Читать книгу "В ожидании Синдбада - Наталия Миронина"

Ника взяла ключи, на цыпочках прошла в прихожую, там набросила плащ и бесшумно открыла входную дверь. Выйдя на крыльцо, она старательно закрыла дверь на два оборота. «Будем считать, он под домашним арестом», – пробормотала она и вышла за калитку.

– Ника, деточка, это ты?! А я все думаю, что такое?! Никто из вас не показывается. Уже вон обед скоро, а окна закрыты, занавески тоже! Как мама? Что, про Егора слышно что-нибудь? – Соседка вцепилась в нее как клещ.

– Мама на работе, вот просила зайти в музей. Забрать кое-что нужно. – Ника, чертыхаясь про себя, остановилась. Она понимала, что, если не задержится, не ответит на вопросы, соседка крепко задумается, заподозрит неладное и сочинит что-нибудь свое и тут же поделится с приятельницей рядом. А сейчас, как поняла Ника, ни слухов, ни разговоров, ни домыслов не нужно было.

– А вы как? – Ника перешла в наступление. – Я, кстати, вчера хотела к вам зайти, но свет не горел. Подумала, вы рано спать легли.

– Вчера? Я вчера работала! А что ж это Витя в темноте сидел? Или уходил куда? – Соседка тут же отвлеклась. Почему в доме темно и где был муж Витя – это гораздо интереснее, чем куда делся сын убитого директора. Ника довольная пошла дальше. Она старалась не спешить – мысль о том, что за домом могут следить, не выходила из головы. Она шла, стараясь не вертеть головой по сторонам, но все же внимательно присматриваясь к прохожим и машинам, которые стояли на их улице.

«Это хорошо, что я кино не только про любовь смотрела, но и про шпионов! Знаю, как надо заметать следы», – подбадривала себя Ника и кружила по городу.

– Ника, Ника, ты куда?!

От высокого, пронзительного голоса она вздрогнула, но потом расплылась в улыбке – навстречу шла Наташа Шевцова.

– Ты что это в школу не ходишь? Директриса о тебе спрашивала! Она собиралась послать кого-нибудь к тебе домой, узнать, как дела. А вообще, ты когда придешь?

Ника растерялась. Она рада была видеть Наташу. Нике вдруг захотелось рассказать все, что случилось с ней за последние сутки. Рассказать про Егора, который прошлой ночью напугал ее, про маму, которая вела себя собранно, решительно, по-мужски, рассказать про то, что случилось между ней и Егором. Нике не хватало сейчас участия, внимания, того сопереживания, которое дают женщине только ее подруги. Ей хотелось начать рассказывать и услышать охи-ахи, замечания, вопросы. Нике хотелось обычной «девочковой» болтовни – с глупыми подробностями, смешочками и… завистью. Такой разговор с подругой заставил бы ее расслабиться, перевести дух, почувствовать хоть на минуту свободу от тяготеющих над всеми проблем. И Наташа Шевцова, с ее легким, веселым, бесхитростным и вместе с тем практичным характером, стала бы прекрасной слушательницей. Но Ника не могла себе этого позволить.

– Ты странная какая-то? С тобой что происходит? Понятно, все эти события, но ты и до этого была какой-то не такой, – Наташа внимательно посмотрела на Нику.

– Устала. Матери помогала. Она неважно себя чувствует. Вот и пришлось мне почти всю домашнюю работу делать.

– Ясно. Это как всегда. Нам достается больше всех. Хотя Калерию Петровну понять можно. Трагедия же.

– Трагедия. Она переживает, – согласилась Ника. – Ты тоже вроде не в школе? Куда идешь?

– Я? – Шевцова захохотала. – Вышла общую тетрадь купить.

– Ну, купила?

– Нет, решила прогуляться, – Шевцова опять рассмеялась.

Нику всегда раздражал это беспричинный громкий смех подруги, но сейчас она улыбнулась.

– Хорошо, что я тебя встретила, прогуляемся?

– Давай, – Наташа никогда не отказывалась погулять. – Можно мороженое купить. В палатке на пристани продают мягкое, там и фруктовое есть.

– Ой, точно! Люблю фруктовое!

Они вместе шли по улице. Шевцова рассказывала последние школьные новости. Ника думала о том, что с Наташей легче будет осуществить то, что она задумала.

– …И вот этот Семен ей вдруг говорит: «Поехали со мной! Неделя на море, ничего с твоими экзаменами не будет!» Ты представляешь, она собралась ехать, а ее родители ни в какую! Не отпускают. Так Анька с ними поругалась.

