Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

заячьей губой и несуразной причёской-гнездом на голове. Бестолковая баба, но работящая. Не могла она так просто прогулять. Или заболела, или… Или что?..

Как назло, телевизор в подсобке только нагонял страху. Чаще всего после двенадцати крутили мистические шоу в духе «мы поехали туда-то, но ничего не обнаружили». Только сегодня привычную студию с книжными стеллажами сменила убогая квартирка с гнилыми стенами и щербатым столом. За ним сидели двое с длинными, как у гусей, шеями, шипели из-за того, что портился телевизионный сигнал. Над головами их гудела грязная лампа, стонал кто-то за кадром. А эти двое, как пьяные, качались взад-вперёд и перекидывались странными фразами.

— Необычное время, так и скажи. Время перемен, которые не сулят ничего хорошего, — прошелестел тот, что сидел слева. Темнота скрывала его лицо, а чудилось, что и нет у него лица.

— Ну почему же, для кого-то они как раз хорошие, — ответил его собеседник, чьи щёки украшали целые узоры из ожогов и рубцов. — Пойми, планета наша насчитывает миллионы лет, миллионы сюрпризов таит в себе. Никто до конца не знает, какие существа очень давно жили в наших краях, а теперь спят глубоко под землёй по своей, а, может, по чужой воле. Ждут какого-то особенного часа для пробуждения. Того самого времени перемен.

— Хорошо, вопрос такой, — шея того, который без лица, вытягивалась куда-то вверх, хотя это, скорее, телевизор чудил. — Для чего им пробуждаться?

— Чтобы менять.

— И что же они будут менять?

— Да всё. Но не это меня беспокоит. Найдётся ли нам место в этом изменённом мире?

— Может, найдётся, — пробормотал тот, который без лица. — Но в какой роли? И в каком виде?

Хлопнула входная дверь. Леся выглянула в зал. Никого. Гудел сонно автомат с кофе в углу. Шумел холодильник у стены. Колонки снаружи блестели в свете фонаря. Чернела пустая дорога, на другой её стороне каменным наростом маячила пустая остановка. Ветер гонял по воздуху крупицы снега и грязные пакеты. Ни-ко-го.

Только вот кажется, что в кустах, за границей света, кто-то бродит, высматривает, ждёт, пока Леся успокоится…

Она вскрикнула, когда из мусорных баков вывалилось нечто огромное, косматое и мокрое. Потом выдохнула облегчённо. Рябиныч, похоже, алкаш из Болотниково. Опять будет денег просить в долг. Ну, уж нет! Она нащупала ключи под стойкой, запахнула куртку, побежала к дверям.

Фигура, будто подгоняемая ветром, побежала тоже. Мягко так, едва касаясь земли, будто хищный зверь. Леся только вставила ключ, повернула его в замке, как это нечто ударилось в дверь, отскочило. Лампа над входом высветила серое лицо. Леся отпрянула, едва сдержав крик.

К замотанной чулками голове было приклеено фото. Лицо старика, смутно знакомого по учебникам. Кустистые брови, строгий взгляд, полноватые чёрные губы. Какой-то советский политик. Мертвец, как говорил ей в детстве Рябиныч, тыча на портреты в старом деревенском клубе. Нет, не он это, не старый алкаш, и не дурачок Мишка. Это даже не человек!

— Уходи, — завопила Леся. — Уходи!

Оно прильнуло к стеклу, жадно разглядывая её нарисованными глазами.

— Жирненька? — услышала она голос, приглушённый стеклом. — Сладенька и жирненька?

Ей показалось, что оно копирует её голос.

— Я сейчас полицию вызову! Уходи! У меня ружьё!

Оно отпрянуло. Ноги его в больших сапогах заплетались, тело в пояснице сгибалось под разными углами. Не может так человек, не может!

Оно снова ударилось о стекло. Принялось ползать по нему, пытаясь за что-то ухватиться, нащупать слабое место, чтобы пролезть внутрь. Повторяло: «Жирненька-жирненька-жирненька», стучало руками и ногами. Леся отползла вглубь зала, достала из куртки телефон, трясущимися руками набрала номер участкового, уже включила вызов, когда на заправку свернула машина, осветив торговый зал яркими фарами.

Существо отлепилось от стекла, побежало в чёрные заросли, быстро, по-паучьи. Всего секунда — и нет его. Осталось только лицо старика, серым пятном прилипшее к двери.

Леся так и сидела — ни жива, ни мёртва. Не слышала, как у колонки припарковалась полицейская «Нива», как в дверь колотил участковый, кричал в трубку телефона. Потом он вошёл через задние двери. Долго тряс её за плечи, спрашивал чего-то. А она сидела на полу, повторяла:

— Жирненькая… жирненькая…

И только звонкие пощёчины привели её в чувство.

— На нём… Зинкина куртка… Куртка Зинкина была на нём!

Слёзы появились как-то сами собой. Но облегчения не принесли.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Выпитая самогонка согревала. Отгоняла все печали. И холод. Он брёл по улице, присыпанной снегом, шлёпал по лужам, даже петь пытался. И ничего не страшился.

Один за другим забывались вопросы, ещё час назад кусавшие его изнутри. Почему во многих домах двери нараспашку? Куда подевалась Борисова, откуда у неё на кухне дырища в полу, а в комнатах — жуткий бардак, будто рылся кто по шкафам, искал ценности? Что заставило хозяйку посреди ночи уйти из дома, оставить в углу бутыли с самогоном, да ещё и со стола ужин не убрать? Не похоже на Борисову, не похоже, не…

…Не важно это всё! В руках у него початая бутылка, ещё одна такая же булькает внутри, переваривается вместе с жареной картошечкой, греет, зараза. И совсем не грызёт. Нутро у него крепкое, его так просто не погубишь, не прожжёшь.

Куда он, ёлки, шёл? В клуб? Тогда какого беса вырулил к недостроенной церкви? Зайти, может? Ветер-то кусается, а тулуп на Рябиныче тонкий совсем. Пошатываясь, двинулся вперёд, в утробу церковную заглянул, плюнул туда для устрашения.

Как только внутри оказался, оборвались все звуки. И ветер пропал, и шум реки. Только тяжёлое его дыхание разгоняло тишину. Странно здесь. Года три назад заезжий богач пытался на этом месте возвести церквушку, а рядом коттедж отгрохать, вон, и фундамент еще видно в бурьяне. Дом-то не успел начать, а вот церковь почти достроил, даже освятил, батюшку на джипе привозил. Только не помогло это божьему делу. Говорят, убили того богача в городе, а церквушка так и стоит на откосе, пялится пустыми глазницами на Болотниково. Раньше тут стройматериалы пылились у стен, кирпичи, трубы железные. Давно растащили, да он сам и выносил, на пузыри выменивал…

Пока бродил по мёртвой церкви, кончилась бутылка. А силы остались. Вот уж правду говорили, что Борисова стала своё пойло разбавлять. Раньше с одной убивало, а теперь и две нипочём. Сходить бы ещё за третьей. Да ну, честь тоже надо знать. Ещё и жалеть будет с утра, когда похмелье накроет. Лучше в клуб — отлежаться, отоспаться, ничего не бояться.

На обратном пути он угодил