Читать книгу "Тайна похищенной карты - Хизер Террелл"

Он хмыкнул, по-видимому представляя, как августейший музей Маллори запятнает свою репутацию дискредитирующей тяжбой.

Мара промолчала. Вместо ответа она запустила пятерню в свежую стрижку, продумывая стратегию. По привычке пальцы скользнули к плечам, до которых еще недавно доходили волосы. Джо поднял свое грузное тело из кресла.

— Ты прекрасно справишься, — сказал он, закрывая за собой дверь.

Мара развернулась на стуле лицом к окну, из которого открывался захватывающий вид на Центральный парк. Она хотела сосредоточиться на текущем деле, а папки других клиентов — аукционных домов, дилеров, коллекционеров и правительств, желающих, чтобы Мара разрешила их конфликты, — ее отвлекали. Республике Кипр и музею Маллори было необходимо втайне урегулировать спор относительно неких киприотских икон четырнадцатого века, поступивших в музейное собрание от одного арт-дилера, арестованного в настоящее время правительством Кипра. Обе стороны полагали, что смогут достичь соглашения ко всеобщему удовлетворению, если переговоры пройдут скрытно и эффективно; поэтому они решили прибегнуть к услугам Мары Койн и ее фирмы, практикующей не совсем обычные методы.

В дверь снова постучали — на этот раз робко. Мара решила, что у Джо, как всегда, нашелся еще один совет напоследок.

— Входи же, — крикнула она, не поворачиваясь к двери.

— Мара, тебе звонят.

Мара обернулась, даже не пытаясь скрыть раздражения, что Пегги, вопреки правилам, ее потревожила.

— Тебе ведь известно, пока стороны не пришли к соглашению, я не отвечаю на телефонные звонки.

— Тебе тоже известно, что я не стала бы сюда лезть, если бы не крайний случай.

Пегги никогда за словом в карман не лезла, за что и нравилась Маре. В обычные дни.

— Звонит Ричард Тобиас.

— Кто? — Мара думала только о кипрском деле, и это имя ей ничего не говорило. Она собралась было приказать Пегги записать сообщение, когда вдруг до нее дошло, кто это такой: Ричард Тобиас — легендарная личность среди консерваторов, влиятельнейшее лицо, распределяющее высокие посты.

Она схватила телефонную трубку:

— Добрый день, мистер Тобиас. Это Мара Койн. Чем могу быть полезна?

— Я нуждаюсь в ваших услугах.

3

Наши дни

Нью-Йорк

Разумеется, Ричард Тобиас захотел встретиться в своем «излюбленном месте»: прославленном клубе «Метрополитен». В менее привилегированное заведение в Нью-Йорке он даже не ступил бы ногой. Однажды Маре попалось на глаза интервью, в котором он назвал Манхэттен «языческим поселением», и она представила, как он содрогается от одной только мысли, что люди могут жить среди такого убожества.

Ричард не просто пригласил Мару в клуб, он собирался с ней пообедать. Она согласилась, но только после того, как киприоты и музей Маллори неохотно приняли ее предложение. Такси высадило ее на углу суматошной Пятой авеню и Шестидесятой улицы, где всегда полно туристов, — оставалось только удивляться, почему именно здесь устроили сверхзакрытый клуб. Хотя в 1894 году, когда он был создан, на Пятой авеню располагались лишь огромные особняки и не сновали толпы туристов и нуворишей.

Выбираясь из машины, Мара позволила швейцару в строгой униформе поддержать ее за локоток. Затем она пересекла открытый двор. Администратор у входа поприветствовал ее и поинтересовался, на чье имя заказан столик, а затем помог снять легкое пальто. Для этой встречи Мара выбрала деловой костюм из темного букле, который выгодно подчеркивал цвет ее зелено-голубых глаз. А Ричард, как она предполагала, появится в превосходно пошитом на заказ черном костюме, в белой рубашке с монограммой и консервативном полосатом галстуке, в котором обычно фотографировался.

Метрдотель проводил ее в огромный обеденный зал. Над головой высоко парил золоченый потолок с плафонами. На окнах высотой в двенадцать футов висели тяжелые бархатные шторы, отгородившие зал от внешнего мира. Одну стену почти полностью занимал роскошный мраморный камин, такой огромный, что Мара могла бы шагнуть в него, не пригибая головы, а вторую стену украшали похожие на камеи барельефы. И повсюду горели светильники в виде свечей. Несмотря на красоту, декор слегка отдавал замшелостью. Видимо, завсегдатаи клуба считали безукоризненную отделку дурным тоном, свойственным парвеню.

Метрдотель указал на центральный столик, за которым сидел седовласый Ричард Тобиас. Выглядел он точно так, как она себе его и представляла. Пока он не поднялся со стула. Всего пять футов шесть дюймов. Мара поразилась: она ожидала увидеть фигуру под стать его положению. Должно быть, подумала она, Тобиас очень любит знаки богатства и власти: они прибавляют ему недостающего роста.

Тобиас протянул руку для приветствия:

— Мисс Койн, как любезно, что вы согласились прийти.

— Мистер Тобиас, для меня это честь.

— Прошу вас, мисс Койн, называйте меня Ричард.

Имя Ричарда Тобиаса вызвало целый поток воспоминаний из детства Мары. Отец, ирландский иммигрант первого поколения, ставший республиканцем, оказался втянутым в закулисные интриги, благодаря которым ряд политических кандидатов от Бостона получили поддержку консерваторов. В то время отец часто упоминал имя Ричарда, и у Мары оно ассоциировалось с тайными собраниями, давшими отцу выход на политическую арену, хоть и в качестве мелкого игрока. Ричард действовал на более высоком уровне, чем ее отец, скорее напоминая кукловода национального масштаба. По крайней мере, такой вывод можно было сделать из редких статей, интервью и косвенных намеков отца относительно этой скрытной фигуры.

Тобиас жестом пригласил ее сесть, и пока она устраивалась, чувствовала его холодный взгляд, окинувший высокую стройную фигуру и задержавшийся на слегка веснушчатых щеках.

— Я не думал, что вы окажетесь такой молодой. Учитывая вашу репутацию.

Подавив желание ответить, что он оказался меньше ростом, чем она думала, Мара улыбнулась:

— Полагаю, это нужно рассматривать как комплимент.

Первые минуты они с Ричардом изучали меню, наслаждаясь безукоризненным сервисом, почти незаметным и в то же время интуитивно внимательным. Обмен любезностями, в котором, что удивительно, не прозвучало имя отца Мары, казалось, длился бесконечно — обычно у Мары просто не хватало времени на подобную пустую болтовню. Однако она скрыла свое нетерпение, почувствовав, что Ричард ожидает в ней видеть почтительную дочь. Она хорошо знала, как справиться с этой ролью, которую часто играла в обществе отца, прежде чем он рассердился на нее, когда она отказалась от партнерства в юридической фирме.

Мара ждала, что Ричард первым заговорит о предмете их встречи, хотя о причинах она уже сама догадывалась. По слухам, этот состоятельный патриций являлся владельцем художественной коллекции, способной составить конкуренцию лучшим музеям страны, поэтому Мара сделала вывод, что он случайно приобрел какой-то предмет искусства с сомнительным прошлым и теперь надеялся, что она поможет ему по-тихому разрулить ситуацию. В конце концов, ее фирма приобрела репутацию в определенных кругах благодаря именно таким делам.