Читать книгу "Сборник «3 бестселлера о волшебной любви» - Екатерина Боброва"

Как же нам справится с этой напастью? Привязку можно оборвать двумя способами. Убить мага, который наслал, или нить разорвёт смерть приговорённого, на кого направленно. Маг и так уже мёртв, а смерть приговорённого ни мне, ни Вейру не подходила по вполне понятным причинам. Даже если тварям скормить одного из нас, по силе, которая для них как след для гиен, они будут преследовать и второго до победного конца. Значит, только избавившись от смешения сил, я избавлюсь и от проклятья Алого. А после гады доберутся до Вейра, я стану им не нужна…

Нет. Спасти себя, взяв жизнь взамен, это мы уже проходили.

Ольга заставила нас нацепить амулеты от злых духов, обронив вскользь, что, если мы против, есть и другой способ. Я только хотела было возразить, что скоро буду позвякивать при ходьбе, но, услыхав методу, быстро, молча и послушно напялила побрякушку, едва удержавшись, чтобы не попросить и вторую. Ещё бы, клеймо из рун на солнечное сплетение неприятная процедура, не говоря уже о том, что лишишься магических сил. Одна радость в теперешней поездке – сходить в кусты можно было с Ольгой, не затевая войн с Севером и колдуном. Ну, с лишайной овцы хоть шерсти клок.

Заброшенный тракт, поражавший количеством ям, колдобин и рытвин, вконец размок от дождя. Мы держали путь к северной башне. Последний оплот жизни на границе с царством льда и смерти. Хутора и крошечные поселения с нехитрыми радостями вроде баньки и пуховых перин остались далеко позади. Я мужественно пресекала мысли о горячей воде и теплом рушнике, пахнущем лавандой, и без того было тошно. Вейр с Ольгой отсутствие удобств переносили на диво легко. Аристократической выдержке можно было только позавидовать. С каменным лицом делать вид, что от тебя пахнет розами, а не лошадиным потом – это требует воистину королевского достоинства. На солнце пятен не видно. Мы с Лидой мраморными ваннами с горячей водой похвастаться не могли, но ежедневные обтирания и банька раз в неделю приучили меня к чистоте. Да и не только банька. Тетка, раз увидав, как я грязными руками после прополки огорода перевязываю рану сверзившемуся с дерева мальчонке, молча отогнала меня прочь. А потом так выдрала хворостиной, что и теперь при взгляде на черные ногти моя пострадавшая часть тела начинала гореть огнём, словно выпороли меня только вчера, а не много лет тому назад. Я вздохнула. Покидать родные стены надолго нам нужды не было. Миргород небольшой городок, и мы без труда могли добраться до болящих. А батюшка-лес, щедро одаривающий травами, кореньями, грибами и ягодой, всегда был рядом. Поэтому тяготы долгого конного перехода я переносила, по собственному разумению, как подобает настоящим героям-стоикам.

Лошади нехотя месили грязь, словно понимали, что каждый шаг приближал к Хладному лесу. Шеда из белоснежной красавицы превратилась в бледную моль, а вороная Вейра показывала норов всякий раз, когда колдун торопил кобылку. Лишь неунывающий Север бежал так, словно под копытами была крепкая, сухая земля, а не грязь по колено. Глубину месива я измерила лично, когда Север сменил облик и драпанул в небольшой соснячок, заинтересовавшись мелькнувшей тенью.

Я поднялась, осмотрела плащ, сапоги, бросила взгляд на сумки, плавающие в луже, отряхнулась как могла, и побрела к поваленному дереву, лежащему у дороги. Вейр гарцевал поодаль, разглядывая мокрую меня, но высказываться по поводу полётов в грязь не стал. Со стороны я себя не видела, но догадывалась, что добротой и радостью окрестности не озаряю. Ольга молча полезла в сумку за новым плащом. В торбе вампирши умещались меховые одеяла, неисчерпаемый запас плащей и куча тёплой одёжки. Это только то, что я успела углядеть. Что ещё скрывала волшебная безразмерная сумка, оставалось только догадываться. Из второй сумки-близнеца Ольга извлекала крупы, вяленное мясо, приправы, соль и диковинные травы, из которых варила горький темно-коричневый напиток, придающий бодрость и силы. Пила я его залпом. Как веда, я отлично знала, что самое противное на вкус и есть самое полезное. Знание отвар слаще не делало.

