Читать книгу "Багровый Руто - Олег Небрежный"

выглядит достаточно серьёзной. Боюсь, на этот раз мне придётся оповестить о случившемся вашу семью, идущий Ржак.

Я невольно фыркнул. Сломанный нос тут же взорвался болью, и пришлось со стоном схватиться за него. Смотрящий и рыжий с подозрением уставились на меня, но, кажется, сочли мой приступ веселья за приступ страдания.

— Как вам угодно, господин смотрящий, — отозвался рыжий. — Только не забудьте указать, кто именно пострадал от моего поступка и по какой причине. Думаю, мать и тётушка будут довольны.

Зажимая кровоточащий нос, я с негодованием наблюдал, как эти двое обменялись понимающими улыбками и направились прочь. Толпа тоже принялась расходиться. Очевидно, представление было окончено.

Не торопясь подниматься, я огляделся. Вокруг раскинулся просторный, вымощенный светлым камнем внутренний двор некого огромного и древнего на вид здания. Даже никогда не интересовавшийся архитектурой человек вроде меня сразу мог бы сказать, что она здесь довольно необычна. Мне было видно вразнобой вздымающиеся в небо башенки с плоскими крышами, чуть левее — внушительный стеклянный купол, на переднем плане — отгороженную десятком резных колонн террасу…

Как раз в тот момент, когда я с интересом разглядывал затейливые колонны, из-за одной из них выметнулась девушка в длинном прямом платье цвета подсохшей крови, короткой чёрной куртке и массивных чёрных же сапогах. Её светлые распущенные волосы эффектно развевались в такт шагам, а расстёгнутая куртка открывала взорам всех желающих вид на декольте платья — весьма, весьма недурной вид, надо сказать.

— Опять?! — свирепо рявкнула она. — Демон тебя сожри, Руто, почему ты не можешь ни дня без того, чтобы не вляпаться в какое-нибудь дерьмо?

— Я не совсем…

— Заткнись, заткнись! — взвизгнула блондинка, нависнув надо мной и тем самым позволив оценить свои выдающиеся прелести с весьма привлекательного ракурса. — Слышать не желаю никаких оправданий! Ты ничтожество, Руто! Ты — позор нашей семьи!

— Ваша семья сама по себе позор империи, Гринда! — весело выкрикнул девчачий голос из толпы зевак.

Впрочем, если насмешница рассчитывала привлечь этим внимание, то просчиталась.

— Я напишу своей матери, Руто, — понизив голос, но с прежней яростью процедила блондинка, — честное слово, я это сделаю… Может быть, до неё наконец дойдёт, что такому неудачнику, как ты, не место в академии, и что не стоит больше тратить на твоё содержание ни гроша!

— Уймитесь, госпожа Гринда, — пробормотал тот самый голос, обладатель которого вернул мне очки. — В этот раз Ржак действительно докопался до него на ровном месте. Ты долго собираешься тут валяться, Руто? Поднимайся, будь добр.

Я принял протянутую мне руку и взгромоздился было на ноги — но те тут же подкосились.

— Проклятье, — подхватывая меня, уныло произнёс темноволосый кудрявый парень, ладно сложенный, но с безнадёжно мальчишеским щекастым лицом. — Хорошо он тебя приложил, да?

— Тащи его к целителю, Йорф, — брезгливо велела Гринда. — А то вдруг станет ещё тупее, чем был.

— Ладно, госпожа, — меланхолично отозвался тот ей в спину. — Эй, слыхал, Руто? Тупее уже совсем нельзя, госпожа говорит. Давай шевели ногами.

Кажется, я отключался ещё пару раз прямо на ходу — иначе как объяснить, что мощёный двор вдруг сменился коридором без окон, вдоль изысканно-золотистых стен которого, под потолком, тянулись светящиеся желтоватые панели; а потом — винтовой мраморной лестницей с затейливыми перилами; а потом — небольшой комнатой с паркетом из тёмного дерева и белыми стенами… И неожиданно приятной и мягкой замшевой кушеткой, куда и сгрузил меня здоровяк Йорф.

Оставшись наконец в одиночестве, я принялся глядеть в идеально белый потолок и обдумывать произошедшее. Логичнее всего было бы предположить, что это сон. Странный сон, конечно — но они у меня частенько такие. А бывают ли сны после смерти? Или безумный прыжок с подбитого вертолёта мне тоже приснился?

Но ощущения, такие яркие и правдоподобные… Это тщедушное тело — явно не то, которое я разбил о твёрдую вражескую землю. Куда моложе, куда слабее, но абсолютно послушное, словно в нём и родился… И кто все эти люди вокруг, о чём они говорили? Какие ещё, к чертям, «императрица», «академия», «целитель»?

Я приподнял руку и оглядел собственный рукав. Плотная тёмно-красная ткань с чёрной каймой. Такие же цвета, что и на сурово отчитавшей меня Гринде, что и на притащившем меня сюда здоровяке Йорфе. О чём это говорит? О профессии? О положении в обществе? Бред.

А может, именно это — и есть реальность? И сволочь с нелепым именем Ржак действительно слишком крепко заехал мне по башке, выбив память и вызвав галлюцинации, которые моё потрясённое сознание зачем-то приняло за настоящую жизнь?

Галлюцинации длиной в тридцать пять лет. Столько событий. Да нет, быть не может. А как же Катя, как же наш с ней Антоха?..

Почувствовав, что голова вот-вот взорвётся, я обхватил её ладонями и застонал.

— Эй, эй, — испугался вернувшийся Йорф. — Ты это… Потерпи немного, а? Целитель на обходе, скоро вернётся и…

— Йорф! — взмолился я, резко поднимаясь. — Кто я такой?

Глава 3. Бездарность

В этот день я сделал для себя несколько удивительных открытий.

Во-первых, я действительно был самым слабым и бездарным членом самого слабого и презираемого рода в некой могущественной империи. Во-вторых, сотрясение мозга и потеря памяти здесь вовсе не считались уважительной причиной для того, чтобы отлынивать от учёбы: по приказу целителя Йорф отвёл меня в спальню, позволил отлежаться с полчасика на роскошной с виду, но жёсткой и неудобной койке (одной из трёх в комнате), и сразу же потащил на занятия. А в-третьих… Знаете, чему их учили здесь, в этой чёртовой академии? Магии, мать её! По пути на урок я хохотал, как ненормальный, пока растерянный Йорф по моей просьбе перечислял мне список дисциплин: бытовая магия, боевая магия, защитная магия, транспортная магия, теория магии, история магии… И для разнообразия — ещё рукопашный бой и фехтование.

— Конечно, ты маг, ты же чистокровный! — с нотками обиды произнёс он, когда я чуть успокоился. — Я бастард, и то меня приняли.

Впрочем, кажется, чистота крови не всегда решала. И учитель боевой магии — или, как тут выражались, «твердящий» — прекрасно это понимал. На меня, у которого пол-лица было залеплено неким особым здешним пластырем, склизким и уродливым, он сразу взглянул с презрением и велел встать в самый конец очереди.

Занятие проводилось на полигоне у подножья