Читать книгу "Столетняя война - Жан Фавье"

21 июля сдался Фалез. Там обнаружили Талбота, который еще раз спас свою свободу, пообещав — шел Святой год[103]— отправиться в паломничество в Рим. Через три дня капитулировал Домфрон. Последней английской крепостью был Шербур, для осады которого пришлось использовать всю мощь королевской артиллерии. Братья Бюро установили бомбарды даже на взморье, где на пушки дважды в сутки приходилось надевать кожаные чехлы, чтобы они не пострадали от прилива. Шербур открыл ворота 12 августа.

Англичане отплыли к себе на остров. Ровно год назад, день в день, Дюнуа занял Понт-Одемер. Начав платить армии двенадцать месяцев в году, Карл VII порвал с традиционным циклом набегов и осад, каждый год начинающихся заново. Пятнадцать лет административных, финансовых и военных реформ наконец принесли свои плоды.

Ришмон был назначен губернатором Нормандии, Пьер де Брезе — великим сенешалем. Гильом Кузино стал бальи Руана, Робер Флоке — бальи Эврё.

Франсуа де Сюрьенн — Арагонец — добился, чтобы о его причастности к фужерскому делу забыли. Он присоединился к Карлу VII, честно отослав свой орден Подвязки Генриху VI. Он стал человеком победителя, который нуждался в таких солдатах. Ему нашли дело. В конечном счете Арагонец стал бальи Шартра.

Отвоевание Гиени

В Гиени для короля Франции дела обстояли хуже. Население ничуть не сочувствовало ему. Прагерия не слишком вдохновила баронов играть на руку тому, кто, в отличие от Карла V, уже даже не был их сувереном. Горожане знали, насколько их благосостояние зависит от торговли с Англией; свою враждебность они проявили еще при Карле V. Что касается духовенства, оно объединилось вокруг Пея Берлана. До какой степени нормандцы ощущали себя в оккупации, до такой гасконцы чувствовали себя хозяевами в своем доме. Единственное, за что они упрекали англичан, — за их отсутствие, равнодушие, а не за их присутствие.

Если бы им пришлось выбирать, гасконцы, несомненно, поколебались бы, вставать ли им на сторону короля Англии против короля Франции. Но, по их мнению, вопрос так не стоял. Лондонский король их почти не притеснял, и они боялись, став людьми парижского короля, потерять все. Они боялись королевского фиска, чиновников, говорящих на языке «ойль», судей, пропитанных парижскими обычаями, иностранных гарнизонов. Бордо чувствовал себя отчасти столицей, и бордосцы не хотели отказываться от этого ощущения. Жюрада[104]со времен Черного принца усвоила привычку обходиться без господина.

К тому же бордосцы поверили, что наступил мир. Перемирия принесли торговле очень ненадежное процветание, но это процветание было неподдельным. Только за зиму 1444/45 г. в Гулль вывезли тридцать тысяч бочек вина — для этого понадобилось нагрузить не менее ста тридцати шести судов. Сохранение привилегированных связей с Англией сочеталось здесь со свободным доступом к виноградникам верховий, уже занятых Валуа; перемирие предоставило этот доступ английским купцам. С 1444 г. бордосцы верили в сохранение мира, хоть и видели, что французский король вооружается. Их могло только разъярить возобновление военных действий, вину за которое они возложили на Карла VII.

Пока завершалось дело в Нормандии, Гиень выжидала. Французы — равно как и англичане — не могли по-настоящему вести войну на два фронта. Альбре и Фуа, которых вскоре сменил граф де Пантьевр, руководили операциями, не берясь за большие задачи: до полного покорения Нормандии это было бы преждевременным. Пали Коньяк и Сен-Мегрен, потом Молеон и Гиш, потом Бержерак и Базас. 1 ноября 1450 г. Арно Аманьё д'Альбре, сир д'Орваль, разгромил армию, набранную мэром Бордо. Ничто из этого не имело решающего значения.

Прибытие Дюнуа весной 1451 г. стало сигналом к началу настоящего штурма твердыни Ланкастеров. На сей раз в деле должны были принять участие Жан Бюро и его артиллерия. В мае пал Монгион. Через некоторое время, атакованный с суши и блокированный с моря, сдался Блей. Флот, который послали на выручку бордосцы, был рассеян, и его преследовали вплоть до широты Руайана. Ближе к 1 июня свои ворота открыли Бург, Либурн, Кастийон и Сент-Эмильон. В свою очередь пал Фронсак. Теперь Дюнуа контролировал устье Дордони. Он послал Жака де Шабанна в Антр-де-Мер.

Шарль, сир д'Альбре, тем временем занимал южные позиции Ланкастеров: за несколько дней пали Дакс, Дюрас, Рионс.

В Англии Генрих VI был парализован в политическом отношении. Саффолк оказался в тюрьме, Сомерсета открыто обвиняли в неспособности. Герцог Ричард Йорк вел себя уже как признанный соперник короля, а не просто как претендент в члены Совета. Бордо понял, что от Лондона ждать ему нечего.

Посредником выступил капталь де Буш. Он призвал всех умерить свои притязания. Бордосцы официально передали королю Англии, что ожидают от него помощи и, если ее не будет, договорятся с Карлом VII и совесть их будет чиста, потому что их сеньор пренебрег своим долгом защиты вассалов. На самом деле никто не желал осады, поскольку таковая ожесточила бы противника, и никто не хотел разрушения Бордо. Будущим мэром города назначили Жака Бюро. Он вошел в город с охранным свидетельством, чтобы начать переговоры.

Пей Берлан отстаивал интересы паствы: пусть те, кто поддержит Карла VII, получат полную амнистию, а остальные — шесть месяцев, чтобы покинуть Бордо. Разговор шел об освобождении от налогов, о праве чеканить монету. Предусматривалось даже создание Бордоского парламента. Бордосцы были бы полными дураками, отказавшись от таких выгодных условий.

Была достигнута договоренность о сдаче города, если английские подкрепления не придут к 23 июня. Никто не появился, и на закате герольд это зафиксировал. 30 июня Дюнуа вступил в город. Его сопровождали Арманьяк, Невер, Ангулем и Вандом. В лице Невера и Вандома в триумфе Валуа участвовали Бургундская и Анжуйская династии. Жюраты принесли присягу на верность Карлу VII. То же сделал Пей Берлан.

Оставалась южная база бывшей сеньории Плантагенетов. 7 августа Дюнуа подошел к Байонне; 20-го город сдался. Народ изумился облаку, показавшемуся в небе 21 августа во время вступления в город французской армии: оно имело форму белого креста, эмблемы партии Карла VII. Облако меняло форму. Сначала в нем увидели корону, потом лилию. Ветер все разогнал. Об этом долго говорили в регионе.

Карл VII назначил губернатором Гиени графа де Клермона, а сенешалем сделал Оливье де Коэтиви.

Генрих VI ради Бордо не шевельнул пальцем. Он забеспокоился, что может прийти очередь Кале, и направил туда кое-какие подкрепления. Кале был континентальным портом английской торговли, которую король умело облагал сборами. Англия обеспечивала благополучие Бордо, Кале — благополучие Англии. В этом состояла вся разница.

В дела Кале уже вмешивался Филипп Добрый. Бургундские Нидерланды и особенно Брюгге и Антверпен были крайне заинтересованы, чтобы английские купцы лишились прямого доступа на континентальный рынок. Генрих VI хорошо знал, что потери Кале англичане ему не простят. Он приготовился к этому.