Читать книгу "Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - Гаральд Граф"

По времени стало выясняться, что миноносцы к назначенному рандеву, в 9 часов утра следующего дня, поспеть не могут, и потому пришлось немедленно известить об этом начальника бригады крейсеров адмирала Бахирева[26].

В 5 часов утра от адмирала Бахирева был получен ответ, что у него на бригаде произошла авария и потому поход вообще отставлен. Немного спустя было получено и приказание командующего флотом вернуться в Ревель.

Преодолев с такими усилиями самую трудную часть пути и имея на редкость хорошую погоду, было слишком обидно возвращаться, и после настойчивых просьб капитана 1-го ранга Колчака, в конце концов, командующий флотом разрешил миноносцам продолжать поход.

В 8 часов утра при очень благоприятной погоде и слабом морозе в 1–2° полудивизион продолжал свой путь на юг. До параллели Виндавы еще встречались отдельные льдины, но потом море уже было совсем свободно от льда.

Миноносцы шли все время вдоль берега и только не доходя Либавы, на 57-й параллели, вышли в море.

В 1 час ночи они подошли к месту постановки, в 15 милях на юг от входа в Данцигскую бухту.

Ночь была ясная, звездная при полном штиле. Но как раз в тот момент, когда полудивизион стал разворачиваться, чтобы начать постановку мин, совершенно неожиданно нашел густой туман. Из-за полной неожиданности миноносцы разделились, и в то время как два задних поставили свои мины на назначенном месте, два передних, опасаясь, чтобы задние не попали на их заграждение, отошли на 10 миль к северу и поставили его на том же фарватере.

После постановки каждая пара миноносцев самостоятельно пошла на север, и только лишь на следующее утро весь полудивизион соединился у маяка Люзерорт.

Пройдя маяк Церель, миноносцы опять встретили густой, ломаный лед, который сильно мешал идти вперед. Чтобы избежать ночного похода, им снова пришлось ночевать в бухте Тагалахт.

Утром нашел густой туман, но тем не менее полудивизион пошел дальше и, совершенно ничего не видя, дошел до маяка Оденсхольм. Туман разошелся только позже.

В Финском заливе, благодаря продолжавшему дуть южному ветру, встречались лишь редкие небольшие льдины, и поэтому полудивизион к 10 часам вечера уже благополучно пришел в Ревель.

Как выше было сказано, поход бригады крейсеров был отставлен из-за случившейся на ней аварии.

Вскоре в Ревеле стало известно, что «Рюрик» у Фарэ перескочил через мель и получил очень серьезные повреждения. Возникло даже опасение, что он может и не дойти.

Авария произошла при следующих обстоятельствах. 29 января, в 4 часа дня, бригада крейсеров, выйдя с рейда Севастополь, направилась на юг, к неприятельским берегам, чтобы служить заслоном миноносцам во время постановки заграждения.

Погода была очень туманной при свежем ветре, доходившем до 6–7 баллов. По выходе из шхер бригада встретила лед, имевший движение на W, и ее стало дрейфовать.

Курс был взят на 10 миль к востоку от острова Фарэ. Определиться за время пути ни разу не удалось; даже нельзя было измерить глубины, так как этому мешал лед. При попытках сломались два диплота.

Около 3 часов утра прямо по носу открылся маяк Фарэ, но настолько близко, что встревоженный адмирал Бахирев приказал немедленно определиться самым точным образом.

Впереди «Рюрика» головным шел «Адмирал Макаров», с которым ничего не случилось. На «Рюрике» же вдруг ощутились сильные толчки, и крейсер на несколько секунд как бы замедлил ход; потом толчки прекратились, и он опять пошел плавно.

Стало ясно, что «Рюрик» перескочил банку Фарэ, через которую «Макаров», благодаря своей меньшей осадке — 19 футов (у «Рюрика» — 23,4), прошел совершенно свободно. Только в силу огромной инерции при 19-узловом ходе «Рюрик» перескочил банку, а не сел на ней.

Во время этого происшествия он сорвал обшивку днища и помял его на протяжении 230 шпангоутов; 2-я и 3-я кочегарки оказались затопленными. Положение крейсера становилось критическим.

С минуты на минуту можно было ожидать взрыва котлов. Катастрофа была предотвращена кочегарными унтер-офицерами, которые, не растерявшись, немедленно выпустили весь пар.

Явилось также опасение, что, вследствие полученных повреждений, «Рюрик» может затонуть. Однако после беглого осмотра выяснилось, что в этом отношении опасности пока нет и крейсер даже в состоянии сам двигаться.

Бригада повернула на север и ходом в 3–5 узлов пошла в Ревель. Погода продолжала быть очень плохой, и местами встречался сплошной лед. Тем не менее «Рюрику» удалось благополучно дойти до Ревельского рейда. При входе туда, около 3 часов ночи, он был встречен самим командующим флотом адмиралом Эссеном. Взобравшись по штормтрапу, адмирал подробнейшим образом осмотрел все трюмы крейсера.

Когда «Рюрик» подошел к гавани и был поставлен на ровный киль, то оказалось, что его осадка дошла до 30–31 фута. Такую же глубину, а местами еще меньше, имела и гавань. С большим трудом его стали втягивать, причем он все время полз по грунту.

После ввода немедленно были спущены водолазы. Выяснилось, что крейсер необходимо теперь же ввести в док. Положение значительно осложнялось, так как подходящий док был лишь в Кронштадте, до которого можно было дойти, только пробившись через сплошной лед.

Подумали, поговорили с капитанами ледоколов, и командующий флотом решил рискнуть — провести «Рюрик» в Кронштадт.

Через неделю, кое-что подкрепив и подзаделав, «Рюрик» уже вышел из гавани. Для его проводки были назначены ледоколы «Ермак» и «Петр Великий».

До острова Гогланд все шло довольно гладко: ледоколы пробивались очень легко. Потом же лед становился толще, и местами встречались торосы. Начались задержки. «Петр Великий», хоть и был значительно меньше «Ермака», справлялся с задачей гораздо успешнее, так как имел более полные обводы. В то время, когда в трудных местах он, давая разные хода и влезая на лед, его легко дробил, «Ермак» часто застревал.

У Сескара корабли встретили едущих на санях из Финляндии рыбаков, которые, увидев, что им придется возвращаться восвояси, подняли страшный крик, прося пропустить их вперед. Пришлось остановиться и подождать, пока они проедут.

Переход продолжался пять дней. Наконец, «Рюрик» был введен в Кронштадтскую гавань и поставлен в док.