Читать книгу "Голубой горизонт - Уилбур Смит"

И всмотрелся в пенный прибой. В пятидесяти ярдах он увидел что-то светлое, торчащее из воды, и понял, что это рука. В глубине началось какое-то волнение, тяжелое мощное движение в потемневшей воде. Рука исчезла, словно ее утащили под поверхность.

Мансур неуверенно встал и увидел, что две акулы пожирают труп Кадема. Они дрались, как пара собак из-за кости. Разрывая тело, они били хвостами и вывели себя на мелководье. Наконец более крупная акула выбросила комок рваной плоти – все, что осталось от Кадема ибн-Абубакера – высоко на берег и там оставила. Акулы еще недолго плавали вдоль линии прибоя, потом нырнули и исчезли.

Мансур подошел и посмотрел на то, что осталось от его врага. Из тела были вырваны большие неровные полумесяцы плоти. Морская вода смыла кровь, и полость живота превратилась в чистую розовую яму, из которой свисали бледные кишки. Глаза даже в смерти смотрели злобно, а рот кривился от ненависти.

– Я исполнил свой долг, – прошептал Мансур. – Может, теперь тень моей матери найдет покой. – Он ногой потрогал изувеченный труп.

– А что касается тебя, Кадем ибн-Абубакер, твоя плоть в брюхе чудовища. Ты никогда не обретешь покоя. Желаю тебе страдать целую вечность.

Он отвернулся и посмотрел на море. Бой почти закончился. Три боевых дау были захвачены, и на их мачтах развевались синие флаги аль-Салила. Обломки еще одной дау смешивались с остатками транспортов, их нещадно бил прибой. «Арктур» преследовал в море последнюю дау. Он догнал ее, загремели пушки. «Месть» шла за убегающими транспортами, но те уже рассеялись по простору океана.

Потом Мансур увидел в устье реки «Дух» и помахал. Он знал, что верный Кумра ищет его и даже издалека узнает по цвету волос. И почти сразу понял, что не ошибся. С «Духа» спустили шлюпку, и она пошла к берегу. Перед глазами Мансура все по-прежнему расплывалось, но ему показалось, что на носу шлюпки он увидел самого Кумру.

Мансур перевел взгляд с приближающейся шлюпки снова на берег. По всему пляжу на протяжении мили у кромки воды видны были тела утонувших и туши лошадей с погибших дау. Кое-кто из солдат выжил. Люди бродили в одиночку или стояли небольшими растерянными кучками, но было очевидно, что им не до боя. По краю джунглей ходили отбившиеся лошади.

В прибое Мансур потерял кинжал. Он полностью уязвим, полуслеп, без одежды и оружия. Стараясь не обращать внимания на боль в глазу, Мансур подбежал к ближайшему трупу. Тот был в одежде, и на поясе у него висел клинок. Мансур стащил с погибшего его жалкое одеяние и натянул через голову. Потом достал из ножен ятаган и осмотрел его. Клинок из отличной дамасской стали. Чтобы проверить остроту лезвия, Мансур сбрил несколько волосков на предплечье, потом опять сунул ятаган в ножны. Впервые он услышал гул множества голосов. Голоса доносились из зарослей над пляжем.

«Еще не конец!» – понял он. Из джунглей выбегали люди. До них было не меньше фарлонга, но Мансур видел, что это арабы и турки. Их гнали к воде воины Бешвайо. Сверкали копья, погружались в человеческую плоть, и с отчаянными воплями жертв смешивались торжествующие крики воинов:

– Нги дхла! Я поел!

Мансур сразу понял, в какой он опасности. Воины Бешвайо охвачены безумием убийства. Они не узнают в нем друга: просто еще одно светлое бородатое лицо. Они убьют его с такой же радостью, с какой убивают остальных оманцев.

Влажный песок на краю воды был плотным и жестким. Мансур побежал по нему к устью реки. Уцелевшие арабы поняли, что их загоняют в море, повернулись и начали сопротивляться. Они были готовы сцепиться с людьми Бешвайо в последней схватке. Между ними оставалась лишь узкая полоска, но Мансур пробежал по ней, хотя на каждом шагу охал от боли в глазу. Он почти добежал, а шлюпка уже миновала прибой и вошла в спокойную воду. Она будет на берегу раньше, чем он до нее добежит.

