Читать книгу "Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - Ли Куан Ю"

Начиная с 1969 года КНР стала требовать, чтобы посещавшие страну китайцы обращались за визами, тогда как до того их въезд в Китай был свободным. Правительство КНР поняло, что если Китай хотел установления нормальных дипломатических отношений со странами Юго-Восточной Азии, в которых проживали китайцы, то ему было необходимо отказаться от принципа «закона крови», согласно которому любой человек, имевший отца-китайца, автоматически становился китайским гражданином.

В октябре 1971 года постоянный представитель Сингапура в ООН, принимая участие в голосовании о приеме КНР в члены организации, заявил: «Существует один Китай, и Тайвань является частью Китая… Из этого следует, что “тайваньский вопрос” является внутренней проблемой Китая, которая должна быть разрешена китайским народом, включая людей, живущих на Тайване». В тот период мы все еще не поддерживали каких-либо официальных контактов с КНР. После того как в мае 1974 года правительство Малайзии установило дипломатические отношения с КНР, я подумал, что для Сингапура наступил подходящий момент, чтобы инициировать официальные контакты с правительством КНР. Я согласился с тем, чтобы в марте 1975 года Раджа посетил Китай.

Мы считали, что для китайцев наибольшую важность представлял вопрос об отношениях Сингапура с их злейшим врагом – Советским Союзом. В октябре 1974 года заместитель министра иностранных дел КНР Сяо Гуанхуа встретился в ООН с Раджой и задал ему вопрос о советских кораблях, которые ремонтировались в Сингапуре. Раджа ответил ему, что Сингапур – открытый порт и потому не отказывал судам ни одной страны, желавшей отремонтировать здесь свои корабли. Тем не менее он также заверил Сяо, что мы не позволили бы кому-либо использовать Сингапур для подрывной деятельности против соседних государств и наших соседей, включая Китай. Раджа снова разъяснил нашу позицию на встрече с Чжоу Эньлаем. Он добавил, что поскольку наши соседи проявляли особую чувствительность по поводу того, что большинство населения Сингапура составляли этнические китайцы, то мы могли бы установить дипломатические отношения с Китаем только после того, как это сделает Индонезия. Мы должны были предотвратить любые возможные подозрения относительного того, что родственные связи с Китаем оказывали влияние на политику Сингапура. Чжоу Эньлай ответил, что КНР уважает права Сингапура в качестве независимого государства. У нас была еще одна неотложная причина для нормализации отношений с Китаем, о которой китайцы могли догадываться: мы хотели искоренить подрывную деятельность коммунистов в китайских средних школах и Университете Наньян. Нам также необходимо было выиграть время, пока в составе населения сократилась бы доля жителей Сингапура, родившихся в Китае, а потому подверженных шовинистической пропаганде и способных оказывать влияние на различные организации, включая Китайскую коммерческую палату. Мы уже убедились, насколько сильным был «зов крови» у людей, родившихся в Китае.

Премьер-министр КНР Чжоу Эньлай передал мне приглашение посетить Китай через премьер-министра Таиланда Кукрита Прамоя, посетившего Пекин в июне 1975 года. Я не ответил. В сентябре 1975 года, во время моей встречи с шахом Ирана в Тегеране, премьер-министр Ирана Ховейда также передал мне приглашение Чжоу Эньлая, добавив, что времени для визита оставалось мало. Я понял это таким образом, что мне следовало поехать в Пекин в самом скором времени, иначе эта встреча могла и не состояться, – в прессе появлялись многочисленные сообщения о том, что Чжоу Эньлай подолгу находился в больнице. Я решил поехать, но еще до того, как нам удалось договориться о дате моего визита в мае 1976 года, Чжоу Эньлай умер. Мы выступили с сообщением о предполагаемом визите в середине апреля. Несколько дней спустя Раджа еще раз заявил о позиции нашего правительства: Сингапур станет последней страной – членом АСЕАН, которая обменяется дипломатическими представительствами с Китаем.

