Читать книгу "Вдали от Рюэйля - Раймон Кено"

— А какую пьесу вы нам готовите?

— Это секрет, мадам.

— Ладно, все, — сказал Бапоно. — В койку. Дадим молодому человеку возможность поработать.

Он встал и бесцеремонно ссадил супругу.

— Спокойной ночи! — крикнул он. — Спокойной работы!

Еще секунда — и их уже не было.

Жак еще раз обошел лабораторию, погладил Газдрубала, рассеянно посмотрел на пару кристаллизаторов, затем выключил свет и вытянулся на диване в своем кабинете. Он проснулся, когда аппараты для растирания в порошок Интегральной Микстуры Бапоно уже давно урчали. Он услышал, как с полной отдачей стучит пишущая машинка Жинетты.

Он потянулся, встал и решил пойти побриться. В зеркале, висевшем над его письменным столом, он увидел Корбиньона, который усердно трудился согласно полученным инструкциям.

— Который час, Корбиньон? — крикнул он.

— Полдесятого, мсье Сердоболь.

— Я проработал всю ночь, — сказал Жак.

Он посмотрел на себя в зеркало. И окончательно утвердился в своем намерении отправиться в парикмахерскую.

— Все в порядке, Корбиньон?

— Да, мсье.

— Ничего особенного?

— Нет, мсье.

Сказали друг другу они.

Он вышел. В парикмахерской не было ни одного клиента. Он уселся в кресло. Патрон собственноручно начал намыливать ему нижнюю часть лица. После того, как и тот и другой закончили свои дознания относительно семейных дел и метеорологических соображений собеседника, Жак быстро перешел к интересующей его теме, а именно к частной жизни господина Линэра[87], аптекаря и эксклюзивного производителя антионталгина «Беспечный скворец»[88], специфического и радикального средства против онталгии, экзистенциальной тоски, субстанциальной астмы, эссенциальной эпилепсии и прочих околососедствующих напастей. Вот уже полвека Линэр изготавливал лекарство, рецепт которого унаследовал от отца, а тот от своего, и так далее. Относясь к рекламе с презрением, а в душе даже наплевательски, он продавал не более пятидесяти флаконов в год, что и составляло весь объем годового производства, кое было отнюдь не быстрым. Жак отправил один флакон де Цикаде, который объявил себя по-настоящему, да, по-настоящему удовлетворенным; принимая эту смесь, он ощущал ее возбуждающее и позитивное действие, стимулирующее его вдохновение, порой ослабляемое недугом. Итак, Жак полагал, что нашел настоящую жилу для разработки и прочную основу для реализации тех амбициозных планов, что впоследствии могут у него появиться. Но он колебался, не зная, предложить ли дело Бапоно (удивительно, что тот сам до этого еще не додумался) и объединиться с ним или же попытать счастья в одиночку. Что касается первого хода (а именно: убедить Линэра уступить свое производство), это будет, предполагал Жак, делом несложным после того, как он подробно ознакомится с привычками фармацевта. В своем проекте он даже усматривал следы филантропии, ибо собирался, ну конечно же, заинтересовать старика новым альянсом, дабы тот на всю оставшуюся жизнь увяз в богатстве благодаря инициативности и изобретательности Жака Сердоболя.

Аптека папаши Линэра выглядела довольно представительно, хотя и не так блестяще, как заведение недавно обосновавшегося конкурента. Жак заходил туда редко — купить пачку аспирина да увидеть физию персонажа, чтобы понять, как его зацепить. Старый хрыч коллекционировал клещей; подступиться к нему с этой стороны было бы просто, но, ничуть не сомневаясь в своих способностях за неделю поднабраться достаточно глубоких знаний в этой интереснейшей области, чтобы суметь разговорить Линэра и даже озадачить его парой заковыристых вопросов, Жак гнушался применять подобные методы и предпочитал использовать более быстрые и энергичные средства, если таковые оказывались в распоряжении.

В лабораторию вошла Жинетта. Жак был один. Он рассматривал под микроскопом маленькие ошметки колорадского жука; следовало сделать более эффективным Дорифоровор[89]Бапоно, чья недостаточность по части дорифоротрудикации[90]уже начинала беспокоить всех сельскохозяйственников департамента.

— Что вам от меня нужно в этой истории с Линэром? — спросила Жинетта.

Она пыталась продемонстрировать высокомерие, но Жак прекрасно знал, что она славная девушка. Одевалась неплохо, красилась, насколько возможно в этом захолустье, чтобы не выглядеть шлюхой, и носила шелковые чулки в обтяжку.

— Жинетта, что вы думаете обо мне? — спросил Жак.

Он находил ее милой, но не больше, и никакого желания не испытывал.

— Что я думаю о вас? Что я думаю о вас?

Она была явно в затруднении.

— О, я в вас не влюблена, — наконец с раздражением выдала она.

— Так. Хорошо. Но, может быть, вы считаете меня хорошим товарищем.

— Это да. Даже отличным.

— Хорошо. Так вот, сегодня вечером мы все втроем пойдем к Линэру.

— Кто это — втроем?

— Вы, я и ваша младшая сестренка Пьеретта.

— Вы не посмеете! — воскликнула она.

— Ничего страшного с ней не произойдет, — спокойно произнес Жак.

— А что Линэр скажет, когда вас увидит?

— Пускай говорит что хочет. Назначьте ему свидание на один из ближайших дней.

— А если нас увидят?

— Я буду ждать вас у калитки из переулка, который выходит на улицу де ла Пьер-де-Мор. Там никто никогда не ходит. Соседей напротив нет. Это стена винокурни Саботье. Я осмотрел это место.

— Но откуда вы знаете, что…

— Мои секретные источники.

— А почему вы хотите…

— Не беспокойтесь. Я просто прошу вас оказать мне маленькую услугу.

— Какая-то сомнительная история[91].