Читать книгу "Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! Февраль - Одри Карлан"

Я отодвинулась от Эйдена и скрестила руки на груди, ожидая, чем это закончится. Алек взглянул на меня. Эйден тронул меня за плечо, но, стоило ему коснуться меня, как я брезгливо отпрянула. Алек это заметил. Он все замечал.

– Эйден, ты можешь идти, – сказал он, подходя к натурщику и протягивая ему халат.

– Но что со съемкой? Мне нужен гонорар за эту работу, – ответил Эйден, закусив губу.

– Тебе заплатят. Ты хорошо справился. Первый фрагмент я нарисую.

Глаза Эйдена радостно вспыхнули.

– Правда?

Алек скупо улыбнулся ему и хлопнул по плечу.

– Правда. А теперь иди. Теперь мне надо поработать с моей музой.

Эйден направился в ванную, чтобы переодеться. Алек протянул мне свой собственный халат, заставив меня широко улыбнуться. Я накинула халат и уселась на мат, скрестив ноги. Алек подошел и сел рядом со мной.

– Тебе не понравилась эта съемка.

Гениально, Шерлок.

Однако я сидела тихо, ожидая, к каким же выводам он придет.

– Но мне нужен этот снимок. Так что у меня есть идея.

– Ладно, – тихо и робко ответила я.

Меня беспокоило, что моя работа ему не понравилась.

Прижав ладонь к моей щеке, Алек взглянул мне в глаза.

– Я буду твоей музой для этой съемки.

Глава седьмая

– Ты? Моей музой? Но как?

Я слышала, как на другом конце студии Эйден подошел к лифту, открыл дверь и с грохотом опустил решетку. В этот момент Алек встал и снял свою терморубашку с длинными рукавами. Его грудь блеснула в ярком свете софитов. Затем он потянул за широкий ремень из коричневой кожи. Расстегнув его, он дернул вниз молнию на джинсах и позволил им упасть на пол. Еще разок, коммандо. Облизнув губы, я положила руки ему на бедра и подняла взгляд вверх, на его скульптурный торс.

– Ты будешь позировать со мной. Я использую это, – сказал он, показывая мне пульт дистанционного управления.

Пульт был цилиндрическим, с красной кнопкой наверху. Он напомнил мне один боевик, где злодей примотал себе на грудь бомбу с кабелем и кнопкой. Алек нажал на кнопку, и фотоаппарат щелкнул.

– Видишь, я буду позировать с тобой. Только со мной это будет настоящая любовь на холсте.

Что ж, эта идея порождала весьма интересные перспективы. Лукаво ухмыльнувшись, я огладила руками его бедра, подалась вперед и поцеловала головку его члена. Алек обхватил ладонью мою щеку, а я тем временем демонстрировала ему свой восторг от его блестящей идеи. Облизав член по всей длине, я отодвинулась.

– Ты же знаешь, что не обязан был это делать.

– Нет, обязан, ma jolie. Ты чувствовала себя некомфортно. То, как ты сморщила свое милое личико, было уже слишком. Я с самого начала понимал, что будет трудно, но, увидев твое лицо, когда он прикоснулся к тебе, зная, что ты стараешься для меня… non, ce n’était pas bon[27], нехорошо. Я должен был знать. На это время ты отдала свое сердце мне. А это означает, что тебе не захочется любить незнакомца. Истинная любовь, та, которую я хочу видеть у себя на картинах, должна быть authentique, подлинной и даваться по доброй воле.

Качнувшись вперед, я взяла его в рот и принялась азартно сосать, показывая, как много значат для меня его слова. Он ценил мой комфорт превыше всего и понимал, что я не просто девочка для развлечений. Этот месяц я полностью принадлежала ему. Мы договорились об этом, и он серьезно отнесся к своему обещанию, сейчас более, чем когда-либо прежде. Алек откинулся назад, запрокинув голову, и я приняла его член как могла глубоко. Камера щелкала. То, что Алек снял этот интимный момент, заставляло меня еще больше намокнуть и еще жарче хотеть его. Сильнее всего на свете мне хотелось, чтобы он взял меня, прямо здесь и сейчас.

Какое-то время он трахал меня в рот, но затем внезапно отстранился.

– Твой ротик слишком хорош. Увы, мне нужен снимок, где мы сливаемся в акте любви.

Я кивнула. Алек отошел на пару шагов, подобрал свои джинсы и вытащил из кармана презерватив. Мне захотелось сказать ему, что я на таблетках и, технически, пользоваться презервативом не обязательно, но промолчала. Что-то в этом показалось мне неправильным. Алек, надев чехол на свой член, крадущейся походкой направился ко мне. Он положил меня на бок, как и Эйден. Только на сей раз я прижалась как можно теснее, сплющив грудь о его торс, и с охотой принялась ласкать его… всюду.

– Вижу, ты больше не стесняешься камеры, – скривив губы в усмешке, заметил Алек.

– Ох, заткнись уже и делай свой снимок, французик, – сказала я и прижалась губами к его губам.

Я слышала, как размеренно щелкает фотоаппарат. Руки Алека шарили по моему обнаженному телу под мерцание вспышки. В какой-то момент пульт и моя грудь оказались у него в руке одновременно. Я чувствовала, как холодный пластик вдавливается в мой сосок, добавляя свою долю боли и удовольствия.

– А теперь займемся настоящей любовью.

Алек раздвинул мои ноги, устроился у меня между бедер и ввел член, сантиметр за блаженным сантиметром. Моя голова откинулась, бедра качнулись ему навстречу.

– Oui, chérie, прими мою любовь, – шепнул он, проталкивая себя внутрь.

Схватив меня за бедро, он сильно потянул, вводя свой член до конца, давя на точку высшего наслаждения внутри и чуть не расплющивая в процессе мой клитор.

Я выпала из реальности.

Меня немедленно охватило блаженство – оргазм сотрясал мое тело, словно играя в пинг-понг на позвоночнике. Я прижалась к Алеку еще теснее, еще, и мне все было мало. Спина выгнулась так, что я почти ощущала боль. Я изо всех сил длила и длила пик удовольствия, под закрытыми веками вспыхивали огни – но нет, то была вспышка камеры, запечатлевающей миг высочайшего наслаждения.

Когда Алек заставил меня лечь обратно, я перекатилась и взобралась на него. И вырвала у него из руки пульт.

– Давай уж по-справедливости, – хмыкнула я.

Алек не стал отбирать у меня пульт, а вместо этого положил свои длиннопалые руки художника мне на грудь и начал играть с сосками, потирая и потягивая их до тех пор, пока они не превратились в раскаленные добела центры неистового желания. Сидя на Алеке, я запрокинула голову, приподнялась и с силой опустилась. Он напрягся, и я щелкнула фотоаппаратом. Может, эти снимки были и не для широкой публики, но они уж точно получатся чертовски горячими. Наш месяц с ним пройдет, но фотографии будут вдохновлять его еще долгие годы.

Я так азартно скакала на своем французе, что он задыхался и постанывал от наслаждения. Я ждала, пока он не начнет непрерывно лепетать по-французски, прежде чем дать ему передышку. Это был знак того, что он близок к точке невозвращения.