Читать книгу "Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия - Мила Светлая"

Прошло несколько мгновений, и я приземлилась пятой точкой на изумрудно-зеленую траву перед огромной каменной стеной. И все бы ничего, но рядом со мной стояли похитившие меня амбалы, и они тоже были сделаны из камня!

2

На самом деле мне грех было жаловаться — я не успела отбить ноги и руки о каменных истуканов, как ко мне из открывшихся ворот вышел самый красивый мужчина на свете. От его вида я прямо-таки застыла с занесенным кулаком, когда в очередной раз собиралась треснуть каменного похитителя по башке.

Казалось, что сердце у меня тоже остановилось, а потом пару раз несмело стукнуло и заколотилось с бешенной скоростью.

Это был породистый самец из тех, которых выводят в секретных лабораториях для разбивания женских сердец. Такие чаще всего мелькнут пару раз на экранах и оставят образы романтиков в душах обычных женщин. Прямой нос, высокие скулы, пронзительно-голубые глаза и черная короткая стрижка. У меня даже колени задрожали, когда он начал приближаться.

— Добрый день.

Ох, плюшки-ватрушки, всего два слова, а у меня внутри лопнула какая-то струнка, и я забыла, что на свете есть другие мужчины. Такой бархатистый голос я слышала только у сотрудника Сбербанка, когда он пытался уговорить меня взять кредит. Но в тот момент я удержалась, хотя, если сотрудник был хотя бы чуточку похож на этого мужчину….

— Добрый день? — мужчина приподнял бровь.

— Угу, — только и смогла я произнести.

— Немая? — снова спросил мужчина.

— Да, — ответила я и густо покраснела.

— Это хорошо. Молчаливая жена — находка для мужа. Я так понимаю, ты последняя в наборе?

Я не сразу поняла, что он закончил говорить, так как пялилась в его губы и еле сдерживала себя от поцелуя. Есть такие мужчины, к которым тянет, как магнитом. Это был самым ярким образцом из подобных магнитиков.

— Ты меня слышишь?

Вот теперь его слова дошли до меня.

— Да, — промямлила я.

— Хорошо. Я ректор академии попаданок, обращаться ко мне можешь так, — мужчина чуть приосанился, выставил вперед ногу и стал похож на одного из памятников вождю мирового пролетариата, — барон Симпатир Чернокудр.

— А меня зовут… — выдавила я.

— Неважно, — поднял он ладонь. — Иди за мной. Тебе нужно попасть в комнату до наступления комендантского часа.

Мужчина повернулся и пошел к воротам. Похоже, что я поторопилась со своими восторгами — он мог бы быть и полюбезнее. Я все-таки стукнула пару раз по башкам каменных истуканов, на что они отреагировали меланхоличностью кремлевской стены и поторопилась за уходящим мужчиной.

Замок был огромен! Он таким показался мне снаружи, и еще более огромным он оказался изнутри. Мы очутились в большом зале, который был уставлен кадками с танцующими драценами, кактусами и пальмами…

Я протерла глаза, но мне не почудилось — растения действительно двигались. Они жили собственной жизнью и склонялись из стороны в сторону без малейшего присутствия ветерка.

Мужчина шел прямо к широкой лестнице, устеленной алой дорожкой. Его прямая спина выражала недовольство. Вот не знаю — как спина что-то может выражать, но у нее это получалось. Я плелась за ним, как побитая собачонка и оглядывалась по сторонам.

За растениями возвышались колонны, расписанные причудливыми рисунками. Если в церквях, храмах и других подобных заведениях на стенах были картины святых, мучеников или даже адских мук, то тут были рисунки глажки, стирки, готовки. Я сама не поверила глазам, когда увидела крупную женщину в фартуке и поварском колпаке возле большого котла, а перед ней с десяток молоденьких девушек. Но факт оставался фактом, и против этого не попрешь.

Подобные мозаичные изображения можно и по сей день увидеть в старых зданиях советских времен. Когда было миру мир и труду труд.

Мы подошли к лестнице, когда из-за угла вынырнул невысокий плешивый мужчина в красной ливрее и почтительно поклонился. Такие мужчины пасутся возле метро и сшибают мелочь на проезд. Но по крайней мере от этого не пахло застарелым перегаром. Возле его ног терлась дрожащая такса, ее блестящие глазки не отрывались от меня, будто животинка пыталась загипнотизировать. Ее брыла чуть подергивались и иногда обнажали кипенно-белые зубки.

— Уважаемый Глазун, проводите последнюю из землянок в ее комнату и проследите, чтобы до обряда посвящения она не шлялась по коридорам, — скомандовал мой потрясающе красивый провожатый и отвернулся от нас.

Он повернул налево и пошел в коридор, который освещался странным красноватым светом. Перед его приближением ветви растущей акации раздвинулись в стороны, а после того, как он прошел, тут же сдвинулись обратно.

Закрыли колючками от меня Симпатира…

— Пойдем, — проскрипел Глазун и мотнул головой в сторону лестницы.

— У вас симпатичная собачка. Можно ее погладить? — я попыталась наладить контакт со своим провожающим.

— Нет.

Понятно, контакт наладить не получается. Но я была бы не я, если сдалась так легко.

— А у меня такая же собачка была в детстве. Мы с ней вместе по утрам гуляли и по вечерам тоже. Я ее Зюзей называла и постоянно кормила косточками, — я подмигнула таксе, а она в ответ вильнула хвостом. Похоже, что с собакой контакт наладить легче, чем с ее хозяином. — А как вы свою называете?

— Титаном, — буркнул провожатый и снова замолчал.

Мы к этому времени поднялись на второй этаж. Вправо и влево уходили коридоры, устланные все той же красной ковровой дорожкой. Мы пошли влево. На стенах висели картины, изображающие мужчин и женщин в дорогих одеждах. Судя по коронам на их головах — это были супружеские пары. Вряд ли королева приедет к чужому королю, чтобы чисто попозировать перед художником.

— А кто это? — спросила я, когда мы проходили мимо очередной картины, где черноволосая девушка положила руку на плечо худощавого паренька. Одеты оба были так, как будто сейчас выйдут из картины и пойдут сниматься на киноплощадку исторического фильма.

— Это все выпускницы нашей академии. Они выпустились и вышли замуж за принцев, — пробурчал Глазун, а Титан согласно тявкнул.

Голос у Титана был сообразен его виду, такой же мелкий и тонкий. Я подмигнула собакену, он подмигнул в ответ и помахал хвостиком. Тогда я решилась задать главный, волнующий меня вопрос:

— А меня зачем похитили? Я же не молоденькая уже, а на картинах вон какие…

— Твой возраст — твое преимущество, — ответил после паузы провожатый. — Не спрашивай меня — почему? Я все равно не скажу, но поверь, что это сыграет тебе на руку.

— А как я могу вернуться обратно? — на всякий случай спросила я у Глазуна.

— Ты вернешься обратно в том случае, если тебя отчислят, — после непродолжительной паузы ответил Глазун.