Читать книгу "Обскура - Режи Дескотт"

Глава 2

Отблески пламени дрожали на стенах. Равнодушный к этому зрелищу, Жан Корбель смотрел в окно на струи дождя, хлещущие по мостовой и разбивающиеся о гладкие плиты сотнями крошечных серебряных капелек, похожих на ртуть. Hydrargyrum, жидкое серебро. Откуда вдруг такое сравнение? Может быть, из-за немалой дозы этого вещества, которую ему пришлось выписать одной из своих пациенток, приходивших сегодня утром?

Однако никакое лечение уже не могло остановить разъедающей язвы, от которой у пациентки начинал проваливаться нос; еще несколько недель — и носовая перегородка сгниет окончательно, оставив посреди лица зияющую дыру. И это не считая того невосполнимого ущерба, который нанесет болезнь мозгу, печени и женским органам. Еще одна несчастная жертва сифилиса, против которого медицина бессильна. Почти за четыре сотни лет лекарства от него так и не нашли… Первые случаи, зафиксированные медиками, датируются 1495 годом — когда армия Карла V возвращалась из Неаполя после битвы при Форну. Отсюда и название «неаполитанская болезнь». Зараза, которую конкистадоры Колумба привезли из Америки в сундуках вместе со столь вожделенным золотом — еще одной отравой…

Жана охватила дрожь, от которой не спасал огонь в камине. К чему все эти книжные знания, если больной женщине, у которой по прошествии нескольких недель уже не будет человеческого лица, он не может предложить ничего, кроме горсти пилюль Седилло? Все равно что мертвому припарки… Не потому он решил изучать медицину, что ему нравилось сидеть в библиотеках. Он надеялся, что профессия позволит ему приносить какую-то реальную пользу — но совсем не ожидал, что будет ощущать полную беспомощность, оказавшись лицом к лицу с проклятой болезнью.

Он отвернулся от окна. Огонь угасал. Жан подошел к камину, подтолкнул ногой два недогоревших полена вглубь очага. Взметнувшиеся языки пламени озарили красноватым неверным светом медицинские трактаты, выстроившиеся на книжных полках. Он прочитывал эти тома с такой же жадностью, с какой другие глотали публиковавшиеся в журналах романы с продолжением.

Вот как, например, Сибилла, которая не пропускала ни одного номера «Жиль Блаза», где печатался новый роман Эмиля Золя «Жерминаль». Она ему все уши прожужжала этой историей восстания рабочих на каменноугольной шахте на севере Франции, основанной на реальных событиях, разыгравшихся в прошлом году в Анзене. Верный себе, Жан внимательно вчитывался лишь в те отрывки, где речь шла о профессиональных заболеваниях шахтеров, — это позволяло ему лишний раз перепроверять сведения из медицинских энциклопедий.

Бокал с вином оставил отпечаток на обложке «Фотографического обзора парижских клиник» — размытый бледно-красный круг. Не стоит даже пытаться его стереть… Жан плеснул себе еще немного вина, прежде чем отправиться к Сибилле.

После четырех лет совместной жизни его все еще очаровывала ее естественная, непосредственная натура. Сибилла же до сих пор любила подшутить над его «профессорской» манерой изъясняться. Однако его научный стиль ей не докучал, и общение с ним не приводило к постоянным насмешкам с ее стороны. Да, он и в самом деле, гордясь своим медицинским дипломом, какое-то время считал лучшим средством в борьбе с болезнью свои познания — но, очевидно, он их переоценивал. Хотя, с другой стороны, каким еще оружием он располагал?

Он поднес бокал к губам. Хорошо бы заняться любовью сегодня вечером… Разбудить Сибиллу? Это рискованно… В таких случаях она, большая любительница поспать, отбивалась руками и ногами, и ему ничего не оставалось, как повернуться на другой бок в ожидании лучших времен.

Анж надеялся, что скоро распогодится, но дождь шел безостановочно последние два часа и явно не собирался утихать. Поэтому приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не растянуться на мостовой. В этом потопе уличные фонари освещали лишь сами себя, и, несмотря на все старания, он промочил ноги по щиколотку в бесчисленных лужах, попадавшихся на пути. К счастью, он знал этот квартал как свои пять пальцев — хотя раньше никогда не ходил здесь в такой темноте. И вот он со всех ног спешит в полицейский участок, рискуя сломать шею! Надо же!..

Однако, получив такое поручение, он облегченно вздохнул: по крайней мере, не придется больше слышать стоны матери. Все что угодно — включая дождь и поход в участок — лучше, чем нестерпимая атмосфера томительного, напряженного ожидания события, которое все никак не произойдет…

Обычно Анж убегал от полицейских, а не бежал к ним. Он подумал, что кто-нибудь из них наверняка его узнает, и чертыхнулся — и сразу же вслед за этим провалился по колено в воду, угодив в водосточный желоб. Черт, все одно к одному!..

Лишь когда мальчик наконец различил красноватые огни сквозь пелену дождя, он замедлил шаги. Затем, превозмогая страх, толкнул дверь полицейского участка.

С бокалом в руке Жан снова вернулся к окну, вслушиваясь в прерывистый шорох дождя по мостовой — убаюкивающую музыку, шепчущую о том, что лучше не выходить сейчас из дома. Капли на оконном стекле вспыхивали ярким или тусклым светом в неровных отблесках пламени, плясавшего в камине.

Жан снова подумал о ртути и еще одной области ее использования, кроме медицины, не столь мрачной — о живописи. При смешивании ртути с серой образуется киноварь. Она встречается и в природе, в виде кристаллов кроваво-красного цвета, например, в копях Альмаден в Андалузии. Различают три ее вида: китайская киноварь, самый чистый сорт, темно-красного оттенка; английская, красновато-розовая, и французская, ярко-красная. Чтобы придать киновари больше блеска, на нее наносят тонкий слой марены. После этого краски так и сверкают…

Отец, наверно, тоже уже спит, как и Сибилла. Вот уже много лет он трудится в своей мастерской, смешивая краски: свинцовые белила, берлинская лазурь, сиена, охра, жженая кость… Жан и сам некогда изучал все тонкости изготовления красок, пока наконец не осознал своего истинного призвания и не отказался унаследовать отцовское ремесло. Однако он сохранил часть полученных от отца знаний и со временем убедился, что они нелишние и в его новой профессии. В самом деле, разве основой точной диагностики не является наблюдательность — тщательное изучение кожи, слизистых оболочек, крови, непрозрачной оболочки глаз? Кроме того, живопись позволяла ему хоть немного дистанцироваться от тех ужасов, с которыми слишком часто приходилось сталкиваться на работе. Даже самые тяжкие жизненные испытания становятся легче переносимыми, когда вызывают в памяти полотна Карпаччо, Жерико, Энгра и Делакруа…

Вдруг до него донесся голос Сибиллы из соседней комнаты. Затем дверь распахнулась. Вид подруги в ночной рубашке — с отпечатком складок наволочки на заспанном лице, растрепанными волосами, — из-под кружевной нижней оборки которой выглядывали ее очаровательные босые ступни, оторвал Жана от размышлений. Игра света и тени на лице Сибиллы вернула ее облику былую загадочность, которая после четырех лет совместной жизни уже начинала понемногу исчезать. Но в это мгновение возлюбленная показалась ему желанной, как никогда.

— Ты что, оглох? Уже пару минут кто-то стучится в дверь! Это наверняка за тобой!