Читать книгу "Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу - Марк Форсайт"

Когда все было приведено в порядок, пришел виночерпий и подал Аттиле кубок вина. Приняв его, он приветствовал первого по порядку; удостоенный чести привета встал с места; садиться следовало лишь после того, как, пригубив кубок или выпив, Аттила отдавал его виночерпию. Севшему оказывали таким же образом честь все присутствующие, беря кубки и после приветствия отпивая из них. К каждому подходил в строгом порядке один и тот же виночерпий, а собственный виночерпий Аттилы к тому времени уже удалился. Когда удостоился почести второй гость и следующие, Аттила почтил и нас таким же приветом по порядку мест[29].

Длилось это, наверное, целую вечность — тягомотина, замешанная на трепете, скуке и недовольстве рассадкой. Примерно как на современных свадьбах. В конце концов принесли еду, и все принялись угощаться, пить и веселиться по мере сил. Кроме Аттилы. Аттила сидел мрачный в окружении дрожащих домочадцев и смотрел, как гости накладывают яства с серебряных блюд, тогда как сам он ел с деревянной тарелки.

Затем привели парочку шутов — повредившегося рассудком скифа и карлика-мавра, и все хохотали в голос, кроме Аттилы, который по-прежнему хмурился, мрачнел и злословил. После захода солнца зажгли факелы, и Приск скоро осознал, что в этот вечер ни о чем не договорится. «Пока гости проводили ночь в пире, мы потихоньку вышли, не желая слишком долго засиживаться за попойкой».

Приск вернулся в Константинополь писать исторические трактаты, Аттила умер от носового кровотечения.

Питие в монастырях

Варвары носились по Европе самым беспорядочным образом. Вино они уже распробовали, но понятия не имели, как оно производится. В далеких степях жажду утоляли забавным напитком под названием «кумыс» из перебродившего кобыльего молока. Кумыс можно было изготавливать прямо на ходу. Оседая где-то ненадолго, кочевники варили эль из зерна. Но для вина требуется виноградник, который нужно возделывать долгие годы. Варварам это было невдомек. Поэтому они налетали, выхлебывали все вино, выжигали виноградники, а потом чесали в затылке, гадая, почему вина больше нет. Разозленные донельзя, они обрушивались на следующее селение, и там все повторялось.

Путаться у них под ногами было делом неблагодарным, поэтому многие старались что-то предпринять. Так или примерно так началось развитие монастырей.

Монастыри представляли собой тихие прибежища вдали от городов, и уже поэтому там было безопаснее. Когда варваров убедили (номинально) принять христианство, христианский монастырь оказался (номинально) самым безопасным укрытием, где можно было отрешиться от мирских забот, расслабиться и утопить тревоги в вине.

Направление процессу задал святой Бенедикт в VI веке. Он основал несколько монастырей и написал монастырский устав — без лишних строгостей, поскольку Бенедикт был человеком здравомыслящим. Глава сороковая этого устава безуспешно борется с пьянством.

Всякий свой имеет дар от Бога: один — один, другой — другой. Потому мы с особенною осмотрительностью установляем меру кошта. Так относительно вина, имея во внимании немощь немощных, полагаем, что для каждого достаточно будет на день хемины вина. А кому Бог даст силу воздержаться, тот да ведает, что это достойно награды своей[30].

Хемина вина — это примерно современная бутылка. Может, чуть меньше. Да, я знаю, о чем вы думаете. Так мало! А если день жаркий? А если жажда замучит? А если в горле пересохло, потому что вас угораздило заняться физической работой? Этот святой Бенедикт, он что, совсем озверел?

Отнюдь нет. Святой Бенедикт был человеком добрым и предусмотрительным и все это принимал в расчет.

Если положение места, или труд, или летняя жара требуют прибавки к этой мере, на воле настоятеля оставляется сделать это или нет; да имеет он только во внимании, чтобы не вкралось опьянение.

Выбор был прост: либо уйти в бенедектинский монастырь, либо оставаться дома — на поругание и разграбление каждому проходящему вестготу. Неудивительно, что при таком раскладе монастыри процветали. Но это не значит, что Бенедикт считал вино непременным атрибутом монашества или хотя бы чем-то, достойным восхищения.

Вино, как читаем, есть вещь вовсе не монашеская. Но как в наши дни нельзя убедить в этом монахов, согласимся по крайней мере не пить досыта, но воздержанно; потому что «вино развратит и мудрых».

Другие монашеские ордена регламентируют употребление спиртного менее четко, однако о наличии вина в обиходе свидетельствуют строгие наказания за пьянство, которые применялись, когда человек не мог держаться на ногах или петь псалом. Самая суровая епитимья предписывала шестьдесят дней поста, но это лишь в том случае, если вы набрались так, что вас вырвало на святом причастии. Бенедикт понимал, что совсем без вина придется туго, поэтому сороковую главу устава закончил предупреждением:

Если случится, что где-нибудь и такой меры достать нельзя или и совсем ничего, то да благословит Бог обитающих там (на терпение): пусть не ропщут. На то паче всего надо всех убеждать, чтобы не роптали.

И ропот действительно возникал. Монахи в темные века, как и все население, нуждались в спиртном, потому что единственной альтернативой была вода. Чтобы пить воду, необходим содержащийся в хорошем состоянии колодец или, еще лучше, акведук, а для этого, в свою очередь, требуется налаженный быт, разумное государственное устройство и все то, чем темные века похвастаться никак не могли. В отсутствие всего вышеперечисленного источником воды служила в лучшем случае ближайшая речка, а это означало довольно мутные перспективы для большинства, которому не посчастливилось жить высоко в горах.

В прямом смысле мутные. Воду из ближайшей речки нельзя было назвать прозрачной, к тому же в ней извивались разные твари — от червей до пиявок. Одна англосаксонская хроника рекомендовала немедленно запить проглоченную с водой пакость горячей овечьей кровью. Из этого следует два вывода: а) вода была отвратительной; и б) тем не менее иногда ее пили. Куда деваться, если мучит жажда, а кроме воды ничего нет. Типичное отношение англосаксов к этому вопросу отражает постулат аббата Эльфрика: «Когда есть эль, то пью эль, а воду пью, когда эля нет».

Вино, сокрушается Эльфрик, слишком дорого для простого английского монаха. Поэтому приходилось довольствоваться жалким галлоном[31] эля в день (по праздникам доза увеличивалась). Англосаксонские монахи, как видим, были не меньшими выпивохами, чем их итальянские братья. Когда в 793 году викинги разграбили Линдисфарнский монастырь, монах по имени Алкуин написал уцелевшим глубокомысленное послание, возлагая в нем вину за случившееся на самих обитателей монастыря, которые «размывали слова молитв своих вином», и это, наверное, правда, хоть и неприятная.