Читать книгу "Бесконечная любовь - М. Джеймс"

Я пробую дверную ручку, но она не поддается. Я долго смотрю на нее, пытаясь понять, как это возможно. Рядом с дверью что-то есть, маленькая черная коробка⁠… Близко к отчаянию, я ковыряю ее ногтями, пытаясь оторвать. Она не откручивается, и я чувствую, как мой пульс учащается, глаза начинают гореть от слез разочарования, когда я снова дергаю дверную ручку. Я не знаю, что еще делать, кроме как колотить в дверь кулаками и кричать.

Развернувшись, я смотрю в окно. На какой высоте мы находимся? Я пересекаю комнату так быстро, как только могу, ковер заглушает мои шаги, и я прислоняюсь к окну, глядя вниз.

Мы как минимум на втором этаже, может, и выше. Под окном ничего, кроме асфальта. Если бы я могла открыть окно, я бы не выбралась из этого падения невредимой. Я, вероятно, покалечилась бы настолько, что не смогла бы позвать на помощь, прежде чем он снова доберется до меня, или даже если бы кто-то меня увидел, я могла бы покалечиться настолько, что это того не стоило бы.

Я хочу выбраться отсюда. Я не хочу оказаться парализованной или навсегда покалеченной, делая это.

Что делают люди в таких ситуациях? Не знаю. Я не смотрю настоящие криминальные сериалы и не читаю книги, которые дадут мне ответ на этот вопрос. Я в ловушке, и чувство паники нарастает, пока мои мысли не затуманиваются, а эта пульсирующая, тупая боль в затылке только усиливается⁠.

Звук душа отключается.

Блядь. Я тяжело сглатываю, разворачиваюсь лицом к двери ванной, мои руки сжимают подоконник позади меня, и я лихорадочно озираюсь в поисках чего-нибудь, что можно использовать в качестве оружия. Я не хочу быть беззащитной. Я не хочу⁠.

Дверь открывается, и я напрягаюсь, готовая закричать.

Мой рот открывается, но я не издаю ни звука, когда вижу его стоящим в дверном проеме, на котором нет ничего, кроме полотенца, обмотанного вокруг бедер.

Иван.

2

ШАРЛОТТА

— Что… что происходит?

Я запинаюсь, глядя на Ивана, замешательство блокирует все остальные мысли. Я знаю, что я видела прямо перед тем, как меня вырубило — человек в черной одежде, в той же маске, что была на Веноме, когда он отправлял мне те фотографии в интернете. Я ожидала увидеть незнакомца, выходящего из ванной, но вместо этого слишком знакомая фигура Ивана заполняет дверной проем, отвлекая меня по нескольким причинам. Он выглядит как точеная статуя: гладкий, бледная кожа покрыта замысловатыми завитками темных чернил, вплоть до того места, где полотенце неприлично свисает с его бедренных костей, показывая глубокие впадины по обе стороны и полоску темно-русых волос в центре, чуть ниже его пупка.

Что еще хуже, так это то, что я знаю, что находится под полотенцем. И я знаю, как это впечатляюще.

— Что ты здесь делаешь? — Требую я, стараясь не думать о том, насколько он почти голый или как между ним и мной находится прекрасная кровать. — Я была… ты не был…

Иван с трудом сглатывает. Я вижу, как двигается его горло, вижу внезапную неуверенность на его лице, и холодок скользит по моему позвоночнику.

— Иван. — Мой голос падает, жестче, чем я когда-либо слышала, более серьезный. В нем все еще чувствуется легкая дрожь страха, но я вижу, как его глаза слегка расширяются от внезапного требования. — Расскажи мне, что происходит.

На его лице нерешительность. Я не знаю его достаточно хорошо, мы были всего на нескольких свиданиях и спали вместе один раз. Но я могу прочитать это. Он что-то скрывает, и мне нужно знать, что именно. Мои руки напрягаются на подоконнике, мое сердце бьется так сильно, что я уверена, что он должен видеть мой пульс.

— Иван.

Он прочищает горло.

— У тебя в квартире был мужчина.

— Ни хрена себе, вот это новость. — Я чувствую, как мои ногти царапают краску на подоконнике. — Он вырубил меня. Зачем ты здесь?

— Я привел тебя сюда. — Он резко вздыхает. — Чтобы ты была в безопасности.

— В безопасности? От чего? От кого? От Венома? От того… того человека в моей квартире? — Мои щеки внезапно вспыхивают, разгораясь от мысли, что мне, возможно, придется объяснять Ивану, кто этот человек и откуда я его знаю. Или почему я называю его Веном, по его имени пользователя на сайте чата, единственному способу, который я могу придумать, чтобы обратиться к нему. Я не делала ничего плохого, мы с Иваном никогда не были исключительными, но все же…

Это было глупое поведение. Из-за него я здесь. И мысль о том, чтобы попытаться объяснить все это Ивану, заставляет меня чувствовать себя более чем смущенной.

Он сжимает губы, снова резко выдыхая между ними.

— От него. Я успел как раз вовремя, Шарлотта. Я… я вытащил тебя оттуда. Но дело не только в нем. Это…

— Это что? — Я отталкиваюсь от подоконника, часть моего страха отступает, быстро сменяясь разочарованием, граничащим с гневом. — Это что, Иван? Перестань говорить кругами. Почему я в гостиничном номере? Почему ты просто не отвез меня к себе и не вызвал полицию, если ты увез меня от него? И что… — Я хмурюсь, мои мысли в таком беспорядке, что они понемногу догоняют происходящее. — Что ты делал в моей квартире?

— Я… — Иван снова трет рукой затылок. — Мне нужно было тебя увидеть. Я понимаю, как это должно звучать сейчас, особенно после того, что произошло. Мне нужно было поговорить с тобой, а твоя дверь была не заперта. Я услышал шум…

Все, что он говорит, кажется, выходит сбивчиво, как будто он на самом деле не хочет ничего говорить. Как будто он пытается мне это сказать. Я обхожу кровать, медленно, опускаясь на ее край, глядя на него. Теперь между нами меньше пространства, и я не могу не задаться вопросом, когда я сажусь, была ли это хорошей идеей. Находясь ближе, я еще лучше вижу его почти наготу, и это отвлекает. Так близко я вижу, что на его коже все еще есть капли воды, стекающие по его татуировкам, заставляя меня зудеть, чтобы провести по ним пальцами. Или языком…

Блядь. Шарлотта, сосредоточься.

— Тебе нужно было меня увидеть, — медленно повторяю я. — Что это значит, Иван? Что могло быть настолько важным, что не могло подождать до следующего дня? Или почему ты не мог написать, или позвонить, или… — Я замолкаю, видя, как напряглись его челюсти. Он отворачивается, его темно-синие глаза на мгновение устремлены вдаль, а затем он снова смотрит на меня.

— Моя семья —