запасе всегда имеются тучи. Лица на фотографии излучают столькосчастья и радости жизни, что при одном только взгляде на них любая беда должнабежать без оглядки.

Однако несчастье терпеливо, и у него есть могущественныйсоюзник. Этот союзник ― время. Увы, время всегда стремится обыгратьсчастье и начать новую партию по правилам несчастья. Время разлучает людей,делает фотографии желтыми и тусклыми и оставляет свои отметины на лицах.