Читать книгу "Четыре унции кофе - Иван Райли"

Перед тем, как уехать, Кэрол оставила на столе описание проекта на двадцати страницах с техническими подробностями, иллюстрациями и сметой затрат. Я не мог не признать —она проделала титаническую работу. Ей пришлось влезать в дебри, о которых я понятия не имел. Помимо яркой, нестандартной идеи, она умудрилась найти и скомпоновать все нюансы в самый доступный бюджет. Это была положительная часть проекта. Его отрицательной стороной, которая оттеняла величие задуманного, была стоимость самих проекторов. Ведь покупать приходилось два —по одному на каждый из залов. Даже при том, что ей каким-то поистине волшебным способом удалось выбить у производителя тридцатипроцентную скидку, каждый из аппаратов стоил почти восемь тысяч долларов плюс монтаж и настройка. Это означало, что я не просто остался без трусов. Нам придется брать кредит еще минимум на двадцать штук, и дядя Родж здесь нам не помощник. Как говорится, сколько веревочка ни вейся… Но, черт возьми! Что мне терять? У меня и так ничего нет. Если решил идти до конца, цифры уже не имеют такого значения. Я зажег свет на втором этаже, включил подсветку фронтона и парковки. Затем вышел постоять на холодном ночном воздухе. Это здание, которое еще недавно было обшарпанным складом, теперь походило на дворец. Мы уже столько в него вбухали —денег, времени, сил и надежд. Я мог бы сказать стоп, но не смог бы остановиться. Она была чертовски права —ничего подобного я никогда не слышал. И, глядя на замок в огнях, под ночным небом, с двумя небосводами внутри, у меня само собой слетело с губ: The Heavens.

ВСЕ ИЛИ НИЧЕГО

Из денег, отложенных на рекламу, я, прежде всего, проплатил площади в двух чикагских газетах. Вернее, не столько площади, сколько изготовление отдельного флаера с нашей рекламой. Его должны были положить в один пакет с газетой. Само собой, макет флаера сделала Кэрол. Она же подсказала форму для официантов, хотя здесь все было в пределах логики и смекалки. Коль скоро речь о небесах, то и команда должна быть одета, как стюарды. Белые рубашки или блузки, темные брюки или юбки, лакированная обувь. Без пилоток и таблеток у девушек, но фирменные платки на шее и вензеля на жилетках —a must. Единственное, к чему я приложил руку в этом дресс-коде,—это цвет. Темные силуэты официантов в царстве бежевого мрамора, скатертей, светлых стен и ярко-зеленых растений выглядели бы излишне претенциозно. Нам ни к чему парадный официоз, сказал я. Давай попробуем что-нибудь светлое, все в тех же пастельных тонах. Она «переодела» фигуру официанта при мне в более светлые тона, и даже шейный платок в цветах французского триколора стал выглядеть богемно. На ногах пусть будут туфли-лодочки в тон или легкие матерчатые мокасины. Мокасины? —переспросила она. Я посмотрел на нее поверх солнечных очков: а ты попробуй бегать двенадцать часов на шпильках или в кожаных башмаках —почувствуешь всю «прелесть». Так что мокасины, Кэрол. Добротные, аккуратные матерчатые мокасины. Причем на резиновой подошве «антислип». По сути, это была уже не работа дизайнера, но я ценил то, что она осталась помочь до конца. С ее помощью мы могли получить хорошие скидки, ведь медиарынок Чикаго она знала намного лучше нас. Телевидение мы решили не трогать. Во-первых, стандартные коммершиалз блоки стоили денег, которых у нас не было. Во-вторых, рекламу в популярных сериалах, на которую действительно обращали внимание зрители, могли позволить себе либо промышленные гиганты вроде «Проктер энд Гэмбл», либо колумбийские наркокортели. Не будем стрелять из пушки по воробьям, гордо сказал я, запустив руку в карман, финансовая дыра в котором позволяла мне легко чесать тестикулы.

