Читать книгу "Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров - Роб Бразертон"

Или…

11 сентября 2001 г. террористы направили самолеты на башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, на Пентагон, расположенный около Вашингтона, и устроили авиакатастрофу в поле в штате Пенсильвания, всего убив 2996 человек. Эти теракты были тайно спланированы членами правительства США.

Создается впечатление, что все в курсе того, что такое теория заговора. Эти слова придают живость главным новостным сайтам, окутывают туманом интернет-форумы, слетают с языка политиков и ученых мужей, украшают названия книг, фильмов и телепередач, дают альтернативные объяснения практически любому явлению. Найти примеры проще простого. Высадка на Луну была сфальсифицирована, Кеннеди ликвидирован ЦРУ, принцессу Диану убили, масоны строят козни, «Новый мировой порядок» подбирается к власти.

Однако простое перечисление конспирологических теорий еще не объясняет, в чем их суть. Возьмем два сообщения о событиях 11 сентября. Оба пытаются объяснить произошедшее. Оба в качестве причины предлагают заговор. Они написаны практически одинаково. Единственное различие в том, кто стоит за этим заговором. И все же только одно из этих сообщений упоминают как конспирологическое. Почему? В чем разница? Есть ли она здесь?

Для начала обратимся к словарю, чтобы разобраться с термином. Статья о конспирологической теории в Оксфордском словаре английского языка (Oxford English Dictionary) появилась в 1997 г.: «Это теория, согласно которой событие или явление возникло в результате сговора заинтересованных лиц». 11-е издание энциклопедического словаря Мерриама-Уэбстера (Merriam-Webster's Collegiate Dictionary) предлагает похожее определение и намекает, что предполагаемые виновники могут пользоваться высоким влиянием: теория заговора – это «теория, которая объясняет событие или совокупность обстоятельств как результат секретного сговора, как правило могущественных конспираторов».

Таким образом, если придерживаться этих определений, конспирологическая теория по сути представляет собой предположение о заговоре. Но когда люди называют нечто конспирологической теорией, чаще всего они имеют в виду не классический преступный сговор. Таких заговоров пруд пруди. В мире происходит много событий, которые возникают в результате сговора заинтересованных лиц или секретного заговора могущественных конспираторов: начиная от ограбления банка по заказу членов правления, чтобы обмануть вкладчиков, контрабанды наркотиков, взяточничества и заканчивая путчами, похищением людей, заказными убийствами и терактами. В этих заговорах нет ничего особо примечательного, чтобы создавать для них конспирологические теории. Наше определение должно отражать то, как люди на самом деле используют этот термин: в обычном разговоре не каждое предположение о заговоре может быть названо конспирологической теорией. Это понятие сложнее, чем просто сумма его признаков.

Возражая против рассмотрения конспирологических теорий как психологического явления, обычно говорят, что каждая такая теория уникальна, они очень разные по содержанию и масштабам, поэтому нет смысла их обобщать. Конечно, определить, верна теория или нет, можно, только подробно разобрав ее доказательства, тем не менее это не тот вопрос, который мы здесь обсуждаем. Теории заговора нас интересуют не как гипотезы, нуждающиеся в проверке, а как концепции, которые поддерживают или отрицают, в зависимости от обстоятельств. На самом деле, какими бы ни были внешние различия, если мы присмотримся к логике, структуре и предпосылкам этих утверждений, то увидим, что теории заговора выглядят очень схоже.

Не бывает единого универсального определения. При достаточно долгом размышлении над любым определением оказывается, что у всех сложных понятий довольно расплывчатые границы. Сложность определения понятия «конспирологическая теория» можно сравнить с трудностями определения понятия «порнография»{142}. Как известно, Поттер Стюарт, член Верховного суда США, справился с этой задачей, заявив, что «я понимаю, что это, когда это вижу». Даже если нам не удается придумать точное, лаконичное, универсальное определение теории заговора, которое всех устроит, мы можем создать вполне полезное рабочее определение. Авторитетный исследователь конспирологии Ричард Хофштадтер говорил о теориях заговора как о неком «стиле объяснений»{143}. Искусствовед может назвать мотивы, которые в совокупности образуют стиль барокко; музыкальный критик способен проанализировать тонкие отличия дабстепа от грайма, а нам надо отделить конспирологические теории от традиционных представлений о тайных сговорах. Наша задача – определить наиболее важные риторические приемы, образы и детали, которые вместе образуют конспирологический стиль.

Неопровергнутые сомнения

Нет ничего лучше, чем начать с вопроса, сильнее всего вызывающего взаимную неприязнь между конспирологами и их критиками: «Может быть, теории заговора просто ошибочны?» Безусловно, конспирология – это ярлык, который, по крайней мере в интеллектуальных кругах, вызывает отнюдь не благоприятные ассоциации. Ноам Хомский однажды сказал: «Если вы зайдете в дешевый кабак и скажете что-то такое, что не понравится людям, сидящим там, они врежут вам или пошлют на три буквы. В университетском клубе или редакции люди ведут себя более вежливо. Они могут использовать определенный набор словосочетаний – интеллигентных заменителей нецензурной брани и вспышек гнева. Одно из таких словосочетаний – „конспирологическая теория“»{144}.

Толпы журналистов, или по крайней мере сочиняющих заголовки редакторов, активно пишут о бредовости теорий заговора. Об этом можно судить по частоте, с которой понятие конспирологическая теория встречается вместе с такими прилагательными, как бредовая, безумная и опровергнутая в завлекательных газетных заголовках обычно гораздо более сдержанных авторов. Политики тоже бросаются этим термином, когда хотят обозначить, что неприятные обвинения совершенно беспочвенны. Известный пример такого высказывания – когда Джордж Буш призвал своих соотечественников не «терпеть возмутительных конспирологических теорий по поводу атак 11 сентября, этой низменной лжи, которая пытается отвести вину от террористов, обелить истинных виновников»{145}. Может быть, ученые более сдержанны? Вряд ли, если взглянуть на названия некоторых книг о теориях заговора. Дэвид Аароновитч назвал свою книгу о конспирологических теориях XX в. «Истории вуду» (Voodoo Histories). Фрэнсис Уин обличает конспирологию в книге «Как абракадабра захватила мир» (How Mumbo-Jumbo Conquered the World), а в подзаголовке книги Дамиана Томпсона «Противознание» (Counterknowledge) свалены в одну кучу теории заговора, «шарлатанская медицина, псевдонаука и лжеистория».