Читать книгу "Вспышка - Элис Бродвей"

– Мы ошиблись, Леора. Признаю. – Лонгсайт опустил голову. – Мел горячо, всем сердцем верит в нашу правоту, как и Джек Минноу. Однако сильные чувства… скажем, иногда захлёстывают, застилают глаза.

Мел смущённо заёрзала в кресле. Почему она не добавит ни слова? Рассказчица наделена властью – она выше любого из горожан. Из уст Мел звучат истории, по которым живёт весь Сейнтстоун, и всё же она покорно молчит. Странно. Она что-то скрывает.

– Они глубоко сожалеют, что причинили тебе боль.

От этих слов я дёрнулась, будто меня ударили. Ложь! Да Минноу не знает слова «сожаление».

– Мы не злодеи, Леора, – криво улыбнулся мэр. – И это не сказка. Мы искренне верили, что с твоей помощью жизнь в Сейнтстоуне станет лучше, безопаснее. Ты ведь такая одна, понимаешь? Ты и пустая, и отмеченная. И, несмотря на своё происхождение, ты на нашей стороне, верна нашему учению. Не помешала даже кровь твоей матери-отступницы. – Я покачала головой, но Лонгсайт склонился ко мне, буравя взглядом. – Подумай хорошенько, Леора. От такого дара не отказываются. Да при одной мысли о мужчине, который приводит на своё ложе пустую женщину… – Мэр содрогнулся. – Однако из этого невероятного союза вышло нечто хорошее. Для людей ты символ надежды, новых возможностей. Пустая свернула на дорогу истины… Знаю, знаю, наша дорогая Мел произнесёт речь о мире и согласии, о том, как в тебе сошлись Мория и её сестра, Белая Ведьма. Однако меня детскими сказками не проведёшь. – Мэр взглянул на рассказчицу – на её лице не дрогнул ни один мускул. – На всех не угодишь, Леора. Скажу честно, я нахожусь в крайне неприятном положении. Закон о выселении защитил нас, но лишь на некоторое время. Два города жили мирно, не мешая друг другу. Это непростое перемирие, согласен, но даже такой мир лучше любой ссоры. Однако пустые слишком долго испытывали моё терпение, раз за разом нарушая все пункты нашего договора. Я не стану молча смотреть, как пустые жгут, грабят и унижают наших граждан. Договор должны соблюдать обе стороны. Пустые не слушают уговоров. Их необходимо уничтожить – и так будет. В этом у меня сомнений нет. Сейчас ты особенно нужна нашему народу.

И тогда на меня свалилась огромная тяжесть – я в конце концов поняла, что натворила. Я отказалась от своего места в обществе, собственными руками разрушила право работать, жить и быть счастливой – сломала своё будущее. Я всего лишь хотела быть чернильщицей, учиться, узнавать новое.

– У меня не было выбора, – попыталась объяснить я, даже не задумываясь, сколько правды в моих словах. – Или, по крайней мере, выбор был очень ограничен: либо я работаю на вас, либо меня объявляют изгоем, забытой. – Я посмотрела Лонгсайту в глаза. – И раз уж пришлось выбирать, то я предпочла стать изгоем.

– Это далеко не единственная возможность, – грустно улыбнулся мэр, будто уговаривая капризного ребёнка.

«А если ты действительно всего лишь капризная девчонка, – зашептал мне на ухо едва слышный голосок, – зачем они с тобой возятся?»

Я отбросила с лица чёлку и посмотрела Лонгсайту в глаза:

– Скажите: пустые действительно нам угрожают?

Стало очень тихо. В комнате было жарко натоплено, однако я вздрогнула от озноба.

– И угроза эта куда более реальна, чем ты можешь себе представить, Леора, – тихо ответил наконец Лонгсайт.

Я сглотнула подступивший к горлу ком.

– Чего же вы хотите?

Он вздохнул:

– Всего лишь мира, Леора… для людей. Они доверились мне, и я за них в ответе, я их люблю.

