Читать книгу "Юлий Цезарь. Политическая биография - Алексей Егоров"

Конец 123 г. стал пиком влияния реформатора. Гракха поддерживали практически все слои населения, он безоговорочно господствовал в народном собрании и имел поддержку всадничества и делового мира. Казалось, в Риме происходит мирная революция, и Гай Гракх мог чувствовать себя всенародно поддерживаемым демократическим лидером. На 122 г. он без всяких помех прошел в трибуны.

122 год был отмечен продолжением реформ и нарастающим сопротивлением консерваторов. Гракх предложил обширный проект колонизации: Плутарх пишет о выводе колоний в Италию, в т.ч. — в Капую и Тарент (Plut. G. Gr., 8; De v. ill., 65). Другим важнейшим пунктом программы был вывод колонии Юнонии рядом с разрушенным Карфагеном. По инициативе Гракха и его коллеги Рубрия в Юнонию было послано около 6 000 колонистов. Начиналось освоение провинций и возрождение крупных провинциальных центров.

Противники использовали против Гая сочетание жесткой консервативной политики и тактики контрреформ, однако главными оставались силовые методы. Обвинения в тирании звучали все чаше и чаще, а в борьбе вокруг Юнонии разыгрывалась «пунийская карта», когда действия Гракха объявлялись национальной изменой и нарушением воли богов. Коллега Гракха по должности, Ливии Друз, действовал по-другому, представив себя более последовательным реформатором, чем Гай, и предложив огромную программу колонизации в Италии и отмену телесных наказаний в армии (Plut. G. Gr., 9). Часть плебса, видимо, предпочла нового кумира. На сторону консерваторов стали переходить многие лидеры сената, включая друга Гракха, консула 122 г. Г. Фанния. В этот момент Гай предложил свой центральный законопроект, закон о союзниках. Существуют две версии закона: согласно одной, это было повторение закона Фульвия, согласно другой — гражданство получали и латины, и союзники. Трудно сказать, было ли это тактической ошибкой или же у Гая Гракха не было иного пути, кроме как предложить свою главную реформу, но кризис начался именно теперь. Закон был провален.

На новых выборах трибунов (на 121г.) Гай потерпел поражение. Консулами 121 г. стали Кв. Фабий Максим Сервилиан и Л. Опимий, бывшие врагами Гая. Фабий отправился на большую войну в Галлии, а Опимий начал подготовку к подавлению движения. Полномочия Гракха истекли в декабре 122 г., с 1 января 121 г. в должность вступили новые консулы. Почти сразу трибун Минуций Руф предложил ликвидировать Юнонию и после заранее спланированного конфликта, сенат принял «крайнее решение» (senatuconsultum ultimum). Гай и Фульвий с отрядом вооруженных сторонников заняли Авентин, атакованный правительственными силами. Во время побоища погибли Гай Гракх и Фульвий, а также -3 000 их сторонников.

Движение было потоплено в крови, а реформы провалены. Не решаясь тронуть всадников, оптиматы оставили судебный закон и закон об Азии, сохранил силу и хлебный закон. Аграрная программа была заморожена. В 119 г. прекратила свое существование аграрная комиссия, а закон 111 г. под видом сохранения статус кво, объявил частной собственностью как гракханские наделы, так и еще неразделенные земли. Создавалась возможность реставрации.

Гракхи — одни из самых сложных персонажей римской истории. Античная традиция и историография Нового и Новейшего времени дают крайне различные, а подчас и диаметрально противоположные оценки их деятельности. Спор идет вокруг целого ряда вопросов: общие и конкретные причины выступления, намерения реформаторов, сущность почти каждого закона, их хронология и последовательность и наконец, общие итоги деятельности Гракхов.

Враги Гракхов обвиняли их в демагогии, личном честолюбии и чрезмерных амбициях, нарушавших нормальные отношения между сенатом и народом и ввергнувших государство в пучину кризиса. Несмотря на свои собственные, достаточно резкие оценки положения в 40–30-х гг. II в. до н.э., эти авторы перелагают вину за последовавшие события именно на реформаторов. Достаточно часто звучали прямые обвинения в тирании и стремлении к единоличной власти. Это мнение, вероятно, преобладало в современной Гракхам традиции, попав в текст Аппиана и Плутарха и в полной мере сохранившись у Веллея Патеркула, Флора, Ливия и автора сочинения «О знаменитых мужах» (Veil., II, 3, 6; Liv. Epit., 58–59; De v. ill., 64–65; Plut. T. Gr., 9)[16]. Интересно, что историография принципата продолжала обвинять Гракхов в развязывании гражданской войны.

Более сложный анализ представлен Цицероном. Возможно, он восходит к более раннему прототипу, вероятно, мнению круга Сципиона Эмилиана. Гракхи для Цицерона — это образ врага, они — виновники начавшейся смуты и раскола государства (Cic. De re p., III, 9, 26; De off., 33, 80), мятежники и демагоги, возбудившие народ, потрясшие основы общества (Cic. de orat., I, 38; pro Sest., 48, 103; 49, 104) и начавшие собой ряд мятежных трибунов, заканчивающийся смертельным врагом Цицерона Клодием. Именно они внесли в жизнь общества произвол и насилие (Cic. de rep. III. 29, 41), а убийство их было неизбежно и оправдано (Cic. de leg., III, 9, 2).

Вместе с тем, Цицерон признает их несомненную одаренность, твердость в достижении целей, собственное достоинство и ораторские таланты (Cic. de har. resp., 19, 41). Оправдание убийства сочетается с сожалением, что столь выдающиеся люди принесли обществу вред (Cic. de orat., III, 226), и признанием их личной честности и благих намерений (Cic. pro Sest, 49, 104–105).

Сказанное выше показывает неконкретность, гипертрофию и необъективность контрпропаганды и отсутствие попыток диалога с реформаторами, к которому последние постоянно призывали. Возникает достаточно частая в истории ситуация, когда одна сторона пытается действовать убеждением, тогда как основным оружием второй становятся демагогия, передергивание, запреты и силовые методы. Похоже, что «аргументы» противоположной стороны, как правило, сводились к запретам и рассуждениям о пользе и вреде для государства, делавшимся в самом общем плане. Более того, и здесь последняя не могла быть последовательна до конца. Флор признает «известную справедливость» раздела земель (Flor, III, 13; Veil. II, 7), а у Веллея есть нотки осуждения жестокой расправы.

Было и другое. В народе возникает спонтанный культ Гракхов, а в массовом сознании они стались борцами за дело простых людей и мучениками. «Народ открыто поставил и торжественно освятил их изображения и благоговейно чтил места, где они были убиты, даруя братьям первинки плодов… а многие ходили туда, словно в храмы богов, ежедневно приносили жертвы и молились» (Plut. G. Gr., 18). Саллюстий пишет, что Гракхи хотели вернуть народу свободу (vindicare in libertatem), но нобилитет жестоко подавил восстание, убийство вызвало жажду мести и привело к губительной войне партий (Sail. Cat., 41,1; 42).