Читать книгу "Все дни, все ночи. Современная шведская пьеса - Пер Улов Энквист"

отвратительно.

Сири. Безусловно.

Стриндберг. Мне надо с тобой поговорить, пока...

Сири. Я просто счастлива.

Стриндберг. Счастлива?!

Сири (с невыразимой благожелательностью). Да, да — мы ведем бракоразводный процесс. Но я просто счастлива, что ты тем не менее пожелал поговорить со мной, с таким-то ничтожеством. На прошлой неделе мы случайно столкнулись в ресторане гостиницы... ты обедал, если не ошибаюсь... с каким-то бледнолицым воздыхателем...

Стриндберг. С моим датским переводчиком!!!

Сири. Он так смотрел тебе в рот... я даже испугалась, что ты подавишься. Ладно, как бы то ни было, я по оплошности оказалась в зале. И поздоровалась с Великим! Не спрося на то позволения! Но Великий ответить не соблаговолил, куда там. Ты воззрился на меня, словно перед тобой была дохлая крыса. Или сраные кальсоны.

Стриндберг (печально). Опять сквернословишь.

Сири. Я почувствовала себя как сакутумуссет сатанс коистернуссет валмит маркуссат. Вот и поломай теперь голову — с твоими-то ограниченными способностями к языкам.

Стриндберг (подозрительно). Это! Это не финский! Выучить финский — для этого вы чересчур благородны! Как можно — барышни-дворянки и финский язык! Блефуешь!

Сири. В таком случае — как сраные кальсоны!

Стриндберг (очень веско, заложив руки за спину, описывает вокруг нее круги, взгляд устремлен в потолок). Говорят, я тебя отверг. Говорят, я сделал выводы из твоих многочисленных промахов и оплошностей. Я считаю: правильно говорят. Случившееся — необходимость. Истина конкретна. Я — выражаясь конкретно — тебя отверг. Ты — бывшая жена. Наша связь может носить свободный характер (с нарастающим достоинством и убежденностью)... пожалуйста, будь моей любовницей. И тем не менее ты — отверженная. Я не намерен появляться с тобой в обществе. У нас с тобой деловые отношения. Театр. Дети. И все.

Сири (с веселым изумлением). Господи Иисусе, прямо-таки юбилейная речь...

Стриндберг. Поскольку ты директриса... назначенная мной лично!.. только что созданного театра Стриндберга в Копенгагене... я требую... что вполне гуманно и отнюдь не чрезмерно... соблюдать сроки. Приступить к репетициям и довести их до конца. Аккуратно вести счета. Свободная женщина, собирающаяся самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, не имеет права бить баклуши!

Сири. Что до истории с Мартой, можешь больше не трястись.

Стриндберг (нервозно). Что? Что тебе известно? Что происходит?

Сири. Но вообще-то — чего ты, собственно говоря, ожидал? Сперва доблестно трахаешь служанку, едва-едва достигшую половой зрелости. Прелестно. Потом начинаешь нервничать из-за ее... чернявого старшего братца. Обвиняешь его — на крайне зыбких основаниях — в краже. Является полиция и сажает его в кутузку. Стриндберг ликует, у него камень с души свалился. Обвинение оказывается несостоятельным. Проведя неделю на хлебе и воде, братец выходит на свободу... естественно, разъяренный... облыжным обвинением...

Стриндберг (очень четко). Закон был полностью... на моей стороне! Девчонка не малолетка! Достигла половой зрелости! И пошла на это добровольно! А братец ее, между прочим, цыган!

Сири. Прекрасно. Великолепно. Как бы то ни было, выйдя из тюрьмы, он рвет и мечет. И мечтает тебя укокошить. И в один прекрасный вечер, хорошенько заложив за воротник и вооружившись молотком, с воплями пытается вломиться к нам прямо через стену. После чего ты геройски испаряешься как дым, предоставив мне разбираться с пьяным цыганом и его опозоренной сестрой и расхлебывать заваренную тобой кашу, дабы избежать судебного процесса. И кутузки.

