Читать книгу "Рождественский пирог - Лора Локингтон"

Романовых, но, повзрослев, выкинула из головы всю эту чепуху. Ну или почти выкинула. Я поняла, что моя мать, скорее всего, была перепуганной юной девушкой, не знавшей, что делать с ребенком, а потому отдавшей меня на удочерение.

Я успела поработать в разных местах, и нигде от меня не требовалось ни особых талантов, ни глубоких познаний, да и платили всюду соответственно — очень мало. Зато у меня имелось одно преимущество: я не страдала гастритами от постоянного страха перед грядущим сокращением штатов и не мучилась бессонницей перед церемонией вручения «Оскара». Боже, какая скучная у меня жизнь, подумала я, и, надо сказать, мысль эта посетила меня далеко не впервые.

Мои размышления прервал Дэйви:

— Поппи, дорогая, не переживай ты так.

И он весело потянул меня за собой.

Я поняла, что какое-то время стою столбом, погруженная в свои мысли. Говорят, это началось у меня еще в детстве: я могла задуматься и как вкопанная встать посреди улицы. Именно так, грезя о чем-то своем, я благополучно отбыла срок заключения в тюрьме под названием средняя школа.

Дэйви пропихнул меня во вращающуюся дверь, и я с облегчением обнаружила, что заведение совсем нестрашное, хотя и не шибко уютное. Неуютность сводилась к тому, что все посетители были красивы и уверены в себе. Впрочем, и причин для того, чтобы бежать куда глаза глядят, тоже не было. Дэйви тут явно хорошо знали, с ним то и дело здоровались. Он подтолкнул меня к пустому столику и вскоре уже наливал белое вино в мой бокал, попутно изучая меню.

— А почему это считается клубом? — спросила я.

Мне же невдомек, что у богатого населения Лондона принято платить членские взносы, прежде чем заказать себе еду с выпивкой. А, ну и конечно, знаменитости должны ходить только в те места, где собираются другие знаменитости. Хотя, как я не преминула заметить Дэйви, единственной знаменитостью тут была модель, известная своими фотографиями топлес на страницах мужского журнала. Сейчас модель, распластавшись на барной стойке, громко выкрикивала чье-то имя.

Кажется, ее звали Бабагануш (псевдоним, видимо, к тому же что-то у этого слова есть общее с баклажанами, но, возможно, я ошибаюсь), и она была совершенно пьяна. Вокруг нее собралось несколько человек, все дружно уговаривали кого-то слезть с потолка. «Джики!» — выкрикивала модель и размахивала бананом. Собрание возбуждалось все больше.

— Ха-ха-ха, да это же обезьяна!

— Боже, вы посмотрите, что она там вытворяет…

Вытянув шею, я увидела, что на самой верхотуре бара сидит маленькая обезьянка. Бармен, забравшись на стойку, медленно тянулся вверх, издавая писклявые возгласы, вероятно надеясь таким образом убедить животное, что он тоже обезьяна, только большая. Обезьянка с интересом наблюдала за ужимками бармена. Потом внезапно спрыгнула ему на голову, оттуда на лампу, по дороге успев выхватить банан из рук красотки. Все вокруг загалдели.

— Черт, да она как метеор!

— Ой, смотрите, что он делает! Ужас…

— Дайте еще бананчик.

— Ой, какой хорошенький.

— Может и разозлиться, между прочим. Все-таки это дикое животное.

— Это же милая обезьянка, а не свирепый тигр.

— Я только хочу сказать, что дикое животное, оно и есть дикое. Это ведь не собачка.

— Я вчера свою забыла в метро.

— Кого, собачку?

— Почему собачку? Сумочку. Мне послышалось, вы сказали «сумочка».

— Где вы ее купили?

— В «Диксонс».

— Там торгуют обезьянами?

Я с изумлением вертела головой. Все эти красавцы и красавицы словно с ума посходили, некоторые выдвигали совершенно абсурдные идеи. Я оглянулась на Дэйви: не ввяжется ли он в эту сюрреалистическую перепалку? Но ему, похоже, и так было весело, так что я снова переключилась на обезьянку. Зверушка с довольным видом взирала на устроенный переполох.

Дэйви вдруг наклонился ко мне поближе, явно собираясь что-то сказать. Вообще-то этого момента я ждала и даже заготовила ответ. Дэйви уже не раз приглашал меня провести Рождество в кругу его семьи, в их фамильном замке «Аббатство». Приглашение следовало каждый год, и каждый год я отказывалась. Мне нравилось слушать веселые истории про странных родственников, но встретиться с членами этой семейки в реальной жизни… Нет, мой личный измеритель страха заклинивало от одной мысли об этом.

Я как раз приводила свои обычные неубедительные аргументы, когда услышала громкий возглас одобрения и почувствовала, как на мои плечи приземлилось что-то горячее и пушистое. От неожиданности я вскочила, опрокинув стул, но обезьянка и не подумала оставить меня в покое, напротив, вцепилась покрепче.

— Ой, гляньте, он нашел себе подружку…

— А почему он ко мне не прыгнул?

— Ты не больно смахиваешь на мартышку, детка.

Я одарила наглеца гневным взглядом, но проку от этого было чуть, поскольку лицо мое едва ли не полностью закрывали мохнатые лапы. Я попыталась вытащить из своих волос пальцы, до жути похожие на человеческие, и почувствовала, как часто бьется маленькое сердечко. Обезьянка истошно завизжала от испуга. Красотка по имени Бабагануш опустилась передо мной на колени и простерла руки.

— Он называйся Джики, его мне давай хороший подруг, и я обещай отвози его в… как это называй? Обезьяний дворец в деревне. Но я очень занят, я не мочь, совсем не мочь. Смотри, он тебя люби! Ты его забирай, да?

Я обернулась к Дэйви, но он только широко улыбнулся. Красавица наклонилась, открыв взору Дэйви щедрый кусок загорелого бюста, но быстро поняла, что его этим не проймешь. Тогда она решила излить на меня все свое дружелюбие. Бабагануш долго трясла волосами, размахивала руками и умоляла помочь ей. Я лепетала что-то протестующее, но она не слушала. Закончилось все, разумеется, слезами. Подобные сцены всегда вызывали у меня судороги смущения, так что очень скоро я стала хозяйкой обезьяны.

Не буду вдаваться в унизительные подробности ужина в модном заведении с обезьяной, сидящей у меня на плечах и предающейся всяким мерзостям. Не буду также приводить и неуместные комментарии Дэйви по этому поводу. Самое невинное замечание было таким:

— Боже мой, Поппи, знаешь, на тебе сейчас словно модная шляпка, правда, не могу сказать, что она тебе очень идет.

Я долго умоляла его помочь, и он наконец смилостивился, забрал у Бабагануш кошачью корзину, в которую мы и запихали Джики, не обращая внимания на его протестующий визг. Когда все немного улеглось, Дэйви снова вернулся к своему рождественскому предложению.

— Поппи, душечка, — ласково уговаривал он, — я знаю, что ты мне сейчас скажешь. Ты собиралась приготовить что-нибудь вкусненькое и посмотреть по телевизору хорошую киношку, так? Но, милая, это будет совсем невеселое Рождество. Тебе необходимо чаще выбираться из дому, начать жить активно,