Читать книгу "Компаньоны. Книга 1 - Роберт Энтони Сальваторе"

— Кривой клинок? — спросил Нирай и пригляделся получше. — Нет, рог, рог единорога! Она помечена дважды?

— И ее шрамы труднее будет скрыть.

— Она должна гордиться ими! — настаивал Нирай. — Пожалуй, незересы могут не согласиться с этим.

— Проклятие! Мы бедины, а не их собственность!

Кавита прижала палец к губам мужа, призывая его к молчанию.

— Успокойся, муж мой, — тихо попросила она. — Мы свободны на нашей земле. Давай не будем связывать себя ненавистью с теми, кто считает, что подчинил нас себе. Считает, но вовсе не держит нас в цепях.

Нирай кивнул и, поцеловав жену, повлек ее через комнату к постели.

Маленькая Рукия открыла глаза. Она слышала каждое слово. Они не спеленали ее заново, и руки ее оказались свободны — нечастый случай в ее юной жизни. Она воспользовалась возможностью пошевелить ими, сгибала и разгибала, и у нее на самом деле было ощущение, словно с плеч наконец-то сняли тяжкий груз. Она ухитрилась удержать обе свои крохотные ручки перед глазами достаточно долго, чтобы разглядеть то, о чем говорили ее родители.

Эти отметины, шрамы, перенесли ее в то давнее утро, когда она проснулась в палатке рядом со своим мужем, Дзиртом. Они возвращались в Мифрил Халл, не зная о великих переменах, уже тогда начинавших происходить с их миром.

В тот роковой день Кэтти-бри задело оборвавшейся нитью магической Пряжи Мистры, Пряжи самой Магии, и слепящая сила магической энергии сокрушила ее и свела с ума.

Пряжа Мистры, Владычицы Магии, избравшей своим символом семиконечную звезду.

Она так и не пришла в себя после этого, и безумие ее нечаянно коснулось и Реджиса. В этом состоянии помрачения Кэтти-бри умерла, и Миликки забрала ее душу из Мифрил Халла.

Она смотрела на свою правую руку, на рог единорога, символ Миликки, и возносила благодарность и хвалу, и ее синие глаза наполнились слезами счастья.

***

Год Шестирукого Эльфа

(1464 по летоисчислению Долин)

Незерил

Рукия сидела в уголке, делая вид, будто играет с отполированными камушками, которые дал ей Нирай. Шел долгий первый год ее новой жизни, наполненной притворством, что сильно утомляло мнимое дитя. Она рано начала ползать, считали бедины, всего в пять месяцев от роду, и пошла, когда ей не было и десяти, притом весьма ловко.

Тем не менее она еще не говорила, хотя ей было что сказать, и даже не представляла, в каком возрасте будет уместен подобный разговор, поскольку в прошлой жизни мало общалась с детьми.

Кэтти-бри понимала, как важно вести себя соответственно возрасту, ради собственной безопасности и безопасности ее родителей, которых она успела полюбить, как родных.

За этот год, прожитый Рукией, Кэтти-бри многое узнала. Бедины были узниками на своей собственной земле, бывшей некогда пустыней Анаврок, но теперь известной как Незерил, средоточие незересской власти. Завоеватели-незересы позволяли племенам бединов вести лишь кочевую жизнь, скитаться по доныне бесплодным, продуваемым всеми ветрами пустошам, бывшим когда-то великой магической пустыней северного Фаэруна.

Несмотря на наружность, Кэтти-бри не могла быть и не была обычным годовалым ребенком. В прошлой жизни она изучала магию заклинаний, когда оборвавшиеся нити Пряжи Мистры задели ее, а время, проведенное в Ируладуне, когда она танцевала и пела песнь Миликки, позволило глубже постичь ту магию, которую она знала прежде, и, конечно, научило тому, как обращаться за священной магией к богине, столь приблизившей ее к себе. Эти умения требовали практики и тренировки, подобно тому как воин оттачивает движения с оружием, защищаясь и атакуя.

Маленькая девочка внимательно наблюдала за родителями. Нирай вышел из палатки, а Кавита была занята починкой оружия. Кэтти-бри забавлялась, наблюдая за тем, как женщина нервно озирается по сторонам, прежде чем призвать на помощь магию, чтобы выправить клинок кривой сабли.

Забавлялась потому, что ребенок Кавиты в уголке этой же комнаты был занят тем же. Кэтти-бри поочередно прижимала каждый камушек к груди и шептала в него, нанося знаки, видимые только ей самой с помощью заклинания. Эти невидимые метки превращали камни в подобие оракулов, и дитя выкидывало их перед собой, мысленно задавая вопросы.

И камни руководили ею.

Она долго обдумывала один ответ, не веря своим усиленным магией глазам. Это казалось слишком опасным.

Она собрала камушки, снова задала вопрос и выбросила перед собой. Ответ оказался прежним. Кэтти-бри кивнула. Она отыщет способ.

В ту же ночь, когда родители спали, Кэтти-бри сотворила заклинание, погружающее находящихся в комнате в глубокий сон. Голубоватый туман заклубился над ее левой рукой; Кэтти-бри хотя и удивилась, но не испугалась его. Она выскользнула из постели и прокралась наружу, тихо ступая маленькими босыми ножками.

Лагерь спал. Где-то среди пыльных равнин перекликались волки.

Маленькая девочка не испугалась. Разумеется, она не боялась никаких животных, детей Миликки. Обойдя палатки, она вышла в пустыню, следуя путем, указанным ей камнями-оракулами.

В ту ночь в потаенном и защищенном месте она посадила свой первый сад — святилище ее богини. Она часто возвращалась туда, всегда по ночам, а когда племя, следуя традиции, откочевывало дальше, девочка создавала новое святилище-сад, потом — следующее. В этих священных местах, укрытых среди скал, Кэтти-бри еще острее ощущала присутствие Миликки и узнавала о земле, об этой земле.

Земле, что не так давно была великой пустыней.

Земле, которой вскоре предстояло стать пустыней вновь.

***

Год Первого цикла

(1468 по летоисчислению Долин)

Незерил

Насквозь промокшая под проливным дождем, с волосами, слипшимися после купания в грязевой яме, устроенного ей Тахнудом, пятилетняя Кэтти-бри стояла, заслонив собой лежащую мать, свирепо сверкая глазами, и голубые струйки магической энергии вытекали из рукавов ее порванного одеяния, будто живые змейки.

Она заметила башмаки незересского ассасина, над которыми курился дымок. Ее огненная стрела подбросила человека в воздух внезапно и с такой силой, что он вылетел из собственной обуви!

Она дрожала, оробевшая и потрясенная силой, которую создала, — нет, не создала, понимала она, силой, которую она высвободила благодаря магическому шраму.

Ей хотелось повернуться, помочь Кавите своей исцеляющей магией, но она не осмеливалась. Пока еще нет.