Не понимаю… он действительно любит людей или ему нравится видеть, как мы исполняем его желания?

Мэр снова заговорил:

– Из искры недовольства одной юной чернильщицы быстро разгорится настоящее пламя. Одной твоей выходки было достаточно, чтобы смутить жителей, поколебать их веру. Ты пустая, но на твоей коже есть знаки. Твоего отца объявили забытым, но ты заставила нас его помнить. Ты посеяла семена недоверия. Я хочу, чтобы ты исправила свою ошибку. Вот зачем ты нам нужна. Да, конечно… – Он повысил голос, не давая мне вставить и слова. – Действовать придётся тебе. Люди ждут. Они хотят увидеть, как ты поступишь. Так помоги нашему городу, своей семье и друзьям – покажи свою верность, искупи вину, и мы снова станем едины и сильны духом. Я знаю, как тебе доказать своё искреннее раскаяние.

Чувство вины охватило меня куда быстрее, чем гнев. На плечи мне будто опустился тяжкий груз. Из-за меня дрогнул мой маленький мир – друзья и близкие. Неотрывно изучая выражение моего лица, мэр Лонгсайт произнёс:

– Ты пойдёшь в Фетерстоун.

Бессмыслица какая-то.

– В Фетерстоун? – Я не узнала собственный голос. – За-зачем?

– Потому что моё терпение на исходе. Я устал выносить вероломство и жестокости пустых. Пора с ними покончить. И поможешь нам ты. – Мэр задумчиво улыбнулся. – Поживёшь среди пустых. Сама увидишь, каковы они. А потом расскажешь мне, чего они хотят. И когда придёт время, пустые тебе доверятся, а ты выступишь против них, на нашей стороне. Кое-что нам известно о пустых наверняка, однако о многом мы только подозреваем. Больше всего я боюсь, что противник куда опаснее, чем мы полагаем. Джек Минноу прав: пока жив хоть один пустой, нам есть чего бояться. Джек уверен, что битвы между пустыми и отмеченными не избежать. Жители Сейнтстоуна не хотят войны. Мы привыкли жить в мире. – Его улыбка лучилась великодушием, однако глаза поблёскивали сталью. – Мне нужны доказательства злодеяний пустых, чтобы объединить наших граждан, сплотить их на борьбу. Поверь, Леора, я очень долго терпел. Будь на моём месте Джек Минноу, он бы давно выкурил пустых, вывел их на чистую воду, передавил как паразитов.

– У меня есть выбор? – едва слышно прохрипела я, когда наконец смогла говорить. – Вы требуете, чтобы я уничтожила целый город.

К моему удивлению, ответила Мел:

– Выбор есть всегда, моя милая. – Она вздохнула и словно вернулась из мира безмолвных теней, заняв своё место, ожив до последней клеточки своего величественного тела. – Выбор есть у каждого… и у нас тоже.

Лонгсайт со вздохом откинулся на спинку кресла, однако взмахом руки позволил Мел продолжать. Её голос зазвучал как виолончель – в нежной мелодии переплелись печаль и надежда.

– Леора, ты и сама знаешь, что совсем не похожа на остальных.

Я хмуро смотрела на рассказчицу – ничего подобного я знать не знала, но она улыбалась, и, как раньше, её улыбка лучилась любовью. Верой.

– Не только потому, что ты одновременно пустая и отмеченная, – в тебе есть удивительная отвага.

Мел привычно кивала в такт словам, и я вспомнила, как её рассуждения поддерживали меня раньше, когда рассказчица была моей наставницей. Теперь приходилось держать сердце взаперти, не поддаваясь на сладкие речи.

– В тебе столько огня, столько страсти – я никогда не встречала подобного. Вот почему твоя ошибка так ранила меня. Мы испугали тебя, потребовали слишком многого, и я признаю свою ответственность… В кощунственном чтении имён забытых виновата я.