Читать книгу "Древняя Греция - Владимир Миронов"

О. Федоров. Неволя. XIII в.

Это – идиллический образ наших предков, далекий от действительности. Ведь от скифов мы унаследовали некоторые не лучшие черты. За время своего господства в Азии скифы установили «гнилые порядки». Геродот отмечал: «Своей наглостью и бесчинством они привели все там в полное расстройство». Помимо того, что они собирали с каждого народа установленную дань, «скифы еще разъезжали по стране и грабили все, что попадалось». Опустошительными набегами и данническими поборами скифы запугали население Передней Азии, и то воспринимало их как «кару божью». Ибн Русте отмечает, что наши предки «мало доверяют другу другу, и коварство между ними дело обыкновенное». Более того, ежели «кому из них удается приобрести хоть немного имущества, то родной брат или товарищ его тотчас начнет ему завидовать и пытаться его убить или ограбить». Хотя Страбон вот пишет о скифах скорее уважительно и благожелательно: «Кочевники, правда, скорее воины, чем разбойники, (но) все же ведут войны из-за дани. Действительно, они передают свою землю во владение тем, кто хочет её обрабатывать, и довольствуются, если получат взамен известную условленную плату, и то умеренную, не для обогащения, но только для того, чтобы удовлетворить необходимые ежедневные потребности жизни. Однако с теми, кто им не уплачивает деньги, кочевники воюют. Поэтому-то Гомер и назвал этих людей одновременно «справедливыми» и «бедными». В самом деле, если бы им правильно выплачивали арендную плату за землю, то они никогда бы не начинали войны».

Большие керамические сосуды в земле

Время от времени надо вспоминать не только наши триумфальные победы, но и дурную наследственность (для равновесия). Так, в древних источниках отмечается, что и мы были огнепоклонниками. После сожжения покойников мы предавались веселью, попивая хмельной напиток из меда. Мы отличались и, как нынче сказали бы, половой невоздержанностью. Гардизи говорит: «И между ними распространены прелюбодеяния, и если женщина полюбит мужчину, то сближается с ним, и когда он берет себе жену, если она окажется девственницей, то делает ее женой, если же нет, то продает и говорит: «Если бы в тебе был прок, то сохранила бы себя»… Если же, став женой, предается прелюбодеянию, то (муж) убивает ее, (даже) не принимая извинений». Чрезвычайно любопытны сведения, что приводит Гиппократ относительно болезней и странностей, присущих правящей элите скифов. Он отмечал, что среди них имеется особенно много евнухов, называемых анареями, которые занимаются женскими делами, одеваются и говорят по-женски, да и ведут себя по-бабски. Местные жители их не уважают и не почитают. Впрочем, и сам Гиппократ ничего божественного в этой болезни не видел и откровенно называл ее импотенцией. По его мнению, она являлась следствием постоянной езды верхом. К этому добавилось и неудачное врачебное вмешательство при лечении. Геродот же, также наблюдавший эту картину, говорил, что причиной болезни стало то, что скифы разорили храм Афродиты Урании (Астарты) на обратном пути из Египта, за что богиня поразила их самих и их потомков во всех поколениях некой «женской болезнью» (историк не уточняет, какова эта болезнь). По Гиппократу, убедившись в своей импотенции, такой больной надевает женское платье, чем выказывает свое немужское состояние, обабивается, занимаясь вместе с женщинами свойственными им работами. Интересно и то, что подобной болезнью страдают только богатые и знатные скифы (самые «благородные», обладающие властью и влиянием). Болезнь, судя по всему, действительно передалась с веками той властной элите, которая, не обладая другими (истинными) способностями, предпочитает уходить в политику.

Гегель однажды заметил: «В имени «Греция» каждому европейцу слышится что-то родное». Русскому человеку в имени слышится еще и что-то родственное. И хотя иные не назовут ни одной строки из Гомера (даже имя его мало что им скажет), ни одного закона Солона или Перикла, ни одной греческой поэтессы или историка, даже ни одной приличной гетеры, но вот по части праздников мы – «величайшие наследники» греческой цивилизации. Вспомним хотя бы праздник анфестерий (цветов), что праздновался три дня (примерно в конце февраля, когда в Афинах распускались первые весенние цветы). Каждый из дней имел свое наименование: первый день – открытие бочек, второй день – день кружек или жбанов, третий день – день глиняных котлов. Первые два из названий имели отношение к тем эпизодам виноделия, что и послужили поводом к установлению празднества. Первый день, когда открывали котлы с вином прошлого урожая, был особенно важен для дела. Тут начинался пир на весь мир.

«Мастер Ниобид». Кратер с изображением аргонавтов

Хозяин пробовал вино, определял его качество, достоинство и разливал в мехи для продажи. Крестьяне в этот же день привозили вино в город и пытались там найти покупателя. На следующий день, в день кружек, праздновали окончание трудов по сбору урожая винограда, выражали радость по поводу закупок вина и устраивали веселые совместные застолья. Третий день обязан своим названием более позднему обряду, имевшему отношение к роли в мистериях бога вина Бахуса. Греки любили разного рода вакхические празднества, где выпивалось изрядное количество вина. В частности, весьма популярен был праздник пьяниц (финальное состязание шло в театре). Греки относились к этому действу серьезно и выбирали судей для определения победителей, как во время олимпиад. О каждой круговой чаше объявлялось звуками труб. Победителю доставался в награду лавровый венок и полный мех вина. Особые мастера винопития состязались, осушая чаши и стоя на скользких, намазанных маслом мехах. В празднике участвовали все, кто только хотел принять участие, но приличные люди предпочитали пить дома. Порой попойки продолжались ночи напролет.

Шествие Вакха. Вилла Боргезе в Риме

Русские долгое время поклонялись силам природы. Нам внутренне очень близок античный Бахус (Дионис), сын грома и молнии, бог, перед силой которого никто не мог устоять. Обычно в статуях его изображали удобно лежащим или восседающим на троне. В руках у него ритон (ваза для питья) или виноградная ветвь. Древние воины также воздавали дань Бахусу, как и наше воинство. Как выразился Нонн, этот бог мог просто играючи командовать целой армией. Фиванского Бахуса часто изображали верхом на пантере. Тигр, пантера и рысь всегда являлись частью его свиты. Однако наиболее частыми спутниками Бахуса являются те, кого почему-то не изображали скульпторы и художники – ярость, глупость, жажда убийства и наживы, добровольное безумие. Они так влияют на человека, что тот делается кровожаднее тигра, изворотливее пантеры, глупее осла или барана. Как заметил Крёзер: «Душа, утолив свою жажду, захмелела, она больше не думает о своем высшем предназначении, а думает только о том, как воссоединиться с телом, и ищет путь, который приведет ее к земному жилищу. К счастью, там она находит вторую чашу – чашу мудрости, которую она там может испить, там она может избавиться от хмельного состояния, там она вспомнит о своем предназначении и обретет желание вернуться в небесный рай». Увы, любителей возлияний если не вторая, то последующие чаши ведут не к мудрости, а от нее… Хмелеет не только душа, но и ум, причем хмелеет настолько, что после таких пиров люд оказывается в особого рода «земных жилищах», где им, возможно, долго придется размышлять о своем предназначении, о пьяном преступлении и нелепой жизни, что оказывается зачастую сломана и погублена бесповоротно – и все благодаря власти Бахуса.