Читать книгу "Сокол Спарты - Конн Иггульден"

Дарий развернулся на месте. Полы его мантии взметнулись, будто крылья жука перед полетом.

– Ты сын мой и мой наследник. Если тебя заберут боги, то царем станет Кир. Такова его… цель. – Царь Царей, грузновато опустившись на одно колено, взял обеими руками ладони своего сына. – Мою тиару будешь носить ты, такова моя воля. Но Кир… Кир – прирожденный воин. Всего тринадцати лет от роду, а на коне уже скачет, как заправский всадник. Ты хоть обращал внимание на то, какими глазами на него смотрят? В одном лишь прошлом месяце его с почетом носили на руках при дворце за то, как он из своего детского лука сбил на лету птицу.

Царь смолк, всем видом своим призывая Артаксеркса к пониманию.

– Сын мой, я люблю вас обоих. Но когда я возлягу на смертный одр, а царство мое будет по мне скорбеть, то в тот последний день я призову в дом Кира, и тебе придется его убить. Если же ты оставишь его в живых, то тогда счеты с тобой, несомненно, сведет он. И умертвит тебя.

В глазах Дария слюдинками блестели слезы. Такие чувства в отце Артаксеркс замечал впервые, и это ввергало его в смятение.

– Отец. Мне кажется, ты все же ошибаешься. Но сказанное тобою я запомню.

Царь, шелестя мантией, поднялся на ноги. Лицо его заметно потемнело не то от усилия, не то от гнева или еще какого-то чувства – сложно сказать.

– Тогда запомни и это, – отрывисто и повелительно рек он. – Если ты хоть слово поведаешь Киру из того, что я изо всех своих сил удерживаю в тайне, то ты тем самым перережешь свое собственное горло. Конечно же, не сегодня и не в нынешнем году, пока вы смеетесь и играете вместе. Он будет клясться тебе в своей верности, и сомнения нет, что слова его будут идти от сердца. Но придет пора, когда ты оступишься или когда он увидит, что царством ему никогда не владеть. Что ему дворцовые утехи: ему нужна будет власть, а не положение вельможи. И вот тогда он придет к тебе, чтобы заполучить трон. И если я к тому дню буду еще жив – а ко мне он явится сразу после, с твоею кровью на руках… – то я обниму его, ибо у меня уже не будет другого сына. Понимаешь ли ты это, Артаксеркс?

– Да, отец, – ответил сын, тоже чувствуя в себе покалыванье гнева. – Но если он мил тебе настолько, то почему б тебе не убить меня здесь, на этой дороге, и не дать Киру сразу же занять престол? Коли уж других сыновей у тебя нет и ты боишься потерять преемственность. – Не ожидая ответа, он горько воскликнул: – Неужто сердце твое настолько хладно? И тебе все равно, кто из нас взойдет на царство?

– Будь мне все равно, разве велел бы я очистить полгорода для этой прогулки наедине с тобой? И видишь ли ты здесь Кира? Ты был ребенком, о котором мы молили богов, храбрый мой мальчик. Я не сомневаюсь в твоем уме и мудрости, Артаксеркс. В тебе течет моя кровь, и из тебя получится великий царь.

Дарий, потянувшись, коснулся щеки сына.

– Я видел, сколь сломленным возвратился из Греции мой отец. Царь Ксеркс разбил спартанцев при Фермопилах, но затем его войско потерпело поражение при Платеях. Как за десять лет до этого был разгромлен при Марафоне его отец. Так вот, более этому не бывать! Я принес эту клятву, когда сам стал царем. Своей крови в Греции мы пролили столько, что хватит на тысячу лет. А потому вместо войны мое правление знаменовалось миром, и это принесло нам возделанные нивы и сады, вино и золото, а еще небывалую ученость. То, что сегодня стало повседневным, во всякий другой век сочли бы за колдовство. Ну а при тебе мы продвинемся еще дальше, став величайшей империей из когда-либо известных миру. При тебе. А вот если боги посадят на трон Кира, то я не сомневаюсь, что он затеет новую войну. Слишком уж он похож на моего отца и на отца моего отца.

– Да будет тебе известно, я умею и драться, – уязвленно заметил Артаксеркс. – Я знаю, ты так обо мне не думаешь, но я могу.

Дарий рассмеялся и похлопал сына по плечу. Он любил его и не хотел обижать своим несогласием.

– Как не знать. Хотя драться умеет любой охранник менялы. А ты царевич, Артаксеркс! И сам взойдешь на трон. А потому тебе нужно нечто большее, чем скорая улыбка и спорый меч. Начиная с сегодняшнего дня тебе требуется сила иного рода. Для этого ты уже созрел.

Царь Царей оглядел пустую улицу. В окнах не виднелось ни единого лица.

– Запомни. В тот день, когда ты взойдешь на трон, ты должен будешь от всего этого отрешиться. Ну а пока учись у своих наставников, объезжай скакунов, услаждай себя женщинами, мальчиками и красным вином. Об этом же дне не говори никому. Ты понял меня?

– Понял, отец мой, – изрек Артаксеркс.

Лицо его было таким серьезным, что Дарий невольно улыбнулся.

Он протянул руку и с отеческой простотой взъерошил своему сыну волосы.

– Благословен. Тысячу раз благословен.

Часть 1

1

Гора обнимала город подобно тому, как мать на сгибе руки нянчит младенца. Прежде чем начать взбираться на ступени обширного плато, Кир настоял на том, чтобы отвести своих телохранителей к реке. Сложив кучками свои доспехи, оружие и одежду на берегу, спартанцы гурьбой ринулись в воду, с бойким плеском и выкриками смывая с себя пыль и пот сотен парасангов[2].

С высоты боевого коня царевич улыбчиво смотрел, как его люди плещутся, полоща отросшие волосы и бороды. При переходе на восток эти люди исхудали и сейчас напоминали гончих псов с тугими канатами мышц на потемневшей коже. Тем не менее они не сдались и не проявили слабины, хотя кое за кем из них по дороге тянулся след из пятен крови.

– Повелитель, ты не передумал? – вполголоса спросил Тиссаферн.

Кир поглядел на своего старого друга и наставника. Под Тиссаферном, фыркая, нетерпеливо переступал гнедой жеребец, не менее родовитый, чем иные из персидских царедворцев. В эту минуту один из них кисло наблюдал за спартанцами.

– Мне что, одному туда карабкаться? – с вызовом спросил Кир. – Возвращаться домой как нищий? Ну уж нет! Я, между прочим, сын моего отца и царская особа! А это мои охранники. Лучшие.

Тиссаферн пожевал губами с таким видом, будто у него болел зуб.

Царевичу Киру было уже за двадцать – несмышленышем никак не назовешь. До этого наставник уже ясно выразил свое сомнение, и тем не менее они сейчас стояли на берегу реки Полвар, а рядом в фонтанах брызг, словно кони в воде, купались уроженцы Спарты. Царевич привел старого врага под самые глаза Персии. Эта мысль заставила Тессаферна нахмуриться. Он был знаком с греческими картами ойкумены, на которых великая держава с востока была едва обозначена. И у него не было желания помогать этим чужеземцам приблизиться к Персеполю, а уж тем более к священным царским гробницам по ходу вдоль реки, всего в половине дневного перехода.

– Повелитель, кто-то может счесть это за оскорбление: привести сюда тех самых людей, что стояли против наших предков, препятствовали им на суше и на море. Спартанцы! О дэвы[3], подумать только! Да еще здесь, близ сердца мира! Будь твой отец помоложе и в добром здравии, он бы…