Читать книгу "Азазель - Борис Акунин"

Ксаверий Феофилактович уютно зевнул и взглянул поверх черепаховогопенсне на письмоводителя, чиновника 14 класса Эраста Петровича Фандорина, втретий раз переписывавшего недельный отчет для господина обер-полицеймейстера.Ничего, подумал Грушин, пусть с младых ногтей приучается к аккуратности, сампотом спасибо скажет. Ишь, моду взяли — стальным пером калякать, и этовысокому-то начальству. Нет, голубчик, ты уж не спеша, по старинке, гусинымперышком, со всеми росчерками и крендельками. Его превосходительство сами приимператоре Николае Павловиче взрастали, порядок и чинопочитание понимают.

Ксаверий Феофилактович искренне желал мальчишке добра,по-отечески жалел его. И то сказать, жестоко обошлась судьба с новоиспеченнымписьмоводителем. Девятнадцати лет от роду остался круглым сиротой — материсызмальства не знал, а отец, горячая голова, пустил состояние на пустыепрожекты, да и приказал долго жить. В железнодорожную лихорадку разбогател, вбанковскую лихорадку разорился. Как начали в прошлый год коммерческие банкилопаться один за другим, так многие достойные люди по миру пошли. Надежнейшиепроцентные бумаги превратились в мусор, в ничто. Вот и господин Фандорин,отставной поручик, в одночасье преставившийся от удара, ничего кроме векселейединственному сыну не оставил. Мальчику бы гимназию закончить, да в университет,а вместо этого — изволь из родных стен на улицу, зарабатывай кусок хлеба.Ксаверий Феофилактович жалеюще крякнул. Экзамен-то на коллежского регистраторасирота сдал, дело для такого воспитанного юноши нехитрое, да зачем его вполицию занесло? Служил бы себе по статистике или хоть по судебной части. Всеромантика в голове, все таинственных Кардудалей ловить мечтаем. А у нас,голубчик, Кардудалей не водится (Ксаверий Феофилактович неодобрительно покачалголовой), у нас все больше штаны просиживать да протоколы писать про то, какмещанин Голопузов спьяну законную супругу и троих малых деток топором уходил.

Третью неделю служил в Сыскном юный господин Фандорин, а ужтвердо знал Ксаверий Феофилактович, бывалый сыщик, тертый калач, что не будетиз мальчишки проку. Больно нежен, больно тонкого воспитания. Взял его раз, впервую же неделю Грушин на место преступления (это когда купчиху Крупновузарезали), так Фандорин взглянул на убиенную, позеленел весь и по стеночке, постеночке во двор. Видок у купчихи, и вправду был неаппетитный — горло от уха доуха раздрызгано, язык вывалился, глаза выпучены, ну и кровищи, само собой, мореразливанное. В общем, пришлось Ксаверию Феофилактовичу самому и дознаниепроводить, и протокол писать. Дело, по правде сказать, вышло нехитрое. Удворника Кузыкина так глазки бегали, что Ксаверий Феофилактович сразу велелгородовому брать его за шиворот и в кутузку. Две недели сидит Кузыкин,отпирается, но это ничего, повинится, больше-то резать купчиху было некому —здесь у пристава за тридцать лет службы нюх выработался верный. Ну а Фандорин ив канцелярии сгодится. Исполнителен, пишет грамотно, языки знает, смышленый, даи в обращении приятный, не то что горький пьяница Трофимов, в прошлом месяцепереведенный из письмоводителей в младшие помощники околоточного на Хитровку.Пускай там спивается, да начальству грубит.

Грушин сердито забарабанил пальцами по обитому скучнымказенным сукном столу, достал из жилетного кармашка часы (ох, до обеда ещедолгонько) и решительно придвинул к себе свежий номер «Московских ведомостей».

— Ну-с, чем нас удивят нынче, — промолвил онвслух, и юный письмоводитель с готовностью отложил постылое гусиное перо, зная,что начальник сейчас станет зачитывать заголовки и всякую всячину, сопровождаячтение своими комментариями — была у Ксаверия Феофилактовича такая привычка.

— Поглядите только, Эраст Петрович, на первой жестранице, на самом видном месте!

«Новейший американский корсет „Лорд Байрон“

из прочнейшего китового уса для мужчин, желающих бытьстройными. Талия в дюйм, плечи в сажень!»

— А буквы-то, буквы — аршинные. И ниже, меленько так, «Государьотбывает в Эмс».

— Конечно, подумаешь — государь, велика ли фигура, толи дело «Лорд Байрон»!

Ворчание добрейшего Ксаверия Феофилактовича произвело написьмоводителя удивительное действие. Он отчего-то смешался, щеки залилиськраской, а длинные девичьи ресницы виновато дрогнули. Раз уж речь зашла оресницах, уместно будет описать внешность Эраста Петровича поподробнее, ибо емусуждено сыграть ключевую роль в поразительных и страшных событиях, которыевскоре воспоследовали. Это был весьма миловидный юноша, с черными волосами(которыми он втайне гордился) и голубыми (увы, лучше бы тоже черными) глазами,довольно высокого роста, с белой кожей и проклятым, неистребимым румянцем нащеках. Откроем уж заодно и причину, по которой так смутился коллежскийрегистратор. Дело в том, что позавчера он потратил треть своего первогомесячного жалования на столь завидно расписываемый корсет, ходил в «ЛордеБайроне» второй день, терпя изрядные муки во имя красоты, и теперь заподозрил(абсолютно безосновательно), что проницательный Ксаверий Феофилактович разгадалпроисхождение богатырской осанки своего подчиненного и желает над нимпосмеяться.

А пристав уже читал дальше:

«Зверства турецких башибузуков в Болгарии»

— Ну, это не для предобеденного чтения…

«Взрыв на Лиговке

Наш С.-Петербургский корреспондент сообщает, что вчера в6.30 утра, на Знаменской улице в доходном доме коммерции советника Вартановапрогремел взрыв, разнесший вдребезги квартиру на 4 этаже. Прибывшая на местополиция обнаружила изуродованные до неузнаваемости останки молодого мужчины.Квартиру снимал некий г-н П., приват-доцент, труп которого, по всей видимости,и обнаружен. Судя по облику жилища там было устроено нечто вроде тайнойхимической лаборатории. Руководящий расследованием статский советник Бриллингпредполагает, что на квартире изготовлялись адские машины для террористическойорганизации нигилистов. Расследование продолжается».

— М-да, слава Всевышнему, что у нас не Питер.

Юный Фандорин, судя по блеску глаз, был на сей счет иногомнения. Весь его вид красноречиво говорил: вот, мол, в столице люди деломзанимаются, бомбистов разыскивают, а не переписывают по десять раз бумажки, вкоторых, правду сказать, и интересного-то ничего нет.

— Тэк-с, — зашелестел газетой КсаверийФеофилактович, — посмотрим, что у нас на городской странице.

«Первый московский эстернат

Известная английская благотворительница баронесса Эстер,радением которой в разных странах устроены так называмые „эстернаты“,образцовые приюты для мальчиков-сирот, объявила нашему корреспонденту, что и взлатоглавой, наконец-то, открылись двери первого заведения подобного рода. ЛедиЭстер, с прошлого года начавшая свою деятельность в России и уже успевшаяоткрыть эстернат в Петербурге, решила облагодетельствовать и московскихсироток…»