Читать книгу "Обилиум I - Алексей Кучерявенко"

стали записывать какие–то показатели с приборов. Тем временем мужчина обратил внимание, что никакого дыма в палате больше нет.

– Послушайте, – обратился он к одному из врачей (или санитаров), и голос его оказался на удивление четким, – как я сюда попал?

Ему не ответили. Люди в белом продолжали заниматься своими делами с таким видом, будто лежащий на койке всё ещё находился в бессознательном состоянии. Они бесцеремонно поднимали его руки и ноги, а затем один из них зачем-то посветил ему фонариком в левый глаз.

– Эй, осторожнее! – мужчина машинально отпихнул руку медработника, но движение получилось неожиданно быстрым и сильным. Фонарик выскочил из руки и заскользил по полу, при этом вращаясь, словно волчок. Все трое увлечённо наблюдали за процессом, когда в палату вошёл новый человек. Фонарик тем временем звонко ударился о стену и погас.

– Упс... – мужчина удивлённо посмотрел на свою руку, – сам не знаю, как это получилось. Вы проверьте, может он и не сломался?

– Они вас не понимают, – сказал вновь вошедший, и все разом обернулись к нему. – Вы говорите на английском?

Мужчина на койке медленно кивнул. Происходящее было странным: он понял, что к нему обратились на другом языке. Поменялось произношение, но значение слов при этом осталось таким же ясным, как если бы к нему обратились на том же языке, на котором говорил он сам.

– Получается, что да, говорю, – ответил он на английском.

– Прекрасно! – вошедший слегка улыбнулся. – Это всё значительно упрощает. Как вы себя чувствуете?

– Не могу сказать, что я в полном порядке.

– Понимаю. Позвольте представиться: Джон Энклин, полковник.

– Даже так... – мужчина внимательнее посмотрел на собеседника: выправка явно армейская, сомневаться не приходилось. Лицо особо не примечательное, но волевое, с широкими скулами и характерными чертами, говорившими о том, что человек этот привык командовать.

Энклин, правда, не уточнил, что он полковник именно армии. Да и страну не назвал, хотя с этим и так всё очевидно. Куда важнее было другое:

– Рад бы представиться в ответ, но, увы, своего имени я не помню.

– Что ж, всё может быть, – полковник обменялся взглядами с остальными присутствующими и неожиданно резко спросил: – Ваше последнее воспоминание?

– Дайте подумать... Ничего. Абсолютный ноль, будто сегодня родился. Нет, не как младенец, конечно. Значение слов я понимаю, да и вообще… но вот воспоминаний почему-то нет. Странно как-то всё это... Где я, кстати?

– Все вопросы потом, – отрезал военный. – Я зашёл удостовериться, что вы действительно пришли в себя. Мы с вами еще весьма обстоятельно побеседуем, но позже. А сейчас отдыхайте, набирайтесь сил. Мои коллеги сделают всё возможное, чтобы вы как можно быстрее восстановились.

Энклин намеревался тут же уйти, но мужчина окликнул его:

– Подождите, полковник!

– Да?

– Имя. Мне нужно знать хотя бы своё имя.

Военный секунду помедлил.

– Хм. Ну хорошо. Согласно моим данным, ваше имя Владимир.

Энклин внимательно, пожалуй, даже чересчур пристально посмотрел на него, но мужчина этого не заметил. Он на время отстранился от всего, словно пробуя имя на вкус. Наконец, он медленно произнёс:

– Значит, Владимир. Спасибо, полковник!

Военный кивнул и решительно вышел за дверь.

**

Вскоре вслед за полковником ушли и остальные. Оставшись наедине с самим собой, мужчина несколько раз произнёс названное военным имя вслух, но ничего особенного при этом не почувствовал.

Его охватило чувство пустоты. Разве может быть такое, чтобы человек не помнил о себе вообще ничего? Как выяснилось, он знал два языка, однако значения слов не ассоциировались у него ни с чем личным.

Ни одного воспоминания или образа, хотя бы чего-нибудь, за что можно зацепиться! Словно кто-то тщательно вычистил из его памяти всю информацию о нём самом, но при этом оставил всё остальное. Семья, родственники, друзья? Есть ли хоть кто-то, кому он не безразличен? Почему никто не пришёл сюда, и где он в конце концов находится?

Словно опомнившись, он ещё раз осмотрелся. Что-то во всём этом настораживало: помещение странной формы, прозрачная стена и ещё эта полусфера на потолке... Камера наблюдения! Зачем она здесь?

Полковник назвал врачей коллегами, значит это госпиталь… Нет окон и скруглённый потолок, словно... Да, возможно, помещение находится под землёй или в горной породе. Странная смесь. Может быть, это отделение для инфицированных чем-то… Но военный был без средств защиты. Значит инфекция отпадает. И всё же за ним наблюдают, он это чувствовал.

**

Джон Энклин вернулся в свой кабинет. Требовалось немедленно доложить начальству, что их общий подопечный очнулся. Отодвинув от стола высокое кресло на колёсиках, обтянутое кожей тёмно-кофейного цвета, полковник открыл нижний ящик и извлёк из него бутылку виски.

Налив в стакан на два пальца, военный залпом выпил напиток и опустился в кресло. Предстоящий разговор не вызывал в нём никакого оптимизма. Для Энклина предпочтительней был вариант, при котором «Неизвестный» оставался бы в коме до конца своих дней.

Или хотя бы до тех пор, пока его самого не перевели бы из этой дыры в заднице мира поближе к дому, а заодно и подальше от одного типа. Ей Богу, полковник всё больше убеждался в том, что его помощник помаленьку слетел с катушек...

Но выбирать пока не приходилось. Энклин развернулся к столу и снял с простенького на вид телефонного аппарата трубку. Прямая линия для экстренной связи сработала безотказно: три гудка и на том конце стандартно поинтересовались, с кем именно требуется соединить.

– С главным, – буркнул полковник.

**

Уилл Петерсон, молодой человек двадцати четырёх лет, лениво смотрел на экран, в который раз спрашивая себя, зачем всё это нужно. Его и ещё двоих парней срочно перевели сюда в полной, как ему показалось, секретности, и всё это только для того, чтобы они по очереди сидели и беспрерывно пялились в этот долбаный монитор.

А там уже в течение нескольких часов ничего не происходило: какой-то мудила валялся на койке и всё! Их старший, Фред, каким-то образом кое-что разузнал: оказывается, этот овощ на койке только вчера очнулся.

Перед этим что-то произошло: то ли проводку замкнуло, то ли кто-то из санитаров решил покурить прямо в палате. В итоге сработала пожарная сигнализация, поднялся большой шухер, а парень удивительным образом пришёл в себя, чего здесь уже вроде бы никто и не ожидал.

– Теперь сидим тут, как кроты в норе, – проворчал Уилл, растирая затёкшую