Вместо этого мы потратили четыре дня, чтобы лично нанести визит нашим потенциальным вип-клиентам. Я снял номер в EmbassySuites в Чикаго. Днем мы посещали датские и швейцарские дома, испанские, еврейские общины, шотландские клубы. Штаб-квартиры организаций, церкви, молитвенные дома и прочие заведения, каким-либо образом связанные с этносами, которые нас интересовали. Повсюду оставляли наши буклеты и визитки. В трех общинах нам даже удалось побывать на собраниях. Лучше всего расходились билеты на бесплатный банкет по случаю открытия. Дядя Роджер вначале скрипел зубами, но и он вынужден был признать, что лучшего хода для раскрутки нового ресторана еще никто никогда не придумывал. У меня возникло подозрение, что его скрип был связан не с этим. А с тем, что ему все-таки пришлось выступить гарантом по кредиту в 25 тысяч, взятому компанией «Дж&Трэвис» на приобретение дорогостоящей аппаратуры. Только прокладка кабеля и подключение к выделенному каналу интернета обошлось в два с половиной косых. Зато теперь мы могли обозревать Бискайский залив, холмы Лозанны, не опасаясь помех от пролетающих самолетов. Вечера в Чикаго мы проводили в каком-нибудь ресторанчике, где сытно ужинали и потом спешно теряли калории, кувыркаясь в гостиничной постели. Совмещая очень приятное с весьма полезным. Тем, кого мы не могли достать в Чикаго —посольствам, консульствам, торговым палатам и прочим представителям других цивилизаций в отдаленных городах, —мы разослали красочные приглашения с буклетами и ссылкой на сайт ресторана, на тот случай, если им выпадет шанс оказаться в нашей местности. Языком профессиональных маркетологов, мы позиционировали себя как истинный «ковчег для диаспоры», пребывая в котором можно прикоснуться «к родному небу», отобедав по-домашнему в кругу друзей. Естественно, достучаться до всех датчан или евреев в Америке мы не могли. Ни одно посольство не дало бы нам адреса, даже если бы мы обратились с подобной просьбой. Пришлось идти от обратного. Мы подготовили несколько тысяч писем с буклетами, но без адресов, с проплаченной доставкой и договорились с официалами, что они разошлют их всем своим соотечественникам, проживающим в Иллинойсе. Попутно мы подружились с администрацией нескольких ближайших пансионатов, разумно полагая, что их жильцам в возрасте может быть интересно обедать у нас время от времени, тем более что обеспечить организованную доставку для таких людей —не проблема. Эту идею мне тоже подсказала Кэрол. Молодежь, прозорливо подытожила она, не знает корней, молодые —космополиты. А люди постарше еще помнят, кто они и откуда. И не забывай, у этих бабулек есть деньги, но не хватает общения и разнообразия. Что ты делаешь в этой дыре с такими мозгами, спросил я у нее, когда мы лежали, обнявшись в темноте, и смотрели на огни большого города. Она улыбнулась: советуешь свалить? Но я и так работаю на здешних клиентов. Знаешь, даже удобно. Платят прилично, а отдавать половину за квартиру не надо. Так что в маленьких городках по соседству с мегаполисами есть своя выгода. Я ничего не ответил. Она лежала у меня на груди. Я услышал, как ее дыхание становится размеренным и, подтянув одеяло, укутал ее голые плечи.

Мы открылись в воскресенье, 10 ноября, за две недели до Дня благодарения. Все было забито битком, что в принципе не удивляло. Бесплатный обед —еще не показатель популярности. Радовало другое: за два дня до открытия мы были уже расписаны до конца следующей недели.

