Читать книгу "Купец из будущего Ч. 2 - Дмитрий Чайка"

горшок дочиста и сама доела остатки.

Следующий день был похож на предыдущий, как две капли воды. Он не отличался даже тем, что и соседняя россыпь деревушек, которая называлась вервью, тоже была разорена. Трупы стариков и мужчин, что пытались сопротивляться аварам, так и остались на земле. Их пока не тронули лисы и вороны, а пепелище было еще теплым. Мамка, положив руку на горелое дерево, нахмурилась, а Ратко почуял острый и резкий запах ее страха. Хотя, на самом деле, никакого запаха не было. Просто мальчишке так показалось. А еще у него дыбом поднялись волосы на затылке, он тоже что- то такое почувствовал. Если бы он был постарше, то дрожь земли, что ощутили его босые пятки, все сказали бы ему без слов. Но он был слишком мал, а мамка замешкалась. Она искала еду в пепелище и не углядела, как пятерка всадников выскочила на опушку с лесной тропы.

— Мамка! — закричал Ратко изо всех сил, но было поздно.

Гогочущие всадники окружили их кольцом, насмешливо тыча пальцами в бабу, которая схватила маленький ножик из дрянного болотного железа и выставила его перед собой. Всадникам стало смешно, они просто надрывали свои животы. Впрочем, когда им надоело хохотать, один из них попросту указал мамке булавой на Ратко и его брата. Она все поняла, и ее руки бессильно опустились. Ратко птицей взлетел на коня, схваченный степняком, который вонял, как старый козел. Запах немытого тела перемешивался с острым запахом конского пота, и эта ядреная смесь чуть не выбила слезу из глаз мальчишки. Никшу тоже схватили и посадили на лошадь. А на мамку даже внимания обращать не стали, ударив пятками коней. Авары не ошиблись, и несчастная женщина побежала за всадниками, сбивая босые ноги о корневища, жирной змеей перечеркивающие узкую лесную тропу. Ее даже вязать не стали. А зачем? Куда она денется?

К аварскому лагерю они прискакали довольно быстро. Мамка, чье дыхание стало хриплым и частым, опустилась на землю без сил, прижав к себе сыновей трясущимися руками. Вокруг сидели десятки таких же баб, как и она, ставших в одночасье вдовами. Впрочем, мужики тут были тоже, и теперь они сидели понурые, с всклокоченными волосами, избитые в кровь. Спать они легли там же, где и сидели. Мужиков и баб связали, а детишек не стали, проведя мимо них десяток рослых псов с короткими мордами. Ратко поймал взгляд одного из них, и испуганно отвел глаза, увидев, как приподнялась губа, обнажились крепкие клыки, и раздался негромкий утробный рык. Бабы и ребятишки сбились в кучу, прижавшись боками. Ночи были довольно теплые, но к утру ноги сводило холодом. Вместе было куда теплее.

Их погнали на восток, туда, откуда и приходят эти страшные всадники. Ратко любопытно крутил головой по сторонам, его уже отпустил тот липкий страх, что сковал в лесу. Ведь то, чего он так боялся, уже случилось, а значит, бояться больше нечего. Всадники редкой цепочкой трусили вдоль нестройной толпы словен, загребающих босыми ногами пыль степи, в которую они вскоре вышли. Оказывается, не так-то далеко они и жили от того места, где обры пасли своих коней. Всего несколько дней пешего хода. А для обрина, который, казалось, сросся со своим конем, и того меньше.

Страх вернулся, когда один из мужиков, рослый и крепкий, молнией бросился на скачущего рядом воина и стащил его с коня. Видно, он долго готовился к этому, потому что рядом других авар не оказалось. Убаюкивающие голоса степи, состоящие из шелеста травы и стрекота цикад, навевали дрему. Вот и всадник начал клевать носом, пока не оказался на земле, видя, как ему в лицо летят связанные веревкой кулаки. Бородатый дядька в два удара превратил лицо молоденького обрина в кровавую маску, а потом выхватил у него нож из-за пояса, обхватил его голыми ступнями и начал пилить веревки. Времени у него было совсем мало.

Уже через десять ударов сердца он побежал в дубраву, что длинным языком вытянулась в степь. Тут частенько встречались урочища, особенно вдоль небольших речушек. Лес — единственное спасение от людоловов. Впрочем, он просчитался, и пятерка всадников с задорным гиканьем поскакала за ним, потянув из ножен длинные прямые мечи. Дядька не успел добежать до спасительного леса шагов пятьдесят, как один обрин с оттяжкой ударил его по шее. Яркой пульсирующей струей ударила кровь, а мужик упал на колени и уткнулся лицом в траву. Всадники же преспокойно вернулись к одуревшей от ужаса толпе рабов, которая со страхом и надеждой следила за этим побегом. Бабы всхлипнули и прижали к себе детей. Идти еще очень долго...

* * *

Сарай, в который их затолкали, был просто огромен. Он стоял между девятым и восьмым кольцом главного хринга аварского кагана. Гигантская крепость раскинулась на десятки верст между Дунаем и Тисой. Девять колец земляных валов опоясывали главную ставку Величайшего, которая представляла собой деревянный частокол с крепкими воротами. Тут то и хранил аварский каган свои сокровища и дань, что собирал от других народов. Между кольцами валов стояли деревушки словен, даков и гепидов, которые были слугами благородных всадников. Там были кочевья царственного рода уар, который не слишком доверял другим всадникам — кутригурам, утургурам, аланам, венграм и другим, кто прибился к орде, что катилась на запад из монгольских степей, вбирая в себя племена помельче.

Самое страшное началось примерно через неделю, когда в ставку кагана прибыли ромейские купцы. И вот ведь странность. С ромеями идет почти непрерывная война, а купцы, торгующие живым товаром, свободно приходят в логово врага, словно и не происходит ничего. Черноволосые, курчавые ромеи в длинных одеяниях, закрывающих щиколотки и в цветных повязках на головах, окинули перепуганных людей холодным змеиным взглядом. Их давно не трогали чужие слезы и мольбы. Ведь, если считать товар человеком, то ведь так недолго и с ума сойти, впустив в себя горе матери, у которой отняли детей. Старший из ромеев, полуседой мужик в цветастом платье, притягивавшем к себе любопытные взгляды неискушенных в имперской моде хорутан, ходил вдоль ряда пленников, прячущих от него глаза. Он тыкал короткой палочкой в какого-нибудь приглянувшегося ему мальчишку, а стражники вырывали его из рук бьющейся в истерике женщины. Очередь дошла и до Ратко, которого оттащили от воющей матери и увели в соседнее здание, где на соломе сидел еще десяток плачущих мальчишек его возраста.

— Ратко! Ратко! — слышал он истошный крик матери, но ничего сделать не мог. Его ухватили крепкие умелые руки и сжали