Читать книгу "Зелье сатаны - Наталья Александрова"

– Да он у нас и то неполный… – поддержал второй брат, – ну теперь если этого вернули, то, даст Бог, и набор соберем…

– Что ты, Глебушка, – брат толкнул его локтем, но Старыгин уже заинтересовался:

– Откуда же вы их берете, солдатиков этих, да еще по одному?

– То-то что по одному, – вздохнул Глеб Борисович. – Да ладно, Боренька, ему можно сказать, он свой… Понимаете, есть в городе один коллекционер, из старых еще, настоящих, профессор Переверзев. Большой специалист, но… стар стал, видит плохо и не слышит без аппарата, а как жена у него умерла, то из дому не выходит совсем. Навещает его племянник…

– Понятно, – помрачнел Старыгин.

– Старик продает с его помощью какие-то вещицы – жить-то надо, да в основном тому же племяннику денежки и идут, – также со вздохом продолжал Борис Борисович, – ну и потаскивает еще так кое-что по мелочи, пока дядя не видит… Ну, мы с ним и договорились…

– Вот оно как… – протянул Старыгин.

– И нечего так смотреть! – хором закричали братья. – Ведь профессор не сегодня завтра помрет, старый очень и больной. И тогда племянничек все по ветру пустит! А так мы хоть полный комплект солдатиков соберем и за хорошие деньги приличному человеку продадим! Сохранится коллекция-то…

Старыгин сам был коллекционером и по долгу службы общался со многими единомышленниками. Сейчас он не мог не признать правоту братьев. И вообще, его в данный момент интересовало не это.

Со смертью Никанорыча тонкая ниточка оборвалась, и теперь он мучительно думал, у кого бы еще узнать про странные картины, о которых поведала ему Лидия.

Он распрощался с братьями и вышел из магазина.

За то время, что он отсутствовал, обстановка на улице кардинально изменилась.

Час назад на Тележном бульваре было тихо и довольно пустынно, редкие прохожие заскакивали в магазины и многочисленные ресторанчики, даже на скамейках не сидели старушки и мамы с колясками. Теперь же все пространство между цветами и скамейками заполнилось людьми. Народ был специфический – молодые люди с косичками-дредами или просто с длинными волосами, стянутыми резинкой в хвост на затылке. Или же вовсе бритые, с серьгой в ухе. Девушки в шортах и босиком или, наоборот, в длинных развевающихся юбках и едва ли не зимних сапогах. Мужчина постарше, в деревянных сандалиях и в расстегнутой гавайской рубашке. Две офисные дамы, по виду бухгалтерши, в очках и с большими бюстами. Молодая мама с прогулочной коляской, в которой на обычном месте сидело очаровательное кудрявое создание в клетчатой панамке, сзади на подножке пристроился мальчуган лет четырех, а внизу, там, где лежат обычно сумки и пакеты, приткнулась собака породы фокстерьер.

Все эти люди стояли в ожидании чего-то, весело переговариваясь. В ответ на удивленный взгляд Старыгина девчушка лет четырнадцати в коротеньком сарафанчике, так туго перетянутом узким кожаным ремнем, что фигура ее казалась составленной из двух равнобедренных треугольников, рассмеялась и крикнула: «Флэш-моб!»

Как человек, не чуждый прогрессу и часто пользующийся Интернетом, Дмитрий Алексеевич примерно представлял себе, что такое флэш-моб.

Это когда многие люди договариваются по Интернету провести какую-нибудь акцию «в реале», то есть в настоящем мире, за пределами Всемирной компьютерной сети. К примеру, в восемь часов вечера собираются на Невском проспекте и выпускают в небо множество воздушных шариков. Или целая толпа народа в определенное время вдруг начинает прыгать на месте и хлопать в ладоши. Тут все дело в синхронизации, точность должна быть соблюдена до секунды.

В данном случае никаких воздушных шаров Старыгин в руках у людей не заметил, равно как и других посторонних предметов. Это радовало: не станут они стрелять холостыми патронами, пускать среди бела дня фейерверки и брызгаться из пульверизатора разноцветными красками. Может, будут прыгать или приседать, а может, улягутся все дружно на тротуар, оттого и выбрали чистый и аккуратный Тележный бульвар. Что ж, их дело, пускай развлекаются…

Хоп! – послышался звуковой сигнал, и Старыгин взглянул на старинные бронзовые часы в витрине антикварного магазина двух братьев-близнецов. Было ровно семнадцать часов тридцать минут. И тотчас же двое парней подняли над толпой самодельный транспарант, на котором было намалевано торопливо и неровно: «Обними меня!»

И началось. Все полезли обниматься. Сначала друг к другу, потом – к прохожим.

Дмитрий Алексеевич растерялся поначалу и не успел увернуться от молодой мамаши с коляской. Дети сидели тихо, когда она повисла у него на шее, но фокстерьер злобно зарычал и даже попытался порвать Старыгину брюки.

Дмитрий Алексеевич понял, что такие развлечения не для него.

– Мамочка, у вас ребенок цветы ест! – крикнул он, и когда та инстинктивно обернулась, хотел уже дать деру, но был перехвачен хорошенькой девушкой в модных очках и в такой открытой кофточке, что Старыгину сверху видно было самое сокровенное. Вид оказался чрезвычайно приятный, что и говорить, и он с немалым удовольствием обнял загорелые плечи. Девушка еще и поцеловала его в щеку, хотя акция этого не предусматривала.

Все происходило очень быстро, Дмитрий Алексеевич расслабился на полсекунды, и девушка тут же исчезла. А на Старыгина наскочил прыщавый неопрятный юнец с нечесаными патлами.

– Ну уж нет! – Старыгин стремительно рванул в сторону и налетел на скалу.

Скала была не то чтобы твердой, но неприступной. А самое главное – необъятной. Скала была в крупных пунцовых розах.

– Обними меня! – взвыла скала удивительно знакомым низким голосом, так что Старыгину показалось, что где-то в горах и вправду грохочет лавина.

– Алевтина, пусти! – прохрипел Старыгин, почти задушенный мощными объятиями. – Дай вздохнуть!

– Какой хилый мужчина пошел! – недовольно заворчала Алевтина Тепличная, ибо это оказалась она, собственной персоной.

Старыгин, узнав ее, даже не очень удивился – кому здесь еще и собираться-то. Всем знакомым была известна необычайная любовь Алевтины ко всяким шумным и бесполезным мероприятиям. Ни одна тусовка, ни одно светское сборище не могло без нее обойтись. Первое время все удивлялись, когда же она успевает работать, потому что при всей своей безалаберности и любви к шумным встречам работала она необычайно много и, по ее собственному выражению, «выдавала на-гора» пейзажи достаточно регулярно.

– Димка! – обрадовалась Алевтина, малость отстранившись и разглядев то, что трепыхалось у нее в объятиях, больше напоминавших тиски. – Опять ты! Ты-то что здесь потерял?

– Еще немного – потеряю здоровье! – проворчал Старыгин. – Ты мне все кости переломаешь!

– А я тебя и не узнала сразу-то! – рассмеялась Алевтина, как всегда, она была яркая, румяная и чрезвычайно довольная жизнью.

– Ну, не стану тебе мешать! – освобожденный Старыгин тихонько продвигался назад. – Развлекайся, а я уж пойду!

– Стой! – Лицо Алевтины озарилось какой-то мыслью. – Ты-то мне и нужен!