С подлинно армейской аккуратностью Уоррен бронировал столы и в конце дня показывал мне длинные колонки фамилий. В работе по системе префикс была своя особенность, незнакомая прочим. В ресторанах а ля карт клиент может просиживать часами, дозаказывая блюда и напитки. Ресторан в этом заинтересован, поскольку каждое блюдо оплачивается индивидуально. У нас все было по-другому. Стандартный обед по умеренной цене не сулил никаких дополнительных выгод от засидевшихся клиентов. Скорее, наоборот. Я заранее понимал, что с парой-тройкой компаний, которые после сытной еды и напитков захотят погорланить венгерские или шотландские народные песни, а заодно вспомнить свои родословные, мы запросто вылетим в трубу. Чтобы выйти на нормальный оборот, мы должны были продавать каждый стол как минимум трижды за смену. Поэтому было принято решение не просто резервировать столы на определенное время, а на полуторачасовой промежуток. За полтора часа вполне можно уговорить обед из четырех-пяти блюд с вином. При этом хватит времени на оживленную беседу, анекдоты и воспоминания. Уоррен, у которого такой порядок поначалу вызвал здоровое непонимание, вынужден был признать мою правоту. Удивленным клиентам мы объяснили это слишком большим спросом. Мол, мест не хватает, а хотелось бы угодить всем. Парковка и в самом деле была забита, и если дело будет продолжаться в таком духе, сказал я дяде Роджу, нам надо будет срочно ее расширять, пока не выпал снег. Старик, которого эта толпа, конечно, радовала как бизнесмена, тем не менее, не упустил случая пролить свой скепсис. Надо пилить деревья, сказал он, нужны разрешения, потом они пришлют инспектора. Вряд ли успеем. Я все же попросил его взять это дело на контроль, поскольку сам был загружен по уши, совмещая организационные вопросы с тривиальной готовкой. Посетителей я видел в основном только тогда, когда официант уходил с очередным заказом и при этом на пару секунд открывал дверь в зал. Опыт первого дня был особенно ценен, потому что иного способа получить обкатку боем у нас не было. И вот что выяснилось. В целом кухня справлялась. Официанты отработали хорошо. Не без отдельных нюансов с битой посудой и перебравшими клиентами, но это нормально. Меня более всего волновало, смогут ли шесть человек справиться с двумя залами. И при этом, что они соберут в качестве чаевых. Оказалось, что при объеме в среднем пять столов на человека ритм был интенсивным, но без запарки. За шесть часов (мы работали с четырех до десяти) при том, что они обслуживали каждый стол трижды за смену, набиралась сумма в 120 долларов как минимум. Не считая благодарных клиентов, а таких, как показали первые дни, было большинство. Ребята выкладывались наполную, но были довольны. У них даже появился профессиональный жаргон. Так я впервые услышал выражение «статус зомби». Представьте бабушку, которая, отобедав и приговорив пару бокалов вина, разомлев от тепла (свеча на столе, а за окном дождь или вой метели ), блаженно откидывается на спинку стула и, запрокинув голову, позабывшись, следит за облаками, плывущими по потолку, не мигая, с открытым ртом. Впрочем, такие картины случались не только со старушками, но и с бизнесменами, студентами и многими остальными. В обязанности Уоррена входило мягко и тактично выводить таких мечтателей из транса, если их время было на исходе. Мы старались работать по предварительной бронировке, но и walkin клиентов тоже хватало. Для них мы придерживали пару столов. Единственным, кого работа не слишком устраивала, оказался наш портье. Открывать-закрывать двери или изредка помочь старушке спуститься по ступеням до машины и получать за это наравне с официантами, пахавшими в поте лице, мне показалось несправедливым. Кроме того, большую часть времени он откровенно скучал, сидя на тумбе при входе (что запрещалось). Уоррен дважды поймал его за игрой на мобильном телефоне. Я поставил вопрос ребром: нам в любом случае нужен человек на уборку залов. Поэтому пусть скучает во время смены, но после нее полы должны быть вымыты начисто. Если согласен —двадцать долларов плюс. Если нет —мы найдем другого. Эмис выслушал Уоррена с глубоко и хорошо спрятанной расовой ненавистью. Но быстро смекнул, что лишних пять сотен на карман ему не помешают. По крайней мере,это лучше, чем снова искать работу в городке, который он искренне презирал. Мыл он, кстати, добросовестно. Мы даже подумали, что ему когда-то приходилось заниматься уборкой профессионально. Уж слишком толково он работал. Новичкам такое редко под силу.