Этот визит в Китай мы готовили тщательнее и обдумывали детальнее, чем любой из моих зарубежных визитов. Мы знали от членов других делегаций, посещавших Китай, что китайцы подходят к этим визитам очень систематично и пытаются получить информацию от каждого члена делегации. Мы условились об общей позиции по ключевым вопросам со всеми высокопоставленными членами моей делегации. Во-первых, это был вопрос о дипломатическом признании и установлении дипломатических отношений. Мы не могли отказаться от нашей принципиальной позиции, что Сингапур должен был стать последней страной АСЕАН, установившей дипломатические отношения с Пекином, и мог пойти на это только после Индонезии. Во-вторых, это был вопрос о деятельности Советского Союза в Сингапуре. Мы не позволили бы Советскому Союзу вести любую деятельность, направленную против Китая, но экономика Сингапура была свободной, поэтому мы разрешили открыть в городе филиал Московского народного банка для проведения торговых операций. Китайцы опасались, что русские покупали поддержку ведущих китайских бизнесменов. Мы решили заверить китайцев, что Сингапур относился к сильному Китаю без подозрений. Мы не стояли ни на просоветских, ни на прокитайских позициях – мы занимали прозападную позицию, потому что это было в интересах Сингапура и его соседей. Мы были полностью осведомлены о деятельности Советского Союза в Сингапуре и странах региона и собирались и впредь внимательно следить за ней.

Мы ожидали, что китайцы будут настаивать на обмене офицерами связи или торговыми представителями, и решили дать ясно понять им, что это будет сделано только после того, как они обменяются подобными представительствами с Индонезией. Тем не менее мы согласились бы с предложением, чтобы китайский представитель Bank of China работал в его сингапурском филиале. В то время как мы поощряли расширение торговли с Китаем и были готовы допустить развитие таких относительно безобидных форм культурного и спортивного обмена, как визиты команд по баскетболу, настольному теннису или трупп акробатов, но мы не хотели давать им никакого повода для ложных надежд относительно чего-то большего. Мы также не желали вступать в конфликт с Советским Союзом. Относительно Тайваня мы были готовы подтвердить нашу политику признания «единого Китая», а именно – КНР. А самое главное, так как мы ожидали, что китайцы станут подчеркивать, что Сингапур являлся «родственным государством», то мы решили всячески подчеркивать нашу самобытность и независимость.

Я попросил китайскую сторону позволить продлить сроки моего визита, чтобы у меня была возможность увидеть в Китае как можно больше. Китайцы установили сроки визита с 10 по 23 мая 1976 года. Чтобы устранить всяческие подозрения относительно того, что мы ехали в Китай в качестве делегации родственников-китайцев, мы включили в состав нашей делегации, состоявшей из 17 человек, министра иностранных дел Раджаратнама (тамила, уроженца полуострова Джафна), парламентского секретаря Ахмада Маттара (малайца), которые должны были присутствовать на всех заседаниях. Сами переговоры должны были вестись на английском языке.

Поскольку прямого авиарейса из Сингапура в Пекин не было, делегация вылетела в Гонконг. Там мы пересели на поезд, который доставил нас к пограничному пункту Ло Ву, где мы пешком пересекли границу с Китаем и пересели в специальный поезд, доставивший нас в Кантон. После обеда мы полетели на самолете британского производства «Трайдент» в Пекин, где к нашему прибытию была приготовлена церемония встречи в аэропорту. После того как военный оркестр исполнил государственные гимны Сингапура и Китая, я осмотрел строй почетного караула из представителей всех родов войск Народно-освободительной армии Китая. Затем нас приветствовали примерно 2000 школьниц в цветных костюмах, которые размахивали китайскими и сингапурскими бумажными флагами и цветами, скандируя «Добро пожаловать» и «Сердечно приветствуем». В аэропорту был установлен огромный транспарант, на котором по-китайски было написано: «Решительно поддерживаем народ Сингапура». Поддержки в адрес правительства Сингапура наши хозяева не высказывали. В отличие от церемонии встречи глав государств, с которыми у Китая были установлены дипломатические отношения, в «Жэньминь жибао» не была опубликована передовая статья, а в аэропорту меня не встречали представители дипломатического корпуса. За исключением этих моментов, они оказали мне все почести, предусмотренные официальным протоколом.