Читать книгу "Турнир - Тайга Ри"

Я наклонилась близко-близко, нос к носу, чтобы не пропустить следующий вдох. Теплое дыхание с легким ароматом аларийского коснулось моих губ — Сакрорум дышал.

Дышал. Сам.

Хвала тебе, Великий! Хвала!

Я обессилено упала на краешек кровати — ноги дрожали, а пальцы тряслись так, что звякали кольца. Успели. Мы — успели.

— Сволочь, — простонала я тихо, закрыв лицо руками. — Какая же ты тупая, самовлюбленная, горская сволочь…

* * *

Нике очнулся, когда храмовый колокол прозвонил четвертый раз. Я читала в кресле, слуги принесли чай, убрали комнату и даже сменили постель, пока эта скотина благополучно дрыхла.

Бутч проявил видимость такта и свалил за дверь, перед этим навесив на комнату плетения — лояльность требовала неопровержимых подтверждений.

— Блау…, — выдавил Нике хриплым шепотом совершенно отрешенно. Эмоций нет — это плохо. Очень-очень плохо.

Я отложила газету и налила чаю в пиалу.

— Чаю? — Сакрорум не отреагировал, он даже не замотал головой в ответ. — Чаю, — надавила я голосом. — То, что целитель прописал.

Я выплеснула чай прямо ему в лицо — всю чашку, пожалев, что уже остыло. Горячее привело бы в чувство ещё быстрее.

— Пришел в себя? — уточнила я спокойно. — Нет? — Сакрорум смотрел отрешенно.

Я налила вторую пиалу и прихватила чайник с собой, чтобы не ходить больше.

— Значит, увеличим дозу лекарства, — вторую чашку я выплеснула ему в лицо, и он наконец замотал головой — хоть какая-то реакция.

— Третья доза, — чайник булькнул — но я передумала наливать — я просто перевернула ему весь чайник на голову — постель под ним уже полностью промокла.

— Блау…, — Ну, наконец-то, хоть какие-то эмоции.

— Это, чтобы вытереться, — я перебросила ему на колени газету, проследив, чтобы Имперский Вестник развернулся на первой полосе — «Трагедия Севера». — Читай, — я с силой наклонила его голову вниз, — читай, я сказала.

Сакрорум собирался скинуть газету с колен, но заголовок был большим и кричащим — сложно не заметить. Нике читал, я тщательно вытирала руки полотенцем — каждый пальчик. Когда шуршание сзади стихло — я обернулась — Сакрорум раскачивался на кровати из стороны в сторону, закусив губу, с закрытыми глазами.

Вот так, мой хороший. Ненависть быстрее всего возвращает желание жить.

— Удивительно, не правда ли, — саркастично протянула я. — Одна ночь, но какие последствия? И одна спящая красавица проспала всю забаву…

— Блау, — прошипел он, сверкнул глазами из под мокрой, прилипшей ко лбу челки.

Отлично.

— Сакрорумы следующие, — буднично произнесла я. — Вся община. Женщины, старики, дети, собачки, кошечки, курочки, высокогорные тонкорунные овечки…, — я загибала пальчик за пальчиком и улыбалась. Ну, давай же, давай. — Будешь прыгать в пропасть вместе со всеми? — уточнила я. — Мост вам теперь не понадобится… я снимаю с себя обязательства…

— Блау, — зарычал он и кинулся на меня, свалившись на пол с тахты — слишком ослаб, на лбу выступили бисеринки пота. Но это хорошо — эмоции — это хорошо, эмоции возвращают силу источнику. Скорее всего он потеряет круг, но по крайней мере не потеряет силу.

Если бы я знала раньше.

— Что? — уточнила я, обойдя его по кругу. — Передумал сдыхать? Такое непостоянство… не слишком хорошо характеризует мужчину…

— Я убью тебя…

— Сомневаюсь, — протянула я. — Ты даже сдохнуть не в состоянии….

— Сука! Какая же ты сука, Блау! — взвыл он, пытаясь встать.

— Лежать, — я толкнула его кончиком сапожка, и он свалился на спину. — Ты трус, Сакрорум.

Тупой, влюбленный трус, и идиот. Где ты был, когда этой ночью хватали горцев? М-м-м… пускал сопли по Винни? Оплакивал свою несчастную любовь? Где ты был, Сакрорум, когда был так нужен своим?

— Лучше бы они убили её, — прошептал он, подтянувшись на руках к кровати, — лучше бы убили… это было бы милосерднее…

— Милосердия… заслуживают далеко не все.

— Сука! Это я, понятно! Я! Я сам пошел к ним, — Нике говорил горячечно, — сам сделал записи, сам сдал, сам… чтобы такую суку как ты…

— Или чтобы спасти… булку? — спросила я серьезно.

— Её зовут Винни! — проорал он на всю комнату. — Винни, поняла! Они должны были отпустить её… они обещали… поклялись…, — Нике начал всхлипывать.

Я сжала пальцы в кулак, чтобы подавить желание подойти и пожалеть. Нельзя. Нельзя.

Глупый маленький идиот. Они всегда выполняют свои обещания. И клятвы тоже. Всегда.

— А теперь она… теперь…

— А как же любовь, Сакрорум? Разве возлюбленные не клянутся — и в горе и в радости, в болезни и в здравии… или всё, любовь прошла? Быстро, — я щелкнула кольцами. — Или… это особенность горской любви, Сакрорум? Быть опорой и поддержкой сложно, пустить слезу куда проще, — добавила язвительно, — и сдаться, отправившись к предкам. Слабак.

Нике зарычал в ответ. Можно заканчивать — он полностью пришел в себя.

— Император проявил милость к горским общинам. Тот Клан, который сдаст тайные тропы и ключи будет помилован, ему обещана императорская амнистия, — перечислила я сухо. — Тропы через Хребет, — пояснила я.

Нике моргнул глазами пару раз, а потом расхохотался, откинув назад голову, он смеялся, но глаза оставались серьезными, цепкими и злыми.

— Высшие до сих пор верят в детские байки…

Я пожала плечами — все предсказуемо.

— Никаких троп нет, это фантазии летописцев, — он презрительно рубанул рукой. — Вам просто нужен повод, чтобы уничтожить нас…

— А если бы были…, — протянула я тихо. — Если бы тропы были, Сакрорум…

— Были? — глаза Нике сверкнули и он прищелкнул зубами. — Тогда тебе пришлось бы встать на колени, Блау… встать на колени и ползти ко мне… и целовать мне сапоги…

Я фыркнула. Это было так… так в духе Нике.

— Ты так хочешь увидеть меня на коленях? Это сделает тебя счастливым?

— Беспредельно, — прошептал он. — Я даже умереть за это готов, чтобы увидеть тебя… раздавленной и униженной…

Я сделала вперед два шага, расправила юбки ханьфу и начала преклонять колени. Глаза Нике округлились.

— Не в этой жизни, — я фыркнула и оглушительно расхохоталась. — Только ради тайных троп, Сакрорум, я была бы готова встать на колени.

Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы моя лояльность не подвергалась сомнениям.

— Не в этой жизни, — эхом ответил Нике. — Будь проклят тот день, когда я встретил тебя, Блау. Будь проклят весь ваш Род, и будь прокляты Высшие! Ты! Ты самое плохое, что случилось со мной в этой жизни. Вы уничтожаете всё, что вас окружает… Знаешь, о чем я жалею? Знаешь? — он лихорадочно подался вперед. — Я жалею, что не могу продать тебя дважды.