Я уселась на мокрый ствол, сняла сапог, вылила воду и взялась за второй. Север вынырнул из леса, прижав уши, и уставился на хозяйку, то есть меня, подбиравшую наиболее меткие слова, чтобы выразить вежливое недоумение как его неожиданной сменой облика, так и, собственно, полётом этой самой хозяйки в грязь. Я поманила его пальцем. Север склонил голову, словно размышляя, дороги ли ему шерсть и уши, как память, или пара выдранных клочьев особого урона серой шкуре не нанесут. От безмолвной темпераментной беседы меня отвлёк вскрик Ольги. Белый, как полотно, Вейр сполз с лошади, покачнулся, но устоял, схватившись за седло. Вампирша, молнией соскочив с лошади, успела подхватить обмякшее тело. Колдун коротко простонал и потерял сознание. Выронив сапог, я подорвалась и подбежала к друзьям. Я осматривала Вейра вторым зрением, шестым чувством, всем, чем одарила меня Мать. И наотрез отказывалась верить тому, что Ведала.

– Готовь лежак. Его перевозить нельзя, пока не отлежится, – проговорила Ольга, осторожно садясь на покинутое мной бревно и держа колдуна на руках, словно младенца.

Я развила кипучую деятельность, стараясь отвлечься от черных мыслей. Вбить кол, натянуть, нарубить, постелить, разжечь. Я металась, позабыв про слякоть, грязный плащ и ледяные промокшие ноги. Когда Ольга, кашлянув, напомнила, что мне надо переобуться, я лишь прошипела подслушанное у Вейра замысловатое ругательство и продолжила разбивать лагерь, словно наскипидаренная кошка. Север наволок ветвей из лесу и закончил вклад в обустройство лагеря здоровенной дохлой вороной. То ли пытался загладить вину, то ли на наваристую похлёбку бессознательным колдунам. Нет, малыш, теперь Вейру может помочь только дракон. Пути назад нет. Если ящерица-переросток вздумает цену себе набивать или кокетничать, я не я буду, если не вырву рецепт спасения. Будет артачиться – вместе с бесценными драконьими зубами.

* * *

Мы сидели возле небольшого костра, разложенного за навесом от дождя, и молчали. Ольга кашеварила, а Север, словно ретивый ученик-поварёнок, бдительно следил за приготовлением нехитрого обеда. Я вглядывалась в посеревшее, измученное лицо Вейра, укрытого меховыми одеялами. Он тяжело, с хрипами, дышал. Ему было больно.

Я достала небольшой деревянный ларец. Тот самый крайний случай настал. Вытащила мешочки с готовыми порошками и стеклянные палочки. Смешав зелье, подняла голову и встретилась взглядом с глазами цвета грозовой тучи.

– Как отрава, в самый раз? – Вейр скривил губы в слабой тени прежней ехидной ухмылки.

– Знаешь, я жду не дождусь, когда же мы в ледяном лесу окажемся, – задумчиво ответила я, нюхая густую зеленоватую жидкость в крохотной плошке. Вроде, получилось. Можно приступать к лечению несносных колдунов.

– Зачем?

– Не терпится увидеть тебя в виде ледяного монумента с навек примёрзшим языком.

Тихий смех, перешедший в кашель, отозвался во мне глухой, ноющей болью. Его голос. Чудный, глубокий бархатный голос умер. Вейр охрип.

Я подошла к лежанке и протянула ложку:

– Пейте, Ваше Черное Великолепие. Чтоб Вас ёж задрал, – поразмыслив, я решила не перебарщивать и отказаться от битья челом.