– Погоди, это вот с таким лицом. – Ника оскалила зубы, изобразив злодея.

Шевцова залилась смехом:

– Точно, вот точно такой! Ты откуда знаешь?

– Видела я их. Анька специально меня остановила, чтобы похвастаться.

– Да, она в него влюбилась. Видишь, даже с родителями переругалась.

– Мне он не понравился, – решительно сказала Ника, – и внешне, и вел он себя некрасиво, вроде бы отошел, чтобы не мешать нам говорить, а сам прислушивался.

– Анька не видит ничего, – Шевцова улыбнулась, – да ладно, разберется, она у нас умная!

Они дошли до реки, затем поднялись на пристань. Там всегда было много народу, а в этот теплый день, казалось, весь город плюнул на работу и пришел сюда.

– Сейчас тебя заклюют, – Шевцова незаметно указала на нескольких знакомых.

– В смысле? – не поняла Ника.

– Сейчас будут с расспросами приставать.

– Да уж! – ответила Ника, кивая знакомым. – Но мы с тобой сделаем вид, что заняты разговором.

– Для наших это не преграда. Погоди, сейчас мороженое куплю. – Шевцова направилась к киоску. Ника демонстративно отвернулась к реке.

– Ну что? Как мать? – ее окликнули сзади. Ника по голосу узнала бывшего заведующего центральной городской аптеки Воробьева. Бывший заведующий был старым, вредным и страшно занудливым. Пользуясь старшинством, он изводил встречных разговорами, подолгу не отпуская от себя. Пугал всякими предостережениями и рассказами о болезнях. Еще он любил посплетничать – как директор аптеки он знал многое о многих.

– Спасибо, хорошо, – ответила Ника.

– Ты матери скажи, что… – Воробьев привычно забубнил. Ника улыбалась, делая вид, что слушает. В это время подошла Шевцова с мороженым. Воробьев не обратил на нее никакого внимания. Он обращался только к Нике.

– Наташа, я на секундочку отбегу! – вдруг перебила Ника Воробьева. – Мне тут надо… На минутку! Я сейчас! Ты дождись меня!

И, не дав Шевцовой опомниться, быстро пошла в сторону бестужевского дома. Ника шла, принимая беспечный вид, и думала, как ей надоело «делать вид». В последнее время ее жизнь превратилась в театр, где она играет какие-то роли, но ни разу не была сама собой. «Как долго это будет продолжаться? – задала она себе вопрос и тут же ответила: – Никто не знает!» Ответила быстро, потому что рассуждать ей было больше некогда – она стояла у подъезда, где располагалась квартира Бестужевых. Ника посмотрела по сторонам, убедилась, что во дворе людей мало, а те, кто есть, ее не видят, не обращают внимания. Она вошла в сырой подъезд, миновала лифт и, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась наверх. Столкнуться с соседями Бестужевых шансов было немало – старики, мамаши с малыми детьми, школьники. «Лифт – это западня! Во-первых, вдруг кто-то войдет и надо будет называть этаж. А на этаже лифт прогремит дверцей, возвещая о том, что кто-то приехал, и все сразу побегут в глазок подсматривать. А так, пешком, можно и проскочить!» Ника наконец добралась до нужного этажа и поняла, что больше не может сделать ни шага. От стремительного подъема на седьмой этаж у нее закололо в боку. Ника облокотилась на подоконник и попыталась восстановить дыхание. «Не дай бог, сейчас кто-нибудь выйдет на площадку», – подумала она и, вытащив ключи, на цыпочках подошла к двери. В маленьком тесном коридорчике, куда выходили две двери, стояла темнота. Ника порадовалась – замочную скважину она и так найдет, а вот соседи в глазок ее не увидят. Затаив дыхание, она аккуратно вставила ключ, попыталась его повернуть, но дверь вдруг заскрипела, издала глухой звук и… распахнулась. Ника от ужаса застыла – она ждала, что вот-вот ее увидят соседи стоящей перед раскрытой дверью. А с другой стороны, войти в неизвестно кем открытую квартиру тоже страшно. Пока она раздумывала, что делать, раздался шум лифта. Ника, закрыв глаза от ужаса, сделала шаг вперед. Очутившись в прихожей, она чуть не закричала – весь дом походил на место битвы. Все, что можно было вытащить, разбросать, сломать и порвать – перевернуто, сломано и порвано. «Интересно, кто это сделал?» Ника, осторожно двигаясь, прошла в первую комнату.