Читать книгу "Странное происшествие в сезон дождей - Виктория Платова"

— Вам вправду интересно?

— Очень.

Когда-то наскоро сочиненная для Даррена история про джазовые гастроли в Москве с Анной не пройдет. Если она русская, тотчас же поймает Кристиана на вранье. И это вранье подведет под монастырь всю историю с женитьбой. И выставит Кристиана дураком. Или вообще человеком настолько мелким и незначительным, что ничего по-настоящему интересного с ним произойти не может, остается лишь довольствоваться небылицами.

— Я встретил ее в Гане. В Африке. Я снимал там небольшой репортаж…

— А она?

— Она?.. Э-э-э…

Действительно, что русские забыли в Гане? То же, что и все остальные, — ничего. Представить себе человека, отправившегося в Африку не на сафари, для Кристиана затруднительно. А всякие селебретис и прочие посланцы доброй воли не в счет. Эти в любую дыру сунутся, лишь бы укрепить свою популярность. И усыновят кого ни попадя, лишь бы ослабить бремя налогов на свои нехилые миллионы.

— Скажем, она оказалась там по обстоятельствам личного характера. — Еще никогда Кристиан не подбирал слова так тщательно. — Это были не самые веселые обстоятельства, и о них мне не хотелось бы распространяться…

— Ну да, ну да… А потом вы вернулись сюда?

— Не совсем.

— «Не совсем» — это как?

— Мы переехали на другой континент. В Юго-Восточную Азию…

— Очень похоже на правду… — В голосе Анны слышится грусть, легкая сентиментальность. Это лежит на поверхности, но ощущение такое, что где-то там, под толщей вод, скрыты и другие эмоции. И снова Кристиана охватывает сосущее чувство тревоги.

— Похоже на правду? Это и есть… правда.

— Не сомневаюсь. Русские вечно рефлексируют по поводу родины, но если уж листок сорвался с ветки… Обратно он не прилепится. Юго-Восточная Азия — это Гонконг? Тайвань? Сингапур?

— Камбоджа.

— Никогда там не была.

Это известие — самое радостное за последние четверть часа. При прочих равных Кристиан знает о Камбодже намного больше, чем положено знать среднестатистическому европейцу. И здесь есть где разгуляться и при желании втюхать странной русской множество сведений, выловленных в Сети. Украсить рассказ эмоциями, которые (возможно) переживали Dasha, настоящий Шон, их дочь Лали и даже две кошки-ориентала. В последнее время Кристиан так часто думал о Камбодже, что влезть в шкуру живущих там не составит особого труда.

— А между тем это очень интересная страна. Посетите при случае.

— Не думаю, что он представится.

Теперь Кристиану кажется, что он полностью овладел ситуацией и играет первую скрипку в разговоре. Играет роль человека молодого, но уже успевшего посмотреть мир и составить о нем свое собственное мнение. И не только о мире — о жизни, о любви, о женщинах, ни капли не похожих на зайцев с длинными ушами. Женщины Кристиана, вернее, одна-единственная женщина больше похожа на волшебный лес с укрывшимися под его сенью сокровищами. Всеми, какие только можно представить.

— А мы полюбили эту страну. Мы с женой…

— Как ее зовут? Или я уже спрашивала об этом?

— Ее зовут Да-ша.

Кристиан намеренно разделяет короткое имя на две равные части, где ни одна не доминирует над другой. Пусть Анна услышит его именно так, как захочет сама. Как ее — русскому — уху будет привычнее.

— И что же было после Камбоджи?

— Ничего. Мы осели там, и думаю, что надолго. Здесь я по делам, связанным с работой. Но скоро возвращаюсь обратно.

— К ней?

— Да. Я очень скучаю… Но мне было приятно познакомиться с вами.

— Мне тоже. Вы даже представить себе не можете — насколько. А… можно где-нибудь посмотреть ваши репортажи?

Ну вот. Начинается. Та же фигня, что и с Дарреном. Та же срань, как сказала бы двоюродная сестра. У новоиспеченной лжи Кристиана такое же мягкое подбрюшье, что и у старой, когда он был не фотографом и немного оператором, а джазменом-гастролером. Очень-очень мягкое подбрюшье, достаточно зубочистки, чтобы проткнуть его насквозь. Достаточно пластикового ножа, чтобы провести полостную операцию и извлечь осклизлый комок фантазий на тему женитьбы и путешествий по континентам.

Кажется, Шон что-то писал о своей работе. Вспомнить бы — что…

— Иногда они появляются на Би-би-си. Но не слишком часто. Я бы сказал — изредка. Камбоджа — не магистральное направление, как вы понимаете.

— Ты не очень-то амбициозен.

— Нет нужды, — выдыхает Кристиан, поняв, что Анна вовсе не собирается дожимать тему с репортажами до упора и уже тем более — проводить полостную операцию. — Самая красивая женщина и так со мной.

— В таком случае я была бы осторожнее. Очень легко потерять то, что имеешь. И не факт, что то, что принадлежит тебе сегодня, будет принадлежать всегда.

Уж насчет этого Анна может не волноваться: Dasha никуда не денется, разве что Кристиан потеряет бумажник. Но он вовсе не собирается терять бумажник, не такой он человек!.. За всю жизнь у Кристиана и носового платка не пропало; ничего не было забыто в автобусе или кафе, носочные пары счастливо находят друг друга после стирки, и, обнаружив одну перчатку, можно с уверенностью сказать, что другая где-то рядом.

— Я и так предельно осторожен. И всегда держу пальцы скрещенными.

— Но сейчас ведь нет? — улыбается Анна.

Сейчас — точно нет. Сейчас Кристиан постукивает ладонью правой руки по бумажнику. А большим и указательным пальцем левой теребит мочку уха. Слишком много ненужных движений для уверенного в себе и абсолютно счастливого человека.

— Вы меня поймали.

— О нет! Если бы я действительно захотела это сделать, то…

— Что?

Снова это дурацкое посасывание под ложечкой. Да кто она такая — Анна? И почему Кристиан никак не может приспособиться к ней, и почему ее доброжелательность и легкая сентиментальность пугают больше, чем откровенные насмешки? Потому что они несвойственны ей в принципе — ни доброжелательность, ни сентиментальность. Это такая игра, она сродни игре Кристиана в обладание самой прекрасной женщиной на свете. Захочет Анна — и вытащит откуда-то из своих глубин сентиментальность, обернутую в плексиглас. А не захочет… Лицо — каких тысячи, если не вглядываться пристально. К тому же чуть тронутое следами увядания. Заретушировать их — плевое дело, но Анна не разменивается на плевые дела. Об этом можно догадаться, если решишься-таки вглядеться в Анну пристально. Под определенным, лишенным сентиментальности углом. Тогда и проступят вещи, обычно спрятанные от посторонних глаз.

У Анны хорошо натренированные губы, хорошо натренированные веки, да и подбородок пребывает в отличной спортивной форме. Все вместе и каждый по отдельности они могут выразить любую эмоцию. Или — наоборот — скрыть эмоцию, подменить ее другой, в зависимости от обстоятельств. И губы, и веки, и подбородок кажутся Кристиану разведчиками, работающими под прикрытием в чужой, враждебной стране. Они никогда не расслабляются, хотя и могут выглядеть расслабленными. Они всегда держат в уме массу сверхзадач для данного конкретного момента. В случае с Кристианом Анна играет роль случайной посетительницы бара, у которой выдался свободный часок, или день, или ничем не заполненный год, — так почему бы не провести его в обществе милого молодого человека?.. Выпить за его счет, поболтать и расстаться навсегда, не утруждая себя воспоминаниями?