Стриндберг (тихо). Ты же знаешь, у меня клаустрофобия. Я не могу даже... подумать о тюрьме. Как представлю себе... камеру... так каждый раз немножко умираю. (Орет.) К тому же ты, засранка чертова, прекрасно понимала, что попади я за решетку — и машина, снабжающая тебя деньгами, остановится!

Сири. Мне плевать на эту твою историю со служанкой. Не моя печаль. Я не ревнива. Кстати, я говорила с фогтом. Неоднократно. Дело закрыто раз и навсегда.

Стриндберг. Ты уверена?

Сири. Абсолютно, малыш Август.

Стриндберг (садится, пустой взгляд устремлен в пространство). Да. Да, да. Ты такая ужасно... невозможно... сильная. Да. Сильная. (Пауза.) Спасибо большое. Правда... ты все уладила... с потрясающей... силой. Да. Как же все это гадко. Невыносимо гадко. Мне было ужасно страшно. Ужасно!

Сири. Почему же в таком случае ты вот об этом не написал? Вместо того чтобы смешивать с грязью цыган в дрянной и лживой «Чандале»?

Стриндберг (взрывается). Потому! Да напиши я правду о том, что испугался! Перепугался до смерти! И сбежал! И что мне вовсе не хотелось спать с этой чертовой шлюхой! Все бы сочли, что я вел себя как баба! (Очень спокойно и деловито.) А не как мужчина.

Сири. Вот как! Ну-ну.

Стриндберг (тихо). Кроме того, изучая свойства женской психики, я заинтересовался психологией преступников. Видишь ли... у женщин ведь тоже преступная натура... это ведь все взаимосвязано. Подлежит изучению.

Сири (смотрит на него долгим взглядом). Кстати, гангстер появится с минуты на минуту.

Стриндберг (в ужасе). Кто? Гангстер? Он придет сюда? Этот...

Сири (ангельским голосом). Да нет... я имела в виду лишь свою партнершу... одну из тех преступных натур, о которых ты говорил... я подумала...

Стриндберг (натянуто). Прескверная шутка.

Вигго Шиве (восхитительный выход — сбрасывает с себя плащ, с раскрытыми объятиями делает элегантный шаг в сторону Сири, обольстительно при этом улыбаясь). Очаровательная госпожа директриса Эссен-Стриндберг! Как всегда первая! Хрупкий цветок в пышном театральном саду! Сири! (Раскинув руки, идет к Сири, но ее предупреждающий взгляд заставляет его остановиться на полпути.) А? (Видит Стриндберга, нерешительно меняет курс в его сторону, руки по-прежнему раскинуты, С дурацким видом замирает на месте, беспорядочно крутя кистями.)

Стриндберг (ледяным голосом). Кто это, черт возьми?

Сири. Н-да, следует, наверное, вас представить... это, стало быть, Август Стриндберг... а это...

Шиве (с бурной радостью, делает храбрую попытку как можно импозантнее начать все сначала). Господин Стриндберг! Не верю своим глазам! Неужели это сам господин Стриндберг! Да! Конечно, это вы! Вы! Ошибки быть не может! Да! Нижайше прошу позволения представиться — в эту минуту, когда я имею честь впервые, лично (все более торжественно, с оттенком высокопарности) познакомиться с одним из величайших писателей современности — тем, чьи страстные, правдивые, проницательные и дерзновенные слова точно прожгли насквозь нашу кожу... если мне будет дозволено так выразиться. Я давно издали восхищаюсь вами, обожаю вас; посему сейчас, когда Дагмартеатр в Копенгагене удостоился чести принимать у себя такого гостя, этот исторический...

Стриндберг (натянуто, но польщенно). Да что уж там. Спасибо, спасибо.

Шиве (полностью захвачен своей цветистой речью). Если бы я мог дать вам хоть слабое представление о нашей преданности! Если бы я мог отдать вам свое сердце! Если бы