Читать книгу "От Терека до Карпат - Владимир Коломиец"

А потом он сидел в расположении котляревской сотни и вел беседу с земляками.

– Устал? – спросил его Певнев.

– И устал, и промок. Как выехал из штаба пошел дождь, и так всю дорогу за мной шел.

Выпили по рюмке, и он продолжил:

– Грязь везде. Вторые сутки бурку не снимаю.

– Надо же и в трудных делах побывать, не всегда же в тепле и сытости, – наверное, в шутку сказал котляревец, с интересом поглядывая на новые офицерские погоны Казея.

– Да уж, нам в дивизии расслабляться не дают, не знаю, как у вас?

– У нас тоже обстановка тяжелая. Не жалеют нашего брата, – отвечал уже серьезно Певнев.

– Да, немец огрызается серьезно, как бы не перешел в наступление, – заметил Казей.

– А у нас тут недалеко кабардинцы воюют, – вдруг вспомнил Певнев.

– Точно?

– Точно! В соседней дивизии. Их полк, оказывается, вместе с нами прибыл сюда.

– А я и не знал, – с удивлением ответил Никита.

– Кабардинцы – народ лихой. Настоящие джигиты. Отчаяные, черти, – как и мы, казаки.

На всем скаку одним выстрелом подкову с лошадиного копыта могут сбить, – восторженно рассказывал станичник Казею. – Нас они тоже уважают.

– Я их знаю, – просто ответил Казей.

– Ну, тогда давай еще выпьем, для сугрева, – предложил Певнев и продолжил рассказывать:

– На днях тут жаркие были бои. Ждем мы со станичниками, когда немцы в наступление пойдут. Перед этим они два раза в атаку ходили, но мы сдюжили и отогнали их. И тут слышим: «Алла! Алла!» – кричат кабардинцы и бегут, без всякого понятия и воинского порядка. Одно у них хорошо: ни раненных, ни убитых своих они на поле боя не оставляют. Мало что басурманы, а не видел я, чтобы хоть одного бросили. Однако – глупы. Если передних расстреляют, они все равно лезут. Под пулями так и валятся, как колосья под серпом, а лезут.

– Так вы эту атаку отбили? – переспросил Никита у Певнева.

– Да, да! Слушай. Наутро, стало быть, они снова с силами собрались и поперли. Никогда не забуду, – он облизнул сухие губы и подергал ус, – живого места на поле боя не было, повсюду немцы, куда ни глянь – трупы.

Пока они разговаривали, одежда Никиты немного просохла, и надо было прощаться.

Расстались они за бугром, дружески пожав друг другу руки.

– Дай нам Бог здоровья, и мы встретимся. Вспомним еще не раз наш Терек, станицы, – горячо сказал Казей.

– Ладно, Петрович, мы ведь с тобой друзья навсегда, как полагается у нас, кавказцев, – кунаки?

– Конечно, да!

– Какой же ты, однако, молодец, Петрович. Рассуждения твои, твое жизнелюбие просто возродили меня. Я очень рад, дорогой друг.

– Спасибо тебе, твоим казакам! – сказал напоследок Никита, и они разъехались.

Штаб дивизии Никита с сопровождающим нашел только через несколько часов, и не в деревне, как они предполагали, а посреди лесной поляны, на низких пнях и сваленных стволах деревьев. Штаб туда отошел, оказывается, уже под огнем противника.

Громадные потери и утомление русских войск, которым приходилось, кроме боев с искусным противником, преодолевать непривычные для них свойства горного Карпатского театра боевых действий в зимнее время, при туманах и морозах на вершинах и распутице в долинах, задерживали наступление. К этим невзгодам нужно добавить все более возраставший недостаток артиллерийских припасов. При войсках оставалось на орудие не свыше 200 выстрелов, и улучшения в снабжении можно было ожидать не раннее поздней осени 1915 года. С таким ничтожным количеством боеприпасов бесполезно было вести операцию для выхода в Венгерскую равнину. По признанию Брусилова, он стал ввиду такого положения добиваться дальнейших успехов, наблюдая лишь за тем, чтобы держаться на занятых местах с возможно меньшими потерями.

Однако теперь Ставка уже сама торопила Иванова с продолжением «незаконченной операции», чтобы скорее выйти в Венгрию, так как положение русских войск 3-й и 8-й армий, глубоко втянувшихся в Карпаты, становилось рискованным. 6 апреля Иванов отдал директиву армиям, в которой указывалось: «Идея нашей операции в настоящее время состоит в том, чтобы, удерживаясь на наших флангах, выйти остальными войсками на линию Зборо – Варанно – Чап – Хальми и этим заставить противника очистить Заднестровье, ибо с выходом к Хусту прерывается лучшее железнодорожное сообщение Заднестровья с внутренними областями Австро-Венгрии».

Через несколько дней, когда русское наступление в Карпатах наткнулось на упорное сопротивление и германцы даже стали сами теснить 22 корпус армии Брусилова на направлении Мункач – Стрый, Иванов приказал 3-й и 8-й армии перейти к обороне.

К середине апреля стало очевидным, что Карпатская операция захлебнулась и что задача вторжения в Венгрию должна быть признана неосуществившейся. Операция, по оценке военных, оказалась мертворожденной. Она ослабила весь русский фронт и не привела к какому-либо оперативному успеху Самый генезис операции был уродлив. Он возник в штабе фронта, был навязан верховному командованию, которое не находило нужным обеспечить всеми средствами выполнения задуманную Ивановым операцию. В процессе ее развития не раз менялось направление главного удара, уже после начала маневра производилась перегруппировка сил, австро-германцам представлялась возможность легко парировать удар.

Глава V

1

С самого начала войны обе коалиции развернули интенсивную дипломатическую борьбу за привлечение на свою сторону новых союзников.

Особое внимание уделялось странам имевшим важное стратегическое значение – Турции, Италии и балканским государствам (Болгарии, Румынии, Греции).

Особенно важно обеим коалициям было привлечь на свою сторону Турцию, за влияние на которую великие державы боролись еще задолго до 1-й мировой войны.

В борьбе за Турцию победу одержала германская дипломатия. 21 июля (3 августа) Турция объявила о своем нейтралитете, готовясь выступить на стороне Германии, чтобы осуществить свои давнишние захватнические планы на Кавказе. Турецкие вооруженные силы насчитывали в то время свыше 500 тысяч человек в составе 14 корпусов, сведенных в шесть армий.

1-я, 2-я, 5-я – в районе Константинополя.

3-я – в Турецкой Армении.

4-я – в Сирии и Палестине.

6-я – в Ираке.

Небольшие силы прикрывали побережье Красного моря.

Номинально верховным главнокомандующим считался Мухамед V, фактически же им был военный министр Энвер-паша. Начальником штаба турецкой армии был германский генерал Бронзарт фон Шелендорф.

Русская Кавказская армия насчитывала тогда свыше 170 тысяч человек при 350 орудиях.

В целом в начале войны наши силы были почти равны, но турки имели сильный резерв, которого у русских не было.