Читать книгу "Любовники - Юлия Добровольская"

— Мам… мне это не нужно…

— Возьми! — с непосредственной настойчивостью сказала мама и объяснила, как мазью пользоваться.

И Дина поняла, что не нужно смущаться — мама знает, что говорит. Пригодится, не пригодится… кто знает. Но она права, пусть будет.

— Мам… спасибо… я возьму… но ты не думай…

— Я и не думаю ничего такого, что могло бы тебя обидеть.

Это была мама: любящая мама, которая заботится о дочери и хочет предупредить любую непредвиденность.

— Спасибо, мам, — сказала Дина и спрятала баночку.

* * *

Дина вошла в общежитие, поставила сумки прямо у двери, чтобы перевести дух, и подошла к столу вахтера.

— Здравствуйте, Валентина Семенна.

— Здравствуй, здравствуй, Диночка. Что раньше вернулась? — Валентина Семеновна, приветливая добросердечная женщина, отложила носок, который вязала почти не глядя, так быстро, что только спицы стрекотали в ее руках.

— Да так… Скучно стало. Подруги заняты, кто работой, кто семьей. Мама тоже на работе — конец месяца, всегда так…

— Ну-ну… Здесь хоть на пляж походишь — погода-то установилась. Жара уже вон который день стоит. Твоих девчонок, правда, пока нет. — Она выдвинула ящик стола, достала ключ с биркой и прикрепленной запиской и прочла: — Турбина — третье, Панова — третье, Колыванова — первое сентября, Яковлева выбыла.

— Римма Яковлева выбыла?! — Дина не могла скрыть удивления.

— Да… документы забрала и уехала.

— Отчислили?..

— Нет, говорит, сама не хочет больше тут учиться. Будет, говорит, в художественный институт поступать.

— Да… — сказала Дина растерянно, — рисует она здорово…

Взяв ключ, она ухватила сумки и направилась к себе.

В комнате было пусто и неуютно: все вещи, книги и бытовую утварь студенты сдавали на лето в камеру хранения. Постели без белья, матрасы свернуты, а Риммина кровать была совсем пустой и резала глаз голой металлической сеткой.

Дина поставила сумки возле своей тумбочки. Потом взяла с соседней кровати серое с синими полосами казенное одеяло и застелила им зияющую пустоту на бывшем Риммином месте.

Она присела на стул, посидела, рассеянно глядя в окно. Потом поднялась и вышла из комнаты.

— Валентина Семенна, дайте мне, пожалуйста, от кухни ключ, — попросила Дина вахтершу.

— А, да-да! — Валентина Семеновна проворно достала из ящика ключ и протянула Дине. — Ваш этаж еще пустой, ты первая.

Дина смущенно кивнула на телефонный аппарат:

— А можно мне позвонить? Я быстро!

— Позвони, позвони. — Вахтерша уже стучала спицами, из-под которых, казалось, прямо на глазах вырастал белый пушистый носок.

Дина набрала номер, послушала череду долгих гудков и положила трубку. Она взяла ключ от кухни и вернулась к себе.

За окном общежития светило яркое солнце и щебетали птицы.

В душе у Дины образовалась непонятная и неведомая доселе пустота. И Внутренний Голос куда-то пропал…

Дина посмотрела на часы — три двадцать. Она поставила будильник на шесть, легла на постель, взяла книгу и попыталась читать. Строчки текста пронизывали сознание, не оставляя следа. И даже память не работала — не желала восстанавливать читанное много раз. Пустота…

Дина отложила книгу и закрыла глаза.

* * *

В шесть часов запиликал будильник, Дина резко села на постели, глянула в окно, словно ждала оттуда какого-то знака, потом поднялась, оправила на себе юбку и вышла из комнаты.

— Можно, Валентина Семенна? — спросила она, кивнув на телефон.

— Звони, звони, — разрешила та, не отрываясь от своего занятия.

И снова Дине никто не отвечал. Она считала гудки, потом сбилась со счета, хотя давно поняла, что трубку на том конце провода не снимут.

— Что, нет никого? — участливо спросила вахтерша.

— Нет… — вздохнула Дина и набрала другой номер.

Автоматически начала считать длинные гулкие гудки. Четвертый прервался щелчком.

— Але? — Это была мамина старшая сестра.

— Тетя Ира! Здравствуйте.

— Здравствуй, Диночка! Приехала уже?

— Да, вот только сегодня. Вам мама тут передала посылочку.

— Приезжай к нам, если не занята. Мы послезавтра уезжаем… Ну, я тебе при встрече расскажу. Приедешь?

— Да. Хорошо.

— Приезжай! Может, и переночуешь, если дел нет.

— Ладно, спасибо, теть Ир! Приеду.

Дина переложила из дорожной сумки в авоську несколько банок, завернутых в газеты, переоделась, заперла комнату и спустилась в вестибюль.

При виде Дины, одетой в новое платье, в зеленые лодочки и с точно такого же цвета сумочкой, с розовыми клипсами в ушах, вахтерша воскликнула:

— Ну, красавица! Ну, модница!.. Куда собралась?

— К родным поеду, — ответила Дина, поставив авоську на подоконник и подходя к столу. — Может, заночую у них. — Она протянула вахтерше ключ и снова смущенно кивнула в сторону телефона: — Можно, Валентина Семенна?..

— Можно, звони, звони…

И снова Дина услышала бесконечную череду гудков.

Она взяла авоську, попрощалась с Валентиной Семеновной и вышла в теплый, солнечный, совсем уже летний день.

Родные

В семье тети Иры Дину любили. Ее муж — высокопоставленный чиновник в Министерстве легкой промышленности — все время приводил Дину в пример своим детям: сыну Коле, который был старше Дины на три года, и дочери Ане, ученице девятого класса. Оба они, вовсе не глупые ребята, учились не так успешно, как Дина, с ленцой.

— Трудностей вам не хватает! — провозглашал дядя Саша, Александр Викторович. — Разнежились у меня за пазухой!.. Разбаловались!

Вон ваша сестра — круглая отличница! А живет-то в общежитии! И мамы с папой нет, чтоб продуктов купили да обедами из трех блюд кормили!.. Сам виноват — дую вам в попу с детства!..

Говорил дядя Саша все это не зло — детей своих он любил, но не упускал случая пожурить лишний раз. Когда сын провалил после школы вступительные в университет, его призвали в армию. Тетя Ира умоляла мужа «сделать что-нибудь», но тот оставался непреклонен:

— Мужчина без службы в армии останется размазней. А тем более наш избалованный сын! Пусть узнает, почем фунт лиха! — И пальцем не шевельнул, чтобы устроить отсрочку Коле.

Потом он буквально за руку отвел Колю в институт, когда тот, вернувшись из армии, заявил, что собирается ехать строить Асуанскую плотину.

— Успеешь! — сказал дядя Саша. — Вот выучишься и поедешь строить хоть Асуанскую, хоть марсианскую плотину!