Читать книгу "Империя тишины - Кристофер Руоккио"

Что-то упало на пол прямо передо мной, тяжелое и твердое, как кость.

Я отшатнулся, все еще сжимая в руке нож. Впереди шевельнулось нечто черное, черней самой темноты. Через пару мгновений реальность вернулась на свое место.

Зажимы.

Электромагнитные зажимы.

Во имя Земли, катар снял обычные ремни, чтобы они не загорелись, когда сьельсина пытали огнем, и не вернул их обратно. И когда Валка отключила энергию, Уванари освободилось. Я ожидал, что оно будет лежать в луже у основания креста, обхватив себя руками и рыдая. Так повел бы себя любой человек, испытавший все те мучения, что пережило Уванари.

Но оно не было человеком.

Оно встало на ноги и зарычало сквозь разрезы ноздрей на плоском лице.

Брат Ром слишком поздно понял, в чем дело. С невообразимой скоростью сьельсин пролетел мимо меня, вытянув перед собой искалеченные руки, бледно-серая тень в полумраке. Глухой треск раздался в пустой комнате, отразившись эхом в тишине: это Ром врезался головой о стену. Уванари простонало и протянуло забинтованную руку к горлу катара, а второй обхватило его слишком маленькую для человека голову. Я должен был остановить сьельсина, ударить его в спину. Так было бы правильно, оправданно, справедливо. Теперь я это понимаю. Но тогда не понимал. Я стоял как вкопанный, с отвисшей челюстью, и наблюдал за тем, как Уванари сворачивало шею своему мучителю, двинув его повязку. На мгновение я разглядел сверкнувшие в темноте глаза катара – белые и чистые, без радужки и зрачков, а затем сьельсин вонзил те немногие зубы, что у него еще остались, в мягкую плоть. Глаза погасли, словно искры, и Уванари разорвало катару горло.

Темнота скрыла от меня цвет крови. Только общие очертания, неясные, как отдаленный гром, отпечатались в моем ошеломленном сознании. Уванари склонилось над свежим трупом Рома и – готов поклясться в этом – принялось пить кровь убитого. Через мгновение, все еще потрясенный, я вытащил нож. Сьельсин слышал лучше меня. Не могу объяснить, как такое возможно, ведь вместо ушей у него были лишь слуховые отверстия, совсем как у ящериц. Тихое шуршание керамического лезвия по коже привлекло внимание капитана Бледных, и оно обернулось. Красная кровь покрывала лицо существа, капая с подбородка на его худую грудь.

– Значит, ты собираешься это сделать.

В темноте сверкнул синий язык, казавшийся теперь черным. Существо попробовало воздух на вкус.

– Ты ведь именно этого и хотело. Потому я и пришел.

Я поднял дагу перед собой. Тускло-белое лезвие в полумраке заблестело голубовато-серым, обретая почти такой же цвет, как меч маэскола из высшей материи. Я искренне жалел, что держал в руках не это оружие, а обычную цирконовую керамику.

Сьельсин стоял передо мной, что-то дьявольское было в его непристойной наготе. Я слышал, как раздуваются его ноздри.

– Да. Не знаю, как тебе удалось. Но вот мы и остались вдвоем.

– Ндакту! – ответил я, не теряя осторожности. – Ты сказало, что это моя вина. Ты хотело, чтобы я пришел сюда.

Я понимал, что пытаюсь договориться со смертью, что никому еще не удавалось это сделать. Но я потратил столько сил – столько сил! – чтобы добиться цели, чтобы исправить то, что сам натворил, и избавить это существо от столь очевидных мучений.

– Если ты умрешь здесь, кто будет допрашивать моих людей? – просто сказало Уванари. – Чтобы говорить с ними, нужен ты.

– Найдут другого переводчика! – Мой голос дрогнул от отчаяния. – Без меня твои люди погибнут.

– Они и так погибнут, – возразило Уванари, – но я не хочу, чтобы их мучили.

Существо снова бросилось вперед неловкими, дергаными движениями, утратив координацию из-за боли и долгого висения на кресте. Я отскочил в сторону и укрылся за крестом, заставив сьельсина остановиться. Даже в лучшие дни, без доспехов и с таким оружием, какое было у меня сейчас, я стал бы для него легкой добычей. Оно было крупней меня, выше, с более длинными руками, а также когтями, клыками и рогами, достаточно острыми, чтобы убить человека, и с мускулами, усиленными специальными практиками, не дающими им атрофироваться в космосе. Как я мог надеяться, что устою против всего этого со своим жалким ножом? Уванари махнуло левой рукой – той, на которой еще оставалось четыре когтя, – но я поднял нож и порезал ему предплечье острой кромкой, а потом развернулся и опустил перекладину креста, чтобы отгородиться от противника.

– Я хочу спасти их! – проговорил я сквозь стиснутые зубы. – Честное слово! Договориться…

Схватив перекладину креста, я рванул ее вверх, пытаясь попасть по лицу сьельсина, а сам отскочил назад.

– Я хочу связаться с вашим аэтой. Все, что я сказал, это правда.

– Paiweyu.

«Мне все равно».

«Гиллиам». Я точно помню, что подумал тогда о нем. Совершенно отчетливо увидел перед собой горбатого интуса, смотревшего на меня от дальней стены комнаты. «Снова Гиллиам». Глупость и самонадеянность толкнули меня туда, где я не хотел быть, и лишили свободы выбора. Я оказался жертвой, но только не судьбы, а собственных логических построений.

Шипя, словно клубок змей, Уванари выскочило из-под перекладины креста, прижимая забинтованную руку к груди, а здоровой пытаясь схватить меня. Я полоснул ножом, но сьельсин успел убрать руку. Нож со свистом рассек воздух и звякнул по металлической опоре креста. Существо тяжело протопало мимо меня, его пальцы забарабанили по тележке с инструментами. Возвратилось оно с той самой булавой, что разбрызгивала свинец, еще туманно-оранжевой после охладительного лотка. Я с проклятиями увернулся от удара, не рискнув парировать его.

Между нами теперь не было ничего, кроме пустого пространства. Мы стояли на расстоянии около метра друг от друга – я принял низкую защитную стойку и поднял нож, Сьельсин поигрывал булавой.

– Остановись! – Я сделал выпад, но Уванари отбросило мою руку в сторону. – Энергию скоро опять включат. Они вернутся сюда!

Противник махнул булавой сверху вниз, едва не задев мой висок. Тяжелый шар ударился о перекладину креста, металл затрещал и согнулся. Уванари не ответило мне, оно наконец-то разгадало тайну тонкого бронзового кольца на рукоятке пыточного устройства, которое включало нагревательный элемент круглого наконечника.

В темноте расцвел померанцевый огонь смерти, красные отблески ложились на искаженное лицо нагого нечеловеческого существа. Только глаза его оставались темными – бездонные ямы, уходящие сквозь пол бастилии в непостижимую глубину черного космоса. Оно оскалилось, сверкнув обсидиановыми зубами в дьявольском свете пыточной булавы. Затем размахнулось и опустило оружие на меня.

В фехтовании на мечах, парируя удар, обычно бьют клинком по клинку. В схватке на ножах чаще атакуют руку. Я шагнул навстречу удару, перехватил запястье сьельсина свободной рукой, потянул вниз и провел ножом по его предплечью, сдирая кожу, как плотник строгает доски. По всем законам кровь должна была черным потоком хлынуть из раны. Но она лишь едва закапала.