Читать книгу "Сборник «3 бестселлера о волшебной любви» - Екатерина Боброва"

Ольга изящной кошечкой растянулась под самым потолком и блаженствовала, игнорируя нашу добродушную перебранку. Чем ближе мы были к разгадке исчезновения её сердечного друга, тем молчаливее и задумчивей становилась она. Банник так и не показался, предпочитая не попадаться на глаза колдуну с вампиршей, следуя примеру сообразительной нечисти в лесу. Века не проживёшь, если лезть на рожон. Намывшись и напарившись до позеленения, мы вернулись в дом к хлебосольному хозяину.

– Вы уверены, что из лесу никто ещё не возвращался? – допив медовуху, спросила я Шенва, нашего гостеприимного хозяина.

Тощий старый колдун с огромной залысиной, закутанный в мантию болотного цвета, походил на скелет. Угольки глаз вспыхнули:

– Да как же я могу быть уверен, веда? Сего никто не знает. Забрать коней на обратном пути обещают, но ещё ни один не вернулся. Ногир ждёт год, да и отводит к своим осиротевшую животину. Такой уговор.

– Ха! – подал голос Ногир, слуга Шенва. – Годину назад тут таки чучела прибрели, шо осесть и выпасть!

Колдун поморщился.

– Карлы. Всё им неймется, крючконосым! Притаранили огроменный отрез шелка на веревках и плетеную корзину, – проворчал Ногир, – влезли скопом внутрь, как яйца у бабы в лукошке, зажгли хреновину под тряпкой и улетели жопы морозить.

Ольга вскинула голову:

– И что?

– Што – што? Обратно есчо не прилетели, дурни длинноносые. Носы длинны, а ум и хвост короток, – слуга схватил миску с похлёбкой, шумно отхлебнул. Шенв снова поморщился, но промолчал.

Ногир был холмовиком, а спорить с подземным народцем было себе дороже. Росточком мне по пояс, бородатый лопоухий гном походил на ребёнка-старичка, которому бабушка отродясь не читала сказки про доброе и светлое. Разве что они вместе изучали трактат по разделке туш. И, вообще, если у холмовиков и были бабушки, то доводились близкой родней людоедам.

– А вы не слыхали и не видали ничего странного лет пяток назад? Может, что-нибудь припоминаете? – спросила я, предлагая Северу ломоть хлеба. Волк нехотя обнюхал корочку, словно размышлял, так ли он голоден, чтобы есть нечто, не похожее на мясо. Осторожно взял хлеб и лег рядом, уронив ломоть между лап, но есть не стал, привереда.

– А то! – обрадовался Ногир. – Так пыхнуло, отсель видно было, ведьму в печёнку!

Ольга побледнела. Вейр насторожился.

– А вот и врёшь. Что отсюда можно увидеть? – поддела я гнома.

После длительного возмущённого бульканья и сопения Ногир выдохнул:

– Ты, девка, языком лучше пол подметай! Проку больше будет! Не видали мы ничего? Мы! Не знаем? Да? Да я такое видел! Если бы ты видела, штаны бы промокли!

– Ног, помолчи, – поджал губы старый колдун.

– А не надо молчать, – зазвенел натянутый, как струна, голос Ольги. – Я и так знаю. Пять лет назад отряд жрецов совершил набег на окрестные хутора, согнав взрослых и детей, как скот, на древнее капище. Им нужны были дети. Дети с силой. Таких оказалось всего два. Остальных, как нераскаявшихся идолопоклонников, они … уничтожили. Убийцы не спешили скрыться, не ожидая, что в глухомани сыщется заступник. На беду, неизвестный благородный идиот оказался рядом и не мог не вмешаться. Он не знал, что неподалёку орудовал ещё один отряд чернорясых. Оставив за собой десяток трупов длиннобородых, Кин… неизвестный был вынужден отступить в лес. Я всё правильно сказала? – змеиные зрачки сузились до толщины волоса, костяшки впившихся в столешницу пальцев побелели.

– Ты, вампирша, всё верно баешь. Чего тады спрашивать? – дрожащим голосом спросил холмовик.

– Ольга, – прохрипел колдун тихо.

– Я уже сто лет как Ольга! – взвилась вампирша. – Эти выродки убили всех на капище, когда люди отказались отречься от веры в древних и отдать детей! Жрецы посмели применить силу! Мы видели то, что осталось. Когда тебя убивает твоя же сила веры…

Она долго молчала, глядя вдаль пустым, отстранённым взором, лишь пальцы сжимались и разжимались, словно пытались нащупать рукоять меча.

– Я долго живу. Я чего только не видела… Но седых детей… мёртвых седых детей я не видела никогда, – глухо проговорила она, встала, взяла плащ и вышла из дому, аккуратно прикрыв дверь.

Воцарилась тишина. Лишь стук сердца отмерял крохи времени, и где-то там, в небытии, призраки мёртвых молили об отмщении, отозвавшись на сказ о своей страшной судьбе. Я встала и вышла вслед за Ольгой в прохладную ночь, не в силах больше выносить тишину склепа.

Уселась рядом с подругой, прижавшись плечом. Не всегда нужны слова.

Гавкнул цепной пёс, из дому вышел Север, потянулся и лизнул вампиршу в лицо. Та не ответила. Волк боднул её головой. Ольга покачнулась на ступенях. Боднул ещё раз, и ещё, навалился тушкой, и, наконец, смеющийся клубок покатился по двору.

Встав, Ольга отряхнула комья земли с плаща, притянула Севера за уши и звонко чмокнула его в морду.

– Спасибо, безобразник! Жаль, тебя с нами тогда не было. Может, поэтому мы и не нашли следов Кина? Ты мне поможешь? – склонив голову почти к самому волчьему носу, Ольга пристально посмотрела в янтарные глаза.

Север не отводил глаз. Они словно вели немой разговор, слышимый только им двоим. Волк сел, облизнулся и мотнул головой. Я улыбнулась.

– Оль, неправда твоя.

– Что, неправда? – она резко обернулась.

– Тебе не сто лет.

Она немного расслабилась.

– А сколько?

– Девяносто девять.

Захохотав, она взбежала по ступеням и скрылась в доме. Север последовал за ней.

Я сидела и любовалась звёздами, мерцавшими над сияющим в ночи призрачным бело-голубым лесом. Затявкал вдалеке койот, еле слышно ухнула сова. Там, за дальними далями, привычный родной мир. Со своими радостями, горестями и бедами. А здесь, на краю земли, дышал холодом мёртвый лес, оскалив зубы. Неизвестно, что хуже. Сотворённое людьми зло или неведомое нечто, поджидающее нас среди льдов. Прощай, Царица Ночь. Может, уже и не свидимся. «Прощай, веда…». Вздрогнув, прислушалась. Я была одна, как перст. Призрачное эхо тихо смеялось.

Мне было не до смеха.

Глава 20

В которой герои в Хладном лесу воюют не на жизнь, а на смерть

– А тебе, борода, не страшно здесь жить, рядом с лесом? – спросила я холмовика, которому вздумалось с утра пораньше заняться уборкой.

Мы завтракали, и клубы пыли, поднятые метлой, которой рьяно орудовал Ногир, не слишком способствовали аппетиту. Но, судя по грозно посверкивающим гномьим глазкам, нам и заикаться не следовало, чтобы он отложил домашние хлопоты.

– Я? Боюсь? Тут страшнее дурни, которые туды пруться, а не то, что лезет оттель, – проворчал гном, усердно подметавший пол.

– А что лезет оттель?