Сзади послышался крик, и Мансур оглянулся. Его заметили три черных воина. Они оставили окруженных арабов товарищам и побежали к нему, крича от возбуждения, – псы, учуявшие дичь.

Со шлюпки кричали:

– Мы здесь, о великий! Бегите, во имя Аллаха!

Мансур узнал голос и увидел на носу шлюпки Кумру. Он продолжал бежать, но схватка в прибое и боль в глазу ослабили его, и он слышал близко за собой топот босых ног по песку. Он почти чувствовал, как лезвие ассегая вонзается ему в спину между лопаток. До Кумры и лодки тридцать шагов, но это все равно что тридцать лиг. Он слышал за плечом тяжелое дыхание погони. Надо повернуться к ним лицом и защищаться. Мансур извлек из ножен ятаган и обернулся.

Передовой воин был так близко, что успел уже занести ассегай для смертоносного удара. Видя, что Мансур повернулся, он замедлил бег и негромко сказал товарищам: «Рога быка!» Это была их излюбленная тактика. Воины разбежались по сторонам и мгновенно окружили Мансура. Куда бы он ни повернулся, его спина оставалась открытой для удара. Он знал, что пропал, но бросился на того, кто стоял перед ним. Однако скрестить с ним оружие не успел: позади послышался крик Кумры:

– Ложись!

Мансур не колеблясь бросился на песок.

Противник стоял над ним, высоко подняв ассегай.

– Нги дхла! – кричал он.

Воины Бешвайо еще не вполне усвоили, что такое стрельба на близком расстоянии. Прежде чем воин успел ударить, над лежащим Мансуром пронесся залп. Пуля ударила воина в локоть и сломала ему руку, как зеленую ветку. Выронив ассегай, воин опрокинулся, потому что вторая пуля попала ему в грудь. Мансур быстро повернулся лицом к двум другим воинам, но один из них опустился на колени, зажимая рану на животе; второй лежал на спине, судорожно дергаясь; ему снесло половину головы.

– Пойдем, принц Мансур! – позвал Кумра из облака дыма, окутавшего шлюпку. Дым отнесло, и Мансур увидел, что залп, который его спас, произвели моряки в шлюпке. Он с трудом встал и побрел к ним. Теперь, когда смертельная опасность миновала, сил перевалиться через планширь не было, но его подхватило множество сильных рук.

Том и Дориан лежали рядом в земляном укреплении, положив на его бруствер подзорные трубы. Они изучали корабли Заяна, которые встали на якорь под стенами крепости и бомбардировали эти стены.

Дориан разместил девятифунтовые пушки с большой тщательностью. С этой высоты они могли держать под огнем любую часть залива. Как только какой-нибудь корабль миновал пролив и вошел в сам залив, он оказывался под обстрелом. Поднять пушки на такую высоту был геркулесов подвиг. Стены утеса слишком высоки и круты, а пушки слишком тяжелы, чтобы поднимать их прямо с берега.

Тому пришлось прорубить кружной путь через джунгли, а потом, используя эту дорогу как скат, он упряжками быков втягивал пушки наверх, пока они не оказывались прямо над нужным местом. Оттуда пушки на прочных тросах опускали в укрепление. Когда пушки оказались на месте, их пристреляли по разным целям в заливе. Первый снаряд пролетел высоко над заливом и ушел в лес.

Установив пушки, в пятидесяти ярдах от порохового погреба, чтобы уменьшить риск пожара от случайной искры, выкопали угольную печь. Печь вымазали речной глиной. Из сырых шкур пятидесяти быков изготовили огромные мехи, залепив щели смолой. Толпа рабочих, поваров и бродяг подавала воздух в печь. Когда огонь разгорелся, смотреть в топку невооруженным глазом стало невозможно, и Дориану пришлось сажей от масляной лампы закоптить кусок стекла; глядя через это стекло, они определяли, когда ядро достаточно раскалилось. Потом щипцами с длинными рукоятями вытаскивали ядро из печи. Те, кто это делал, надевали толстые кожаные рукавицы и кожаные передники, защищаясь от жара. Каждое ядро укладывали в специально подготовленную корзину с длинными ручками. Эту корзину два человека относили к пушке, которая ждала с высоко